Почему крестьяне провинции вандея выступили против революции. Затишье в боевых действиях
О проекте «Русская Вандея».
Добрый день, дорогие Друзья!
Разрешите Вас поприветствовать на страничках интернет ресурсов, посвященных одной из значительнейших частей истории Государства Российского – периода времени первой четверти 20 века. На мой взгляд, этот период времени является достаточно ключевым в Новой истории России. Правильное понимание происходящих тогда исторических процессов позволит нам сформировать видение дальнейшего развития нашей страны.
Что такое «Русская Вандея»?
Вандея - один из первых 83 департаментов, образованных во время Великой французской революции в марте 1790 г. Возник на территории бывшей провинции Пуату. Название происходит от реки Вандея. В 1793 г. здесь возник мощный очаг контрреволюции под предводительством Жака Кателино. В истории события того времени известны как «Вандейский мятеж».
Вандейский мятеж (фр. Guerre de Vendée), иначе «Вандейская война» - вооруженное контрреволюционное выступление крестьян, дворян и духовенства из западно-французского департамента Вандея под католико-монархическими лозунгами весной 1793 года.
Подробный материал из Википедии о «Вандейском мятеже» во Франции можно почитать тут: ru.wikipedia.org/wiki/Вандейский_мятеж
В ходе Вандейской войны и после неё печальную известность снискали так называемые «адские колонны генерала Тюрро», действия которых некоторые исследователи характеризуют как франко-французский геноцид. В ходе подавления восстания, а также в ходе последующих карательных операций против контрреволюционно настроенного населения Вандеи были без суда убиты более 10000 человек обоих полов, по другим данным, количество жертв составило от 400 000 до 1 000 000 человек[источник не указан 44 дня], в том числе родственники и члены семей участников восстания, священнослужители, монахи и монахини. Из фактов геноцида населения Бретани карательными колоннами наиболее известны «Нантские утопления», заменившие собой казни на гильотине за счёт большей скорости и массовости.
Якобинский генерал Вестерман воодушевлённо писал в Париж: «Граждане республиканцы, Вандея более не существует! Благодаря нашей свободной сабле она умерла вместе со своими бабами и их отродьем. Используя данные мне права, я растоптал детей конями, вырезал женщин. Я не пожалел ни одного заключённого. Я уничтожил всех»
Впоследствии сопротивление Вандейцев стало символом борьбы для Белого Движения в России.
«Русской Вандеей» обычно называют контрреволюционный мятеж на казачьем Дону в начале 20-х годов 20-го века.
Спорить о корректных правовых и исторических терминах можно долго, но очевидно одно: 90 лет назад там произошла страшная трагедия.
Три причины ставят ее на особое место даже на общем фоне жестокой Гражданской войны.
Во-первых, применение против граждан собственной страны химического оружия. За всю историю, кроме ленинцев, на такое пошел только Саддам Хусейн.
Во-вторых, массовое взятие и убийства заложников, которое все цивилизованное человечество считало военным преступлением, как минимум, с XVIII века. В 1907 году оно было официально признано таковым Гаагской конвенцией. Причем это было не эксцессами отдельных командиров, а официальной политикой государства, сформулированной в постановлениях и приказах.
В-третьих, подавление восстания произошло уже после Гражданской войны, которая официально закончилась в декабре 1920 года эвакуацией армии Врангеля из Крыма. Большевики воевали с трудовым народом, а не с «эксплуататорами». (Владимир Мединский)
В любом случае это была величайшая трагедия в истории нашей Страны, как и все контрреволюционное движение.
Мы даем более широкое толкование термина «Русская Вандея».
«Русская Вандея» в нашем понимании это все этапы Контрреволюционного движения в России в 1917-1921 годах и последовавшая за ним эмиграция и все связанные с этим движением события (от убийства Государя Николая Второго и его семьи до раскола РПЦ).
Мы стремимся реализовать две основные задачи в рамках проекта «Русская Вандея»:
- Дать объективную картину всем произошедшим в начале 20-го века в России событиям, вернуть утраченную Славу истинным Героям государства Российского, проанализировать причины, повлекшие Раскол и Смуту.
- Не допустить повторения новых революций в нашей стране, с учетом анализа и осознания ошибок прошлого. Привести Россию к покаянию и переосмыслению совершенных грехов. В первую очередь за казнь членов Царской семьи. И выстроить новую модель развития нашего общества, основанную на восстановление глубоких исторических моральных и нравственных ценностей Русского народа.
В рамках нашего проекта допускаются и приветствуются любые публикации и обсуждения материалов, относящихся к описываемому периоду времени.
Мы вместе должны сформировать путь развития нашей Державы и не допустить повторения ошибок прошлого.
Адрес нашей постоянной страницы в сети:
Адрес в Живом Журнале: http://rus-vandeya.livejournal.com/
Адрес постоянной группы в ФБ.
Некоторые историки считают, что такого письма никогда не существовало . Будучи впервые процитированным Кретино-Жоли, оно само не было обнаружено в архивах и, по-видимому, является плодом его воображения. Кроме того, у Вестермана не было никаких причин писать в Комитет общественного спасения, тем более критиковать своих непосредственных начальников Клебера и Марсо . В момент его предположительного написания восстание ещё продолжалось, а несколько тысяч вандейских пленных находились под охраной частей Вестермана . Убийство мирных граждан также было бы явным нарушением данных Конвентом приказов .
Отчасти восстания в Бретани и Нормандии можно объяснить более поздним присоединением этих областей к Франции и наличием среди их населения крепкой католической веры. До нынешнего времени в этих областях сохраняются прокатолические и монархические взгляды, необычные для современной секулярной Франции.
Впоследствии сопротивление вандейцев стало символом борьбы для белого движения во время Гражданской войны в России .Découvertes Gallimard [и др.]. - СПб. ; [ М. ] : Ссылки
Отечественная историография долго хранила молчание о Вандее, ограничиваясь резким эпитетом «контрреволюционный мятеж». Впервые за многие годы Вандея предстала перед нами в «Документах истории Великой французской революции», среди материалов, объединенных заголовком «Антиреволюционное крестьянское движение на западе Франции». Однако и в этой подборке документов голос самой Вандеи звучит еще очень робко, заглушаемый дружным хором ее политических противников.
«Вандея» имеет несколько значений. В узком смысле это слово обозначает всего лишь одну из страниц истории Французской революции XVIII в., весьма краткую, хотя наиболее драматическую и кровавую — гражданскую войну, развернувшуюся в марте-декабре 1793 г. в четырех департаментах на западе Франции, один из которых и дал этим событиям свое имя. В более широком смысле понятие «Вандея» уже давно отделилось от своего конкретного историко-географического содержания и прочно вошло в современную политическую лексику как синоним контрреволюции низов. Именно контрреволюции, ибо якобинская, а затем и марксистская концепция революционного процесса долгое время слишком категорично наделяла приставкой «контр» любые движения, не совпадающие с восходящей линией революции. Впрочем, многие участники тех движений не видели в этой приставке ничего зазорного и с готовностью подписывались под ней, чтобы отмежеваться от своих противников. Сегодня, глядя издалека, мы уже готовы признать, что контрреволюция является неизбежной составной частью революции, что именно последняя и порождает первую и что разделить их весьма трудно, а порой просто невозможно.
Во Франции в 1789-1799 гг. революционные преобразования на протяжении всего десятилетия наталкивались на более или менее явные всплески сопротивления, которые можно было бы назвать встречными течениями революции. Верхушечное сопротивление, осуществлявшееся в первую очередь представителями старой дворянской аристократии, проявлялось в деятельности разного рода роялистских группировок и в эмиграционном движении. Сопротивление низов в форме различных народных выступлений было очень неодинаковым по своему характеру и лозунгам: в городах это движение санкюлотов, в сельских районах — «жакерии» и «шуанерии», традиционные для Франции «полуфеодальные» типы крестьянских войн.
Совершенно особое значение в масштабе Французской революции и в масштабе всей последующей истории Франции имела вспыхнувшая весной 1793 г. в нижнем течении Луары борьба крестьянства, а также части городского ремесленничества, представителей провинциальной знати и духовенства против революционных преобразований, вылившаяся в кровопролитную гражданскую войну, названную современниками «Вандеей».
В начале 1793 г. молодая французская республика, и без того раздираемая внутренними распрями, оказалась перед лицом возросшей внешней опасности: ее армии потеряли численное превосходство над силами антифранцузской коалиции Воровство, процветавшее среди поставщиков, которым покровительствовал генерал Дюмурье, вело к скверному снабжению республиканских войск. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и покидали свои части, возвращаясь к родным очагам. К февралю 1793 г. республиканские армии насчитывали всего 228 тыс. человек против 400 тыс. в декабре 1792 г. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 г. Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании дополнительных 300 тыс. человек. Конскрипция распределялась между департаментами, куда для контроля за исполнением декрета были направлены наблюдатели Конвента. Набор солдат производился в коммунах путем жеребьевки среди холостых мужчин. В отличие от предыдущих армейских наборов 1791 и 1792 гг., осуществлявшихся в обстановке известного энтузиазма населения, декрет 1793 г. почти повсеместно вызвал глухое сопротивление. Кое-где возникали даже попытки мятежа, которые, впрочем, легко подавлялись. Особый оборот дело приняло, однако, на западе Франции, в Вандее. В действительности за этим словом стоят четыре департамента, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандея, Нижняя Луара, Мэн и Луара и наконец Де Севр.
Было бы неправильно утверждать, что причиной народного восстания в Вандее стал рекрутский набор. Он послужил лишь толчком, предлогом к открытому выражению недовольства, уже давно накапливавшегося в сердцах французов из глубинки, гораздо менее политизированных, чем жители крупных городов, по-крестьянски склонных к традиционализму и настороженно встречающих любые нововведения. Они многого ждали от Нового порядка в 1789 г., но революционные преобразования, как это всегда бывает, прежде всего повлекли за собой нарушение привычного уклада их жизни. Фискальные нововведения не облегчили, но усугубили налоговые тяготы, обременявшие крестьян. Распродажа национальных имуществ обошла их стороной. Реформы местного управления перемешали привычные границы прежних церковных приходов, карта департаментов не была издана. Особенно болезненно отозвались в душах глубоко религиозных жителей западной части Франции декреты о гражданском устройстве духовенства, последовавшие за ними преследования не присягнувших священников — «своих» — и их замена «пришлыми», «чужими». Все это в целом породило не столько ностальгию по недавнему прошлому, сколько глубокий протест против настоящего. И этот протест, естественно, не мог найти лучшего лозунга, кроме как «За короля и веру». Уже летом 1792 г. Вандея забурлила, однако тогда попытки восстания были подавлены. Принудительный набор в армию 1793 г. (а не казнь короля, как можно было бы ожидать) стал последней каплей, переполнившей чашу крестьянского терпения
Волнения начались в первых числах марта: в городке Шоле молодежь расправилась с командиром местной национальной гвардии. Спустя неделю противники рекрутского набора столкнулись с «истинными патриотами» в Машекуле: счет жертв среди последних пошел на сотни. На берегах Луары возник отряд повстанцев, возглавили который каретник Ж. Кателино и лесничий Ж.-Н. Стоффле. Вскоре, в середине марта, в стычке с ним была разбита небольшая республиканская армия в 3 тыс. человек. Конвент, обеспокоенный таким неблагоприятным развитием событий, в тот же день издал декрет, согласно которому ношение оружия или белой кокарды, символа «королевской» Франции, принятого вандейцами, каралось смертной казнью. Ответной мерой «белых» стало массовое вооружение крестьян и части горожан. Восставшие быстро находили себе вожаков среди местных дворян, знавших военное дело, таких как, например, Шаретт или Ларош-Жаклен. Отряды вандейцев выбрали себе пышное название: «Католическая королевская армия». На деле это было довольно аморфное объединение разрозненных полупартизанских, полурегулярных формирований. Постоянное соперничество вожаков, особенно обострившееся после гибели наиболее признанного из них, Кателино, весьма затрудняло совместные действия и серьезно ослабляло вандейцев. Все же в моменты наивысшего единства Католическая армия объединяла до 40 тыс. человек и представляла серьезную опасность для правительственных войск. Отряды восставших были спаяны кровными узами: это были родственники, друзья, соседи, все они прекрасно знали местность, имели отлично налаженную цепь связи, с пристрастием, а потому безошибочно, выбирали себе «капитанов».
Подобные преимущества вполне уравновешивали и отсутствие полноценной медицинской и интендантской службы в Католической армии, и слабости ее вооружения. Нехватка ружей компенсировалась, особенно поначалу, вилами, косами, дубинами. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки. Настоящее же оружие приходилось брать в боях, и оно успешно добывалось. Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из числа республиканцев-дезертиров или иностранных наемников (немцев, швейцарцев). Это было немаловажно, поскольку Католическая армия, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела в период сельских работ. Всего за три недели марта повстанцы захватили весь край, почти не встретив сопротивления. В мае вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет, орган, призванный управлять «завоеванной страной» во имя «законного монарха» Людовика XVII, юного сына казненного короля. Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр Совет стал чем-то вроде антиправительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. В июне войска вандейцев заняли город Сомюр, открыв себе дорогу на Париж, но идти на столицу не осмелились. Напротив, они повернули на запад, вошли в Анжер, покинутый властями и защитниками, и в конце июня предприняли осаду Нанта, рассчитывая на помощь англичан.
Город отчаянно защищался, а среди атаковавших не доставало единства. Избранный генералиссимусом Кателино был смертельно ранен, и, проиграв уличные бои, деморализованные вандейцы сняли осаду. Летом 1793 г. в Вандее наступило затишье. Перевес сил оставался на стороне повстанцев. Мятежные крестьяне вернулись на свои поля, но по первому же сигналу были готовы вновь взяться за оружие. Республиканские власти никак не могли отважиться на решительные меры. Наконец, 1 августа, заслушав доклад Б. Барера, Конвент решил «уничтожить» Вандею, направив туда армию под командованием генералов Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Барер вновь добился направления в непокорные департаменты новых частей, на этот раз Западной армии, требуя «к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной». В середине октября у Швле, в самом сердце восстания, отряды мятежников потерпели сокрушительное поражение. Разгромленные «белые» во главе с Ларош-Жакленом стремительно отступали к Луаре, увлекая за собой свои семьи, которым грозило «революционное возмездие». Переправившись на другой берег, они начали тяжкий поход на север, в Нормандию, в надежде встретить там обещанную англичанами помощь.
Огромная толпа беженцев в 80 тыс. человек — женщин, детей и стариков, дворян и простолюдинов, — охранявшихся 30-40 тыс. солдат, растянулась на многие километры, грабя по дороге города и деревни в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но дойдя до Гранвиля, вандейцы убедились, что город на берегах Ла-Манша неприступен, а английского флота нет и в помине. Изнуренные беженцы потребовали, чтобы командиры вернули их к домашним очагам. Толпа с трудом двинулась обратно по уже опустошенному ими пути, оставив на нем 10 тыс. мертвых: голод, дизентерия, осенние дожди и заморозки добивали ослабевших людей. В декабре республиканцы захватили их, уже не способных сопротивляться, в Ле Мане и устроили резню. Остатки Католической королевской армии бежали вдоль Луары, отчаянно пытаясь прорваться на юг, и накануне Рождества 1793 г. погибли окончательно под ударами правительственных войск. В результате этой бойни уцелели лишь несколько отрядов, не участвовавших в этом трагическом походе в Нормандию, в частности, отряды Шаретта и Стоффле. Они продолжали действовать еще довольно долго, но «большая война» в Вандее практически уже закончилась.
В начале 1794 г. командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению страшного декрета от 1 августа 1793 г., решив покарать мирное население, поддерживавшее повстанцев. «Вандея должна стать национальным кладбищем», — заявил он. Тюрро разделил свои войска на две армии, по 12 колонн в каждой, которым было предписано двигаться навстречу друг другу с запада и с востока. «Адские колонны», как их тут же окрестили вандейцы, с января до мая жгли дома и посевы, разрушали изгороди, грабили, насиловали, убивали во имя республики. Счет жертв пошел на многие тысячи. Особый размах экзекуции приняли в Нанте, где организацией террора занимался член Конвента Каррье. Около 10 тыс. человек, часто никогда не державших оружия в руках, а просто сочувствовавших повстанцам — их жены, дети, родители, были казнены по его прямому приказу. Однако гильотины и расстрелов было недостаточно для воплощения его грандиозных карательных замыслов.
Половина «осужденных», так и не дождавшись суда, погибла в Луаре: людей, надеявшихся на обещанную было амнистию, усаживали в большие лодки, которые затапливались на середине реки, или просто сбрасывали в воду, связав руки. С супругов срывали одежду и связывали их попарно, прежде чем утопить. Беременных женщин обнаженными складывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, мальчиков со старухами, священников с юными девушками. Каррье называл такой способ казни «республиканскими свадьбами». Экзекуции часто проводились по ночам, при мерцающем свете факелов. Сам «нантский палач» любил наблюдать за их ходом: купив себе изящное суденышко, под предлогом надзора за берегами он раскатывал на нем по Луаре вместе со своими подручными и куртизанками…
Так за свою непокорность Вандея была потоплена в крови. Расправа длилась не один месяц. Лишь после термидорианского переворота (июль 1794 г.) политика репрессий была пересмотрена и начались поиски компромисса. В начале 1795 г. Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ. Соглашение подтверждало, что Вандея признавала республику, республика же в свою очередь обещала освободить непокорные департаменты на 10 лет от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников. Но высадка эмигрантов на Кибероне в середине лета вновь подтолкнула мятежных взяться за оружие и сорвала хрупкий мир. Республика направила против Вандеи генерала Л. Гоша. К весне 1796 г., после казней Стоффле и Шаретта, Вандея была окончательно обезглавлена.
Вандея была побеждена, но до конца не смирилась и не перестала бурлить, сохранив в себе ферменты политического брожения на протяжении всего XIX века. Возможно, в известной степени, она сохраняет их и до сих пор.
Невероятная ожесточенность столкновения двух встречных течений революционного процесса, небывалый масштаб репрессий, обрушившийся на непокорные департаменты в конце XVIII столетия, глубочайшим образом воздействовали на психологию людей и придали последующим поколениям вандейцев совершенно особые черты. Сформировалось специфическое региональное сознание, «особое лицо» Вандеи. Мятежный дух еще не раз давал о себе знать в особенно трудные моменты истории: в 1814 и в 1815 гг. Вандея поднималась против Наполеона; в 1832 г. — в поддержку легитимного монарха. Впоследствии на всех выборах она исправно отдавала свои голоса, как отдает их и сегодня, наиболее консервативным политическим партиям и течениям.
Список литературы
1. Манфред А.3. Великая французская революция. М., 1983.
2. Документы истории Великой французской революции, т. 1-2. М., 1990-1992.
3. Там же, т. 2, с. 229-259.
4. Cм. Les resistances a la Revolution. Actes du colloque de Rennes. 17-21 septembre 1985. Recueillis et presentes par Francois Lebrun et Roger Dupuy. Paris, 1987.
5. Tilly Ch. La Vendee. Paris, 1970.
6. Одной из редких попыток «политической реабилитации» Каррье, прозванного «нантским палачом», была книга: Gaston-Martin. Carrier et sa mission a Nantes. Paris, 1924.
7. Martin J.-С. Une guerre interminable. La Vendee deux cents ans apres. Nantes, 1985; idem. La Vendee et la France. Paris, 1987; idem. La Vendee et la Memoire. Paris, 1989.
Эту статью я хотел бы начать цитатой из одного очень известного романа.
– О Вандее? – повторил Симурдэн. И тут же сказал:
– Это серьезная угроза. Если революция погибнет, погибнет она по вине Вандеи. Вандея страшнее, чем десять Германий. Для того чтобы осталась жива Франция, нужно убить Вандею.
Виктор Гюго, «93 год». Помните?
Вандея – это один из 83 департаментов, образованных на территории Франции во время Великой французской революции (в марте 1790 г.). Его название происходит от одноименной реки, а располагался он на территории бывшей провинции Пуату. Гражданская война марта-декабря 1793 г. на самом деле развернулась в 4-х департаментах Франции (помимо Вандеи, это были Нижняя Луара, Мэн и Луара, Де Севр) но именно Вандея наиболее прославилась на этом поприще, став настоящим символом «контрреволюции низов», и была неоднократно осуждена за это.
Вандея на карте Франции
В уже цитировавшемся здесь романе «93 год», В.Гюго писал:
«Бретань – завзятая мятежница. Всякий раз, когда в течение двух тысяч лет она подымалась, правда была на ее стороне; но на сей раз она впервые оказалась неправа».
Старинная церковь, Бретань
В настоящее время предпринимаются попытки «реабилитации» Вандеи. Появляются работы, авторы которых пытаются отказаться от традиционного взгляда на бретонских мятежников, как на темных забитых крестьян, выступающих против посланцев революционной Франции, которые на своих штыках принесли им свободу и равенство. В бывших мятежных департаментах открываются небольшие музеи, посвященные отдельным деятелям местного Сопротивления. Правда, как обычно, находится посередине. Мятеж был «ударом под дых» истекающей кровью в неравной борьбе с интервентами Французской республике. Его участники объективно выступили на стороне врагов своей родины и на стороне своих бывших сеньоров, которые совсем еще недавно на подвластных им землях обращались с местными бесправными крестьянами так, как уже давно не смели вести себя бароны и герцоги в других провинциях Франции. Но, нельзя не признать, что Вандейский мятеж был спровоцирован и неуклюжей политикой новой власти, которая не желала учитывать обычаи Бретани и менталитет ее жителей. Результатом этой неумелой политики и стала достаточно традиционная для Франции полуфеодальная крестьянская война. Ранее такие выступления крестьян назывались «жакериями».
Предыстория Вандейский войны такова. В начале 1793 г. французская республика оказалась в критическом состоянии. К февралю этого года численность ее войск составляла всего 228 тысяч человек (еще в декабре 1792 г. ее армии насчитывали около 400 тысяч солдат). Внешняя опасность увеличивалась с каждым днем, поэтому 24 февраля 1793 г. Конвент принял декрет о принудительном дополнительном рекрутировании. В армию должны были призвать 300 тысяч человек, набор производился в коммунах путем жеребьевки среди холостых мужчин. Этот декрет вызвал всеобщее возмущение, и даже отдельные попытки мятежа, которые, впрочем, были легко подавлены. В Вандее признаки недовольства новой властью были заметны еще летом 1792 года. Местные крестьяне оказались обойденными при распродаже конфискованных имений, которые достались чужакам, реформа местного управления изменила привычные границы бывших церковных приходов, что внесло путаницу в гражданскую жизнь, не присягнувшие новой власти священники были заменены пришлыми, которые были приняты верующими весьма настороженно и не пользовались авторитетом. Все это породило всплеск ностальгических настроений, но, несмотря на отдельные эксцессы, большая часть населения все же оставалась лояльной новой власти и даже казнь короля не привела к массовым крестьянским выступлениям. Насильственная мобилизация стала последней каплей. В начале марта 1793 г. в небольшом городе Шоле был убит командующий местной национальной гвардии, а спустя неделю произошли массовые беспорядки в Машекуле, где были убито большое количество сторонников новой власти. В это же время возник первый отряд повстанцев, которых возглавили каретник Ж.Кателино и лесничий Ж.-Н. Стоффле, бывший рядовой Швейцарского полка.
Жак Кателино
Жан Никола Стоффле
В середине марта им удалось разбить республиканскую армию численностью около 3 тысяч человек. Это уже было серьезно и Конвент, пытаясь предотвратить эскалацию мятежа, издал декрет, Это уже было серьезно и Конвент, пытаясь предотвратить эскалацию мятежа, издал декрет, согласно которому ношение или белой кокарды – символа «королевской» Франции, каралось смертной казнью. Это решение лишь подлило масла в огонь, и теперь восстали уже не только крестьяне, но и часть горожан Бретани. Военными вождями вновь организованных партизанских отрядов, как правило, становились бывшие офицеры из числа местных дворян. Восставших активно поддержала Англия, а также находящиеся на ее территории эмигранты и мятеж очень быстро приобрел роялистскую окраску. Отряды вандейцев стали называться «Католической королевской армией» и это была самая первая «белая» армией в мире («L"Armée Blanche» – по цвету знамен мятежных отрядов). Действительно, для выполнения отдельных операций отряды вандейцев иногда объединялись в армию численностью до 40 000 человек, но, как правило, они все же действовали разрозненно и неохотно выходили за пределы «своих» округов, где знание местности и налаженные связи с местным населением позволяли им чувствовать себя как рыба в воде. Отряды мятежников отличались друг от друга по степени радикальности и по уровню жестокости по отношению к противнику. Наряду со свидетельствами о действительно жутких убийствах и пытках попавших в плен республиканских солдат, имеются сведения о гуманном отношении к пленным, которых в некоторых случаях отпускали без всяких условий, в основном, по инициативе командиров. Впрочем, жестокостью отличались и противостоящие им республиканцы. На пике восстания войска вандейцев заняли город Сомюр и имели отличные шансы для продвижения к Парижу, но сами испугались такого успеха и повернули назад. Они без боя захватили в Анжер и в конце июня осадили Нант. Здесь они потерпели поражение, а их признанный руководитель Ж.Кателино был смертельно ранен. После его гибели совместные действия повстанцев стали скорее исключением из правил. К тому же приближался период сельскохозяйственных работ, и скоро армия мятежников поредела на две трети. В мае 1793 г. повстанцы создали свой штаб, объединивший командиров отрядов, и Высший совет, который занимался в основном изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. Переделан был даже текст знаменитой «Марсельезы»:
Идём, католические армии
День славы настал,
Против нас Республика
Подняла кровавые знамёна…
1 августа 1793 г. Конвент принял решение «уничтожить» Вандею. Предполагалось, что республиканские войска возглавит молодой генерал Бонапарт, но тот отказался от назначения и ушел в отставку. В мятежные департаменты была направлена армия под командованием генералов Клебера и Марсо, которая 19 сентября неожиданно потерпела поражение.
Генерал Клебер
Генерал Марсо
Однако победа повстанцев оказалась пирровой: в середине октября переброшенные в мятежные департаменты боевые части Западной армии наголову разбили их у Шале. Остатки разгромленных отрядов во главе с Ларош-Жакленом, переправившсь через Луару, отступали на север – в Нормандию, где надеялись встретить британский флот. Вместе с ними двигались огромные толпы беженцев. Надежды на помощь англичан не оправдались и изнуренные беженцы, грабя попадавшиеся им на пути города и деревни, двинулись обратно. В декабре 1793 г. они были окружены у Ле Мане и практически полностью истреблены. Те немногие из них, что сумели вырваться из окружения, были добиты накануне Рождества 1793 г. На территории Вандеи осталось несколько небольших отрядов, которые отказались участвовать в походе на Нормандию, они еще продолжали беспокоить республиканцев, но «большая война» в Ванде была закончена. В 1794 г. командующий Западной армией генерал Тюрро смог приступить к исполнению декрета от 1 августа 1793 г. «Вандея должна стать национальным кладбищем», – заявил он, и, разделив войска на 2 группы по 12 колонн в каждой, начал грандиозную «зачистку» мятежных территорий. Местные жители прозвали эти колонны «адскими» и у них имелись на это все основания.
Витраж церкви коммуны Ле Люк-сюр-Булонь, где солдатами одной из «адских колонн» были расстреляны более 500 местных жителей
Считается, что было казнено около 10 000 человек, причем половина из них – без суда и следствия. В июле 1794 г., после переворота 9 термидора, репрессии против мятежников были приостановлены. Уцелевшие лидеры вандейских отрядов подписали мирный договор в Ла Жонэ, согласно которому непокорные департаменты признавали республику в обмен на обещание центральной власти освободить их от рекрутского набора и налогов на 10 лет и прекратить преследование не присягнувших Республике священников. Казалось, на многострадальные земли Бретани пришел мир. Однако крестьяне департамента Мэн и Луара (ныне Майенн), которых называли шуанами (Chouannerie, от Chat-huant – неясыть, прозвище крестьян местного аристократа Жана Коттро) отказались признать этот договор.
Шарль Карпентье, Шуаны в засаде
После гибели Коттро 29 июля 1793 г., во главе шуанов (которыми скоро стали называть всех примкнувших к ним крестьян) встал сын бретонского мельника и несостоявшийся священник Жорж Кадудаль.
Жорж Кадудаль, вождь шуанов
Ему удалось установить связь с роялистами в Англии и спланировать высадку эмигрантов в Киброне. Эта акция спровоцировала уцелевших мятежников к возобновлению боевых действий. Республиканская армия вновь разгромила вандейцев. Командовал ею генерал Лазар Гош – единственный полководец, которого Наполеон Бонапарт считал равным себе («Так или иначе – ведь нас было двое, тогда как нужен был один», – сказал он после его смерти в 1797 г.).
Генерал Лазар Гош, памятник на полуострове Киброн
В июне 1794 г. Кадудаль был арестован, но очень скоро, сразу после Термидорианского переворота, был опрометчиво освобожден новым правительством. К весне 1796 г. Вандея была усмирена и покорена. Однако в 1799 г. вернувшийся из Британии Жорж Кадудаль (он находился там с перерывами с 1797 по 1803 г.г.) вновь попытался поднять восстание в Бретани. В октябре 1799 г. мятежниками был захвачен Нант, а также некоторые другие города, но уже в январе 1800 г. они были разбиты генералом Брюном. Наполеон Бонапарт, который в ноябре 1799 г. стал Первым консулом, часть пленных приказал зачислить в армию, а наиболее непримиримые из них были по его приказу сосланы в Сан-Доминго.
Энгр Жан Огюст, Наполеон Бонапарт в мундире Первого консула, 1804 г.
Жорж Кадудаль не прекратил борьбу и организовал два покушения на Первого консула (в декабре 1800 г. и в августе 1803 г.). 9 марта 1804 г. он был арестован в Париже и после судебного процесса казнен. После реставрации монархии семье Кадудаля было пожаловано дворянство, и младший казненного Жоржа – Жозеф, в 1815 г. организовал восстание против возвратившегося императора. Новые попытки восстаний вандейцев и шуанов отмечались в 1803 и 1805 г.г., но они не шли ни в какое сравнение с Гражданской войной 1793 года. Последнее и вновь неудачное выступление Бретани против республиканской власти было отмечено в 1832 г.
Вандея - слово-символ. Это не просто одна из самых драматичных и кровавых страниц Французской революции. Уже давно отделившись от своего конкретного историко-географического содержания, понятие «Вандея» прочно вошло в современную политическую лексику как синоним контрреволюции низов. Именно контрреволюции, ибо якобинская, а затем и традиционная марксистская концепции революционного процесса долгое время слишком категорично наделяли приставкой «контр» любые движения, не совпадающие с восходящей линией революции. Сегодня мы уже готовы смотреть на это иначе, признавая, что контрреволюция - неизбежная часть революции, что именно последняя и порождает первую и разделить их бывает весьма трудно, а порой просто невозможно. Во Франции на протяжении всего десятилетия с 1789 по 1799 год революционным преобразованиям когда более, когда менее явно сопротивлялись не только старая феодальная знать, но и городские и сельские низы. Однако гражданская война, развернувшаяся в 1793 году на западе Франции, имела совершенно особое значение для всей последующей истории страны.
В начале 1793 года молодая французская республика, и без того раздираемая внутренними распрями, оказалась перед лицом возросшей внешней опасности: ее армии потеряли численное превосходство над силами антифранцузской коалиции, куда входили Австрия, Пруссия, Англия, Испания, Голландия и множество мелких государств Европы. Из-за воровства, процветавшего среди поставщиков, республиканские войска снабжались крайне скверно. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и возвращались к родным очагам. К февралю от 400-тысячной армии осталось всего 228 тыс. человек. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 года Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании еще 300 тыс. человек.
В отличие от предыдущих армейских наборов 1791 и 1792 годов, проходивших, пожалуй, даже с энтузиазмом, декрет 1793 года почти повсеместно вызвал глухое сопротивление. Особый оборот дело приняло на западе Франции, в Вандее, а точнее в департаментах, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандее, Нижней Луаре, Мене и Луаре и, наконец, Де Севре.
Вряд ли причиной восстания в Вандее, объединившего крестьян, часть городских ремесленников, провинциальной знати и духовенства стал этот злополучный рекрутский набор. Скорее он послужил лишь толчком, предлогом к открытому недовольству французов из глубинки, гораздо менее политизированных, чем жители крупных городов, по-крестьянски склонных к сохранению традиций и настороженно встречавших любые нововведения. Они многого ждали от нового порядка в 1789 году, но революционные преобразования, как это обычно бывает, прежде всего повлекли за собой нарушение привычного уклада их жизни. Налоговые тяготы лишь сильнее обременили крестьян. Распродажа национальных имуществ обошла их стороной. Реформы местного управления перемешали привычные границы прежних церковных приходов, карта департаментов не была издана.Особенно болезненно отозвались в душах глубоко религиозных жителей западной Франции декреты о гражданском устройстве духовенства, а затем и преследовании неприсягнувших конституции священников - «своих» и их замена «пришлыми», «чужими». Все это породило не столько тоску по недавнему прошлому, сколько глубокий протест против настоящего, хотя восставших и объединил девиз «За короля и веру». Уже летом 1792 года Вандея забурлила, однако тогда попытки восстания были подавлены. Принудительный набор в армию 1793 года (именно это, а не казнь короля, как можно было бы ожидать) стал последней каплей, переполнившей чашу крестьянского терпения.
Волнения начались в первых числах марта: в городке Шоле молодежь расправилась с командиром местной национальной гвардии. Спустя неделю противники рекрутского набора столкнулись с «истинными патриотами» в Машекуле: счет жертв пошел на сотни. На берегах Луары собрался отряд повстанцев, который возглавили каретник Кателино и лесничий Стоффле. Вскоре, в середине марта, в стычке с этим отрядом была разбита небольшая республиканская армия. Конвент, обеспокоенный развитием событий, в тот же день издал декрет, по которому ношение оружия или белой кокарды - символа королевской Франции, выбранного себе вандейцами, каралось смертной казнью. В ответ началось массовое вооружение крестьян и части горожан. Восставшие находили себе вожаков не только среди простлюдинов, но и среди местных дворян, знавших военное дело: Шаретта, Ларошжаклена и других.
Отряды вандейцев называли себя пышно и горделиво: Католическая королевская армия. Но на деле это было довольно аморфное объединение разрозненных полупартизанских, полурегулярных формирований. Постоянное соперничество вожаков весьма затрудняло совместные действия и серьезно ослабляло вандейцев. Все же в иные моменты Католическая армия насчитывала до 40 тыс. человек и представляла грозную опасность для правительственных войск. Отряды восставших были спаяны кровными связями, прекрасно знали местность, имели отлично налаженную связь между собой и с пристрастием, а потому безошибочно выбирали себе «капитанов». Благодаря этому меньше сказывалось и отсутствие полноценной медицинской, интендантской службы в Католической армии, и слабости ее вооружения. Ружей, особенно поначалу, конечно, не хватало, зато вил, кос, дубин было предостаточно. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки. Настоящее же оружие приходилось добывать в боях. Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из республиканцев-дезертиров или иностранных наемников (немцев, швейцарцев). Это было кстати, поскольку Католическая армия, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела, когда наступала пора сельских работ.
Лишь за три недели марта повстанцы захватили весь край, почти не встречая сопротивления. В мае вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет - орган, призванный управлять «завоеванной страной» во имя «законного монарха» Людовика XVII, юного сына казненного короля. Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр Совет стал чем-то вроде антиправительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. В июне войска вандейцев заняли город Сомюр, открыв себе дорогу на Париж, однако не осмелились идти на столицу. Напротив, они повернули на запад, вошли в Анжер, покинутый властями и защитниками, и в конце июня предприняли осаду Нанта, рассчитывая с атлантического побережья дотянуться до помощи англичан. Город отчаянно сопротивлялся, а атакующим не доставало единства. Избранный генералиссимусом Кателино был смертельно ранен, и, проиграв уличные бои, упавшие духом вандейцы сняли осаду.
Летом 1793 года в Вандее наступило затишье. Перевес сил оставался на стороне повстанцев. Мятежные крестьяне вернулись на свои поля, но по первому же сигналу были готовы вновь взяться за оружие.
Республиканские власти никак не могли отважиться на крайние меры. Наконец, 1 августа, заслушав доклад Баррера, Конвент решил «уничтожить» Вандею, направив туда армию Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Баррер добился того, чтобы в непокорные департаменты послали новые части, требуя «к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной». В середине октября у Шоле, в самом сердце восстания, отряды мятежников потерпели сокрушительное поражение.
Разгромленные «белые» во главе с Ларошжакленом стремительно отступили к Луаре, увлекая за собой свои семьи, которым грозило «революционное возмездие». Переправившись на другой берег, они начали тяжкий поход в Нормандию в надежде встретить там обещанную англичанами помощь. Огромная, 80-тысячная толпа беженцев - женщин, детей и стариков; дворян и простолюдинов, которых охраняли 30-40 тыс. солдат, растянулась на многие километры, грабя по дороге города и деревни в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но, дойдя до Гранвиля, вандейцы убедились, что город на берегах Ла-Манша неприступен, а английского флота нет и в помине. Изнуренные беженцы потребовали, чтобы командиры вернули их к домашним очагам. Толпа двинулась обратно по уже опустошенному ими пути, оставив на нем 10 тыс. мертвых: голод, болезни и осенние заморозки добивали ослабевших людей.
В декабре республиканцы захватили уже не способных сопротивляться мятежников в Ле Мане и устроили резню. Остатки Католической королевской армии бежали вдоль Луары, пытаясь прорваться на юг, и накануне Рождества 1793 года погибли окончательно под ударами правительственных войск. Уцелели лишь те отряды, которые не участвовали в трагическом походе в Нормандию, в частности отряды Шаретта и Стоффле. Они продолжали действовать еще довольно долго, но «большая война» в Вандее практически уже закончилась.
В начале 1794 года командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению страшного декрета от 1 августа, решив покарать мирное население, поддерживавшее повстанцев. «Вандея должна стать национальным кладбищем», - угрожающе заявил он. Тюрро разделил свои войска на две армии, по двенадцать колонн в каждой, которые должны были двигаться навстречу друг другу с запада и с востока. «Адские колонны», как их тут же окрестили, с января до мая жгли дома и посевы, грабили, насиловали, убивали - и все это «во имя республики». Счет жертвам шел уже на многие тысячи. Но особенно чудовищными были экзекуции в Нанте, где свирепствовал член Конвента Каррье. Около десяти тысяч человек, многие из которых никогда не держали оружия в руках, а просто сочувствовали повстанцам, были казнены. Одни погибли под ножом гильотины, другие в Луаре: людей усаживали в большие лодки и пускали на дно посередине реки. С супругов срывали одежду и топили попарно. Беременных женщин обнаженными связывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, священников - с юными девушками. Каррье называл такие казни «республиканскими свадьбами». Он любил наблюдать за ними с изящного суденышка, плавая по Луаре со своими подручными и куртизанками. Так за свою непокорность Вандея была потоплена в крови.
Расправа длилась долго. Лишь после термидорианского переворота (июль 1794) начались поиски компромисса. В начале 1795 года Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ: Вандея признала республику, республика же, в свою очередь, обещала освободить на десять лет непокорные департаменты от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников. классики в гуманитарном знании . Но высадка эмигрантов на Кибероне в середине лета вновь подтолкнула мятежников взяться за оружие и сорвала хрупкий мир. Республика направила против Вандеи генерала Гоша. К весне 1796 года после казней Стоффле и Шаретта она была окончательно обезглавлена.
Мятежный дух Вандеи еще не раз давал о себе знать в особенно трудные моменты истории: в 1814 и 1815 годах она поднималась против Наполеона, в 1832-м - в поддержку законного монарха. Впоследствии на всех выборах Вандея исправно отдавала свои голоса, как отдает их и сегодня, наиболее консервативным политическим партиям и течениям.