Восстание роялистов во франции. Вандейский мятеж Информацию О
В это время Шаррет действовал самостоятельно в западной Вандее и 11 октября овладел островом Нуармутье. Но его отсутствие на главном театре способствовало дальнейшим успехам республиканцев. 13 октября обе их армии соединились у Шоле, их численность составила 23 000 человек под командованием Бопюи, Марсо и Клебера. Войска республиканцев обошли противника с тыла, сосредоточившегося у Бопрео. Командиры вандейской армии, состоявшей из 40 000 человек д’Эльбе и Шарль де Боншан предложили Шаретту атаковать республиканскую армию с тыла, но Шаррет отказался и двинул только часть своих сил к Монтегю. 17 октября роялисты при Шоле атаковали республиканскую армию, но потерпели поражение. Вандейская армия, потеряла 20 % личного состава, 12 орудий и обоих своих смертельно раненых вождей — д’Эльбе и Боншана и была отброшена обратно к Бопрео и Сен-Флорану. Итогом поражения стала переправа остатков армии на правый берег Луары, а вместе с ними и 20 000 женщин стариков и детей, покинувших свои жилища из опасения перед зверствами республиканских войск. Оставлении роялистами Вандеи было вызвано безвыходностью положения. Но в то же время ими владела мысль, что появление мятежной армии в Бретани поднимет на восстание жителей данной провинции. Кроме того они рассчитывали на помощь Англии.
Экспедиция в Нормандию
показать на карте
После смерти обоих предводителей главное командование над войсками перешло к Ларошжаклену, который немедленно созвал военный совет. На нём Лескюр, уже находившийся при смерти, советовал идти к Нанту, гарнизон которого находился на левом берегу реки, овладеть этим городом, восстановить сообщение с Шарретом, действовавшим в Нижней Вандее и направить свои действия на сообщения республиканской армии. Однако другой вождь роялистов, принц де-Тальмон, сохранявший надежду поднять восстание в Бретани уговорил идти к Ренну. В свою очередь Эшель, имея ввиду, что роялисты переправившись через Лауру могут пойти к Нанту или Анжеру послал за ними две колонны: одну — на Варад, другую на Анжер. Остальная же часть его армии под командованием Гаксо осталась в Вандее.
23 октября вандейская армия заняла Лаваль, где к ней присоединилось 6000 вооруженных крестьян из Бретани и двинулась к Антраму. 25 октября Клебер с одной из дивизий правой колонны атаковал роялистов у Антрама (близ Лаваля), но не был поддержан малодушным Эшелем, потерпел поражение и с потерей 19 орудий отступил к Анжеру (28 октября). В то же самое время была разбита и левая колонна республиканцев. 27 октября под Антрамом вандейцы Ларошжаклена (31 тысяча) одержали победу над республиканскими войсками Вестермана (25 тысяч), а на следующий день уничтожили его арьергард при Краоне (28 октября), оттеснив его главные силы к Ренну.
Расстроенная республиканская армия Эшеля сосредоточилась близ Анжера и была усилена отрядами Ленуара и Россиньоля. К тому времени неспособность Эшеля к командованию армией выявилось настолько, что войска отказались ему повиноваться. Тогда депутаты национального конвента предложили принять командование армией Клеберу, но тот отказался, передав его одному из старших дивизионных генералов Шальбосу. От последнего, командование вскоре перешло к Россиньолю.
В то время, как республиканцы устраивали свои войска в Анжере, вандейские вожди находясь в Лавале обсуждали план дальнейших действий. Одни из них хотели идти в Бретань, другие в Нормандию. Тальмон предлагал использую в качестве базы Бретань идти к Парижу, наконец Стофле, которому наскучили споры самовольно выступил на север к Фужеру, и вслед за ним, 2 ноября, вся вандейская армия двинулась в Нормандию. Надеясь войти в связь с английским флотом, крейсировавшим около берегов, Ларошжаклен 12 ноября прибыл к Авраншу. По пути они заняли Эвре, Фужер, Понторсон и Сен-Жер. Из Авранша роялисты двинулись к Гранвилю, чтобы овладеть им и ждать там помощи из Англии. Но Гранвиль был укреплен и защищаем 5-и тысячным гарнизоном под командованием генерала Пейра. Два штурма роялистов 14 и 15 ноября были отбиты со значительным для них уроном. В то же время республиканцы сосредоточили за рекой Вирою у Сен-Ло до 12 тысяч вооруженных крестьян, усилив их 16-и тысячным корпусом пришедшим из Кана. Пришлось отступить в Авранш. Солдаты упали духом и шумно требовали возвращения в Вандею.
Наступление Россиньоля
показать на карте
Тем временем Россиньоль с 25 тысячами предпринял общее наступление, заняв 17 ноября Антрен, и отрядом генерала Трибу Понторсон. 22 ноября у Доль главные силы республиканцев под командованием Россиньоля наткнулись на Ларошжаклена (20 тысяч). В упорном бою большая часть армии роялистов уже бежала с поля боя, когда пламенная речь и пример одного из священников, следовавших с армией одушевила воинов. Они вырвали победу из рук противника, опрокинув неприятеля, но, помышляя в первую очередь лишь о возвращении домой, не озаботились преследованием расстроенного врага и дали тому время оправиться от поражения. Пользуясь поражением республиканцев роялисты могли достигнуть переправы у Се (близ Анжера) или у Сомюра, перенеся военные действия снова на левый берег Лауры, но предводители армии не могли на то решиться и теряли драгоценное время на обсуждение решений. 3 декабря вандейская армия подошла к Анжеру, надеясь овладеть здесь переправой, но была отбита двумя дивизиями, которыми командовал генерал Бопюи, оставленный в городе из-за ранения. На следующий день встревоженные появлением республиканских войск в тылу, вандейцы отошли на Ла-Сюэте. 5 декабря генерал Марсо (сменивший Россиньоля, добровольно сложившего с себя командование, до прибытия генерала Тюрро) сосредоточил всю армию у Анжера. Дивизии Клебера было поручено оборонять переправы через Луару.
Экспедиция в Мен
показать на карте
Не имея надежды переправиться на левый берег Луары на виду противника, вандейцы решились идти в Менскую область, жители которой считались преданными Бурбонам. 8 декабря подойдя к городу Ла-Флешу они были встречены на переправе через реку Ле-Луар пятитысячным республиканским отрядом. В то же время неутомимый Вестерман атаковал их арьергард. Положение роялистов было самое опасное, но присутствие духа Ларошжаклена спасло их. Взяв несколько сот кавалеристов и посадив на круп их лошадей по пехотинцу он поспешил вверх по реке и найдя близ берега два небольших парома переправился на другой берег. Оттуда он отправился на рысях к Ла-Флешу спешил пехоту и ворвался в город с криками «Да здравствует король!». Испуганный неожиданным нападением гарнизон бросился по дороге к Ману. Ларошжаклен восстановил разрушенный неприятелем мост, отразил Вестермана и переправив всю свою армию на левый берег разрушил переправу. 10 декабря вандейцы заняли Ман и заставили его гарнизон отступить к Алансону.
Республиканские корпуса, соединившись под командованием Марсо и отойдя на переход от Лаваля, направились тремя колоннами к Ману. Левая колонна, пришедшая со стороны Ла-Флеша прежде остальных войск, с ходу атаковала, но была отбита роялистами. Между тем подошла центральная колонна. Марсо в ожидании правой колонны хотел расположиться на позиции, но по совету Вестермана возобновил атаку и 12 декабря с наступлением ночи овладел предместьями. В течение ночи прибыла и правая колонна Клебера и на рассвете 13 декабря атаковала роялистов. В итоге Ларошжаклен (25 тысяч) был разбит Клебером (15 тысяч), потеряв всю артиллерию, обоз и до 15 тысяч убитыми, ранеными и пленными (в том числе стариков, женщин и детей) вынужден был отступить к Лавалю. В преследование за ним бросили кавалерию Вестермана, затем за ним двинулись все республиканские войска за исключением части дивизии генерала Мюллера, оставленной в Анжере, чтобы перекрыть путь роялистам в Вандею. Попутно республиканцы массами расстреливали пленных.
Неудача у Мана обострила и без того критическое положение вандейской армии, которая не могла теперь рассчитывать на помощь англичан, бретонцев или эмигрантов. К тому же стояла суровая зима, и войска были обречены на большие лишения. Не имея возможности оказывать дальнейшее сопротивление вандейцы приняли решение переправиться на левый берег Луары. Марсо двинулся вслед за ними, приказав командующим войсками в Сомюре, Анжере и Нанте употребить все зависящие от них меры, чтобы преградить пути остаткам роялистов.
Последние, 16 декабря заняли Ансенис на правом берегу Луары. У них не было никаких средств кроме барки, которую они привезли с собой. Но у противоположного берега стояло несколько судов, нагруженных сеном. Ларошжаклен со Стофле переправился на барке, чтобы овладеть этими судами; в это самое время к Ансенису подошла вражеская канонерская шлюпка, которая расположилась напротив местечка, отрезав вндейского начальника от его войска и не позволив роялистам переправиться на левый берег Луары. Вандейцы оставили Ансенис и в числе 7 тысяч при 7 орудиях дошли 22 декабря до Савене. Там они были атакованы на следующий день всеми силами республиканской армии и потерпели совершенное поражение. Остатки разбитой армии были уничтожены частью кавалерией Вестермана, частью погибли на эшафотах. Только немногим удалось уйти в Бретань и Нижнюю Вандею.
Генерал Гаско оставленный с частью республиканской армии на левом берегу Луары выступил 9 ноября из Нанта и 6 декабря овладел островом Буэн у Машекуля. Шаррет находившийся там с 1500 человек вандейцев потеряв половину своих солдат был вынужден уйти в верхнюю лесистую Вандею, надеясь содействовать переправе главных сил роялистской армии на левый берег Луары. В это время Вандейцы готовы были покориться республиканскому правительству, но жестокость комиссара Каррье свирепствовавшего в Нанте заставила продолжать отчаянную борьбу и многие жители Вандеи присоединились к отряду Шаррета.
Действия «Адских колонн»
показать на карте
7 января 1794 года республиканцы с помощью транспортных судов овладели островом Нуармутье. Находившиеся на нём роялисты капитулировали, но комиссары Конвента нарушили условия договора и расстреляли до 1500 пленных, после чего командующий республиканскими войсками генерал Тюрро, получив подкрепления, решил окончательно подавить восстание и для этого двинул в Вандею 12 летучих отрядов (всего около 15 тысяч человек), известных под названием адских колонн, которые истребляли на своем пути дома, селения, леса и без пощады расстреливали всех пленных. В ответ на это и роялисты не давали своим противникам пощады. С обеих сторон творились страшные жестокости, но подавить остатки восстания республиканцы так и не смогли.
Перемирие
показать на карте
Между тем, в конце июня 1794 года в военных действиях наступило затишье вследствие начавшихся полевых работ. Вследствие этого комитет общественной безопасности, введенный в заблуждение этим бездействием пришёл к выводу об окончательном умиротворении края и обеспокоенный внешней войной выел из Вандеи лучшие войска на восточную границу, пополнив кадры Западной армии новобранцами.
5 февраля 1795 года в Ла-Жонэ (Близ Нанта) был заключен мирный договор. По условиям договора Шаретт обязывался покориться республиканскому правительству и распустить войско. Взамен было обещано:
- Вернуть конфискованное имущество их владельцам;
- Освободить от рекрутского набора те департаменты (области) которые были ареной боевых действий;
- Вывести из Вандеи республиканские войска;
- Восстановить свободу исповедания католической религии и прочее.
Вслед за этим Стофле не оставалось ничего другого, как заключить 4 мая 1795 года мир на тех же условиях.
Таким образом в Вандее водворилось спокойствие, но оно было весьма непродолжительным. Обе стороны рассматривали заключенный мир лишь как временное перемирие. Вскоре Шаретт подстрекаемый эмигрантами и примирившийся со Стофле при посредничестве маркиза де Ривиера, посланного графом д’Артуа (впоследствии король Карл X) в Вандею, начал вынашивать новые замыслы продолжения войны. По его побуждению жители области Пуату снова стали истреблять поодиночке республиканцев, попадавших в их руки. Жалобы же на народных представителей и республиканских генералов были оставлены без внимания как Шареттом, так и прочими вандейскими вождями. Война не была официально объявлена, но обе стороны уже не скрывали взаимной ненависти и деятельно готовились к возобновлению военных действий.
Возобновление войны
показать на карте
В конце июня 1795 года, за несколько недель до Киберонской экспедиции, Шаррет внезапно нарушил договор, заключенный им с республиканским правительством и овладев несколькими постами приказал умертвить всех пленных, в ответ на жестокости, совершенные республиканцами в Вандее.
Киберонская экспедиция, снаряженная английским правительством для оказания поддержки роялистам Вандеи и Бретани, прибыла под главным руководством графа Д’Артуа (впоследствии король Карл X); войска экспедиционного отряда состояли из эмигрантов и одной английской морской бригады. На берегу была произведена раздача оружия, одежды и продовольственных запасов явившимся крестьянам и шуанам, из коих было сформировано три отряда (16 тысяч).
Получив известие о высадке роялистов в Бретани, генерал Гош, принявший командование армией в Вандее у Канкло, отозванного из-за болезни в Париж с ничтожными силами поспешил в Ванн, где успел собрать до 13 тысяч, и 6 июля начал наступление. Отбросив передовые неприятельские отряды к Понтиевру, он предпринял блокаду Киберонского полуострова занятием укрепленной позиции на Фалезском перешейке у Сен-Барб. Утром 7 июля 4 тысячи эмигрантов и шуанов атаковали позицию Гоша, но неудачно. Через несколько дней атака была повторена, но столь же неуспешно. 15 июля инсургенты получили подкрепление, в виде нового транспорта эмигрантов, и вновь предприняли наступление на позиции, занятые войсками генерала Гоша. Республиканцы отразили эту атаку с большим уроном для противника.
Между тем, генерал Гош 20 июля предпринял ночной штурм Понтиевра, который после нескольких кровопролитных атак был взят, от чего дело роялистов было окончательно проиграно. Военный суд, наряженный над сдавшимися инсургентами, приговорил к смерти всех эмигрантов свыше 16 лет.
Пока происходили указанные выше события, военные действия продолжались в западной Вандее. 10 августа в Сен-Жильскую гавань прибыла английская эскадра с оружием, военными припасами и сукном, которые немедленно были доставлены сухим путем в Белльвиль, куда была перенесена главная квартира Шаррета. Спустя некоторое время большой английский флот появился вблизи острова Нуармутье. Прибытие значительных морских сил Великобритании к берегам областей Пуату и Бретани заставили республиканское правительство усилить находившуюся там армию войсками западных Пиренеев, которые после заключения Базельского мира были выведены из Испании.
30 сентября генерал Гош направил свой корпус (15 тысяч) тремя колоннами к Бельвилю, но Шаррет, уклонился от боя. Тогда Гош расположил свои войска в виде кардона, постепенно продвигая вперед линию республиканских постов, занимая страну, разоружая жителей, и вскоре стеснил Шаррета со всех сторон. Шаррет избегая встречи с республиканскими войсками, ограничивался лишь мелкими партизанскими действиями.
Подавление восстания
показать на карте
Желая окончить несчастную войну, истощавшую силы Франции, полным покорением Вандеи, Гош отправился в Париж и побудил директорию наделить его неограниченной властью. 28 декабря западные области Франции от Шербура до Бордо были объявлены на военном положении, а все войска поступали под командование Гоша под названием Армии океанского прибрежья. Пользуясь присвоенными ему правами, Гош в скором времени привел Шаррета в самое крайнее положение. Стесненный отовсюду превосходящими силами, вандейский военачальник, успев собрать до 3000 вооруженных поселян, решился идти с ними в Анжуйскую область на соединение со Стофле. На подходе к Монтегю он был атакован одной из неприятельских колонн и, потерпев значительный урон, был вынужден вернуться в Белльвиль в феврале 1796 года.
Между тем Стофле, произведенный Бурбонами в генерал-лейтенанты, решился снова ополчиться для борьбы с республиканским правительством. С этой целью он обнародовал прокламацию к жителям Анжуйской области. Узнав об этом, Гош немедленно двинулся туда с 30 000 армией. Стофле, едва успевший набрать несколько сот человек, изменническим образом был захвачен в плен и 4 февраля 1796 года расстрелян в Анжере.
Через несколько недель после этого Шаррет, окруженный при Сюльписе с небольшим числом своих приверженцев превосходящими неприятельскими силами, после мужественной обороны попал в плен и 18 марта был расстрелян в Нанте. Его смерть стала последним ударом, нанесенным Вандее. Поручив окончательное усмирение страны начальникам оставленных в ней отрядов, Гош перешёл с главными силами республиканской армии на правый берег Луары для покорения Шуанов. Последовательно разоружая деревни, очистив как Вандею, так и Бретань от шуанских банд Жоржа Кадудаля и Корматена и, внося всюду дух умиротворения, Гош в июле 1796 года смог донести директории, что война в Вандее окончена.
Отчасти восстания в Бретани и Нормандии можно объяснить более поздним присоединением этих областей к Франции и наличием среди их населения крепкой католической веры. До нынешнего времени в этих областях сохраняются прокатолические и монархические взгляды, необычные для современной секулярной Франции.
Впоследствии сопротивление вандейцев стало символом борьбы для белого движения в России.
См. также
Литература
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Примечания
Ссылки
- Е.М. Мягкова «Непостижимая вандея»: государство и власть в политическом пространстве сельского общества // Французский ежегодник 2003. М., 2003. С. 10 - 33.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Вандейский мятеж" в других словарях:
Вандейский мятеж (фр. Guerre de Vendée) вооруженное антиправительственное выступление крестьян из западно французского департамента Вандея под консервативными католико монархическими лозунгами весной 1793 года. Одной из причин мятежа называют… … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Французские революции. История Франции Портал Фра … Википедия
Морис Жозеф Луи Гиго д’Эльбе фр. Maurice Joseph Louis Gigost d Elbée … Википедия
Морис Жозеф Луи Гиго д’Эльбе … Википедия
Тамбовское восстание Гражданская война в России Дата 19 августа 1920 года лето 1921 Место Тамбовская губерния, Россия … Википедия
Организованная вооруж. борьба за гос. власть между классами и социальными группами внутри страны, наиболее острая форма классовой борьбы. В классово антагонистич. обществе Г. в. представляет «... естественное, при известных… … Философская энциклопедия
История Франции Портал Франция Античность Римская Галлия (220 до н.э.–481) Средневековая Франция … Википедия
История Франции Портал Франция Доисторическая Франция До кроманьонцев: Олдувай, Аббевиль, Ашёль, Мустье Кроманьонцы … Википедия
История Франции Портал Франция Доисторическая Франция До кроманьонцев: Олдувай, Аббевиль, Ашёль, Мустье Кроманьонцы … Википедия
2
Конечно же стоит остановиться на том, что представляла собой Вандея, что представляли собой люди, населяющие ее, кто вдохновлял их на мятеж против революционного правительства и под какими лозунгами руководители восстания вели крестьян в бой.
Как пишет Виктор Гюго: «Вандея – это мятеж попов. Пособником этого восстания были леса. Тьма помогает тьме» 4
. В этих строках много справедливости: огромнейшую роль в сознании вандейцев, представляющими в своем большинстве крестьянство, играло духовенство, которое настраивало людей против новой власти, против новых идей; играя на суевериях и невежестве крестьян, священники представляли революционные идеи не чем иным, как происками Сатаны, они уверяли крестьян, что ничего хорошего те не увидят от новой власти, и что только король и религия принесут французам истинное счастье и благополучие. Возвращаясь после поражений к своим очагам, крестьяне, «подавленные, покрытые кровью и преследуемые страхом, готовы были отказаться от террора, который вел их в лабиринт несчастий»
, однако появлялись священники, и тогда «эти лицемеры»
начинали «оказывать влияние...
которое они имели на эти суеверные существа. Проповеди, исповеди, обещания индульгенций, даже чудес, - все было использовано, чтобы оживить их ярость и возбудить их фанатизм»
5
. Многочисленные же леса, расположенные в мятежных департаментах, играли немаловажную роль в тактике вандейцев, успешно скрывавшихся в них и неожиданно нападавших на республиканские войска.
Говоря о влиянии, которое оказывали священники на крестьян, Виктор Гюго писал: «Их (крестьян Вандеи – С.З.) можно было уверить в чем угодно. Какой-нибудь священник показывал им другого священника с красной полосой на шее (для чего тот предварительно перетягивал себе шею бечевкой) и говорил: «Вот воскрес казненный на гильотине», и они верили». И далее с некоторым восторгом и горечью заключает: «Колоссы, но увы, - какая темнота!» 6
Со своей стороны, руководители восстания в своих прокламациях угрожали смертной казнью всем, кто окажет поддержку республиканцам, а также тем, кто откажется вступить в ряды борцов за королевское дело.
«Чтобы понять вандейское восстание, - пишет Гюго, - надо ясно представить себе это непримиримое противоречие: с одной стороны, французская революция, с другой – бретонский крестьянин. Поставьте рядом с грозным шествием разгневанной цивилизации, которую со всех сторон обступают враги, грозясь уничтожить все ее благодеяния, с этим стремительным, неистовым натиском прогресса, несущего с собой необъятные и непонятные улучшения, - поставьте рядом с этими великими, не знающими себе равных, событиями своеобразного, торжественно-серьезного дикаря, длинноволосого, светлоглазого человека, питающегося молоком и каштанами, прикованного к своему полю, к своему двору, к своей соломенной кровле, различающего по звуку колокола всех окрестных сел, пользующегося водой исключительно для питья, - человека в кожаной куртке, расшитой шелковыми арабесками, татуирующего свою одежду, как некогда его предки кельты татуировали себе лицо, почитающего в своем палаче своего господина, говорящего на мертвом языке, что равносильно погребению заживо своей мысли, - человека, который умеет только подгонять своих быков, точить косу, кое-как возделывать землю, печь гречневые лепешки, который прежде всего чтит свою соху, затем свою бабушку, который верит и в богородицу и в Белую даму , который преклоняет колени и перед алтарем и перед таинственным высоким камнем, торчащим посреди ланд, - пахаря, рыбака, браконьера, любящего своих королей, своих господ, своих священников, своих вшей, - который способен часами простаивать в угрюмом раздумье на плоском пустынном песчаном берегу, прислушиваясь к шуму моря, - поставьте их рядом и спросите себя, может ли этот слепец вместить это сияние, оценить этот свет?» 7
«Настоящая Вандея, - добавляет Гюго, - это Вандея у себя дома; там она неуязвима, неуловима. Вандеец у себя – и земледелец, и контрабандист, и пастух, и солдат, и браконьер, и вольный стрелок, и свинопас, и звонарь, и мирный поселянин, и шпион, и убийца, и причетник, и зверь лесной» 8
.
Говоря о тактике и оружии вандейцев, Гюго пишет: «Каждый мятежник имел при себе по длинному, футов в пятнадцать, шесту, которым он пользовался и в бою, для нападения на синих, и для перепрыгивания через рвы во время бегства. Если на поле битвы, хотя бы в самом разгаре общей свалки или во время атаки республиканского каре, крестьянам попадались крест или часовня, все они падали на колени, читали молитву под картечью, и, только помолившись, оставшиеся в живых поднимались и бросались на врага. Они заряжали свои ружья на бегу, проявляя в этом особенное искусство» 9
. И далее: «Правило вандейцев было действовать всегда неожиданно. Они могли пройти пятнадцать лье в полном молчании, совершенно бесшумно, не задев ни одной ветки, не смяв травы на ходу. С наступлением вечера вожаки собирались на военный совет, чтобы условиться на завтра, в каком месте напасть на республиканские посты, и, когда все было решено и условлено, весь отряд заряжал ружья, бормотал молитвы, затем снимал башмаки и, ступая босыми ногами по вереску и по мху, гуськом пробирался через леса и рощи, не произнося ни слова, задерживая дыхание, беззвучно, точно кошка, выслеживающая добычу в темноте» 10
.
Как пишет Тьер: «Их способ борьбы был тем же. Используя изгороди, неровности местности, они окружали неприятельский батальон и, находясь под прикрытием, открывали прицельный огонь. Поколебав уверенность республиканцев этим ужасным огнем, они, воспользовавшись первым моментом их нерешительности, устремлялись вперед, испуская сильные крики, опрокидывали их ряды, и либо разоруживали, либо убивали своими палками. Такова была в тот период вся их военная тактика; природа указывала им на эту тактику, и она лучше всего была приспособлена к этому краю. Войска, которые они (вандейцы) атаковали, выстраиваясь в линию без всякого прикрытия, подвергались огню, на который они не могли ответить, поскольку не могли ни употребить свою артиллерию, ни идти в штыковую атаку против рассредоточенного неприятеля. В этой ситуации, если только они не были ветеранами войны, они должны вскоре поколебаться от столь непрерывного и прицельного огня, с которым никогда не мог сравниться огонь регулярных линейных войск. Когда они видели, главным образом, устремившихся на них этих бешеных фурий, испускавших громовые крики, им было трудно не устрашиться и не позволить себя разбить. Тогда они (линейные войска – С.З.) были погублены, поскольку бегство, столь легкое для жителей этих местностей, было неосуществимо для линейных войск» 11
.
По словам Десормо, отряды вандейцев действовали следующим образом: когда начальники этих отрядов желали произвести сбор, мэрам коммун отсылались циркуляры с указанием пункта, а также «количество продовольствия, которым каждый человек должен быть обеспечен»
; били в набат и каждый отряд направлялся к месту сбора. Тактика вандейцев в бою представляла собой атаку либо одним из флангов, либо обоими флангами одновременно, чтобы выйти в тыл республиканским войскам; пока осуществлялись фланговые атаки, «большое количество стрелков занимали вас с фронта и атаковали с невероятной стремительностью. Ни ружейный, ни артиллерийский огонь не мог поколебать этих фанатиков, - продолжает мемуарист, - и... появившись на батареях, вооруженные палками, они валили с ног канониров и захватывали пушки; они мало применяли пушки, если это не касалось преследования или обороны пункта. Их кавалерия была скверно организована, плохо оснащена и сражалась – хуже некуда. Вандейцы использовали ее для патрулирования, на сторожевых заставах и для сбора своей пехоты, когда ей приходилось двигаться. Они (вандейцы) имели постоянное вооруженное ядро, состоящее из дезертиров различных легионов, набранных в начале войны, а именно из армий Севера и Германии, а также из военнопленных различных наций. Руководители называли эти войска – приверженцы» 12
.
Охарактеризовывая боевые действия в Вандее, Десормо говорит, что это была «война не в буквальном смысле, какой представляем себе, а беспощадная война стрелков»
; природа края, по словам современника, способствовала беспощадности и сложности этой войны; никакого другого театра боевых действий, по его словам, найти невозможно. «Анжу, Пуату, Бретань и некоторые другие местности, - добавляет Десормо, - представляют собой систему сельского хозяйства; каждый землевладелец окружал свое поле, фруктовый сад, луг глубоким рвом и из земли, получаемой от рытья рва, он возводит ограду в виде парапета высотой около пяти футов, на которой он устанавливает изгородь и вбивает деревья разных видов; таким образом вся местность представляет один непрерывный лес. Независимо от этих препятствий, Вандея и Дё-Севр прерываются большим количеством ручьев, болот и оврагов. Также встречается множество лесов... Почти все дороги, за исключением больших дорог, непригодны для артиллерии. Таким образом, легко предположить, какое преимущество должны иметь в такой местности люди, знающие любой выход, любую тропинку, против войск, которые могли передвигаться только с величайшими предосторожностями, если не желали угодить в засаду. Когда победа заявляла о своей благосклонности к ним, руководители (восстания) во главе некоторого количества войск и с одной или двумя пушками, имея по флангам дозорных и стрелков, преследовали и изводили вас с невероятным упорством; а поскольку они были намного более искусными в преодолении барьеров и рвов, знали лучше, чем наши солдаты все выходы со своих полей, имеющих форму лабиринтов, то вы оказывались вскоре в окружении. Тогда замешательство (в рядах руспубликанских войск) становилось большим и легко превращало отступления в ужасные поражения» 13
.
Как пишет Пажоль: «Причина необычайных успехов вандейцев кроется в рельефе местности, в их способности вести бой, в их находчивости и мужестве, наконец, неопытности или нерешительности республиканских войск. Никогда еще страна не была настолько неблагоприятна для наступательных действий. Природа, казалось, накопила там все средства для сопротивления» 14
.
Говоря о тактике вандейцев, Пажоль пишет, что они, «уверенные в превосходстве, которое давало им знание местности», придумали свой способ употребления огнестрельного оружия, нападали и изводили колонны, бывшие на марше, «всегда зная свое положение и никогда не позволяя заставать себя врасплох. Поколебав войска убийственным огнем, они устремляются против них, издавая сильные крики. Если вы оказываете сопротивление их атаке, если они вынуждены отступать, то отступали столь быстро, что очень трудно было их настигнуть, поскольку деревья и ограды никогда не позволяли применить кавалерию; они рассеивались, ускользая от вас через поля, зная обо всех тропинках, дефиле. Если же вы уступили их удару, то увеличиваете страдания, совершая свой отход: очень часто артиллерия, обозы, ружья, которые солдаты бросали, чтобы бежать быстрее, оказывались в их власти. Таким образом, вандейцы, которые начали войну с вилами и палками, всегда доставали оружие и боеприпасы. Их поражения ничего не оставляли республиканцам; каждая их победа стоила им значительной военной добычи» 15
.
Помощь вандейцам оказывали не только женщины, но и дети, выполняя роль разведчиков и шпионов, или служившие своеобразным телеграфом для передачи сообщений в разные концы края. Говоря об этом Гюго писал, что вандейцы были превосходно осведомлены обо всем, что происходит в округе. «Трудно поверить, - продолжает он, - до чего быстро сносились они между собой и какой тайной были обставлены их сношения. Они разрушили все мосты, разобрали все повозки и все-таки находили способы обо всем извещать и предупреждать друг друга. По всей стране, от леса до леса, от деревни до деревни, от фермы до фермы, от хижины до хижины, от куста до кустов, были расставлены условные посты сменяющихся дозорных и разведчиков» 16
. По словам Пюизэ: «Тайны, о которых знало больше четырехсот тысяч человек, свято хранились» 17
.
При таком положении вещей, когда вся местность была для республиканских солдат враждебной и опасной, отлучение солдат из своих частей для грабежа заканчивалась для них смертью; такая же участь ждала не только отставших солдат, но порой и весь арьергард. «Одним словом, - констатирует современник, - они (вандейцы) скрывались перед тем, кто был сильнее них и набрасывались на любого, кто был слабее них. Именно подобными засадами они также часто завладевали у наших конвоев продовольствием и боеприпасами.
Однако если они, атакуя с тем бешенством, которое может внушить только фанатизм, проявляя упрямство в своем сопротивлении, настойчивость в преследовании, однажды оказывались побежденными, тогда ничто не могло их задержать: оставив свои сабо, сломав свое оружие, каждый со своей стороны бежал с легкостью оленя, углубляясь подальше в леса... откуда, в последующие ночи, они возвращались поодиночке в свои хижины. Только самые преданные оставались иногда вокруг своих руководителей и, захватив первый выгодный пункт, который находили, они держались там до тех пор, пока не принималось решение о новом сборе» 18
.
Тем не менее, нельзя категорично утверждать, что все население мятежных департаментов взяло в руки оружие, чтобы бороться за дело короля. По словам современника, одна часть пошла драться против Республики, другая – продолжала безмятежно жить в своих домах и ожидала развитие событий, третья часть граждан последовала за республиканскими войсками, чтобы вести бой с мятежниками 19
.
Говоря об организации вандейской армии, современник писал: «Мятежники, кроме военной организации, имели гражданскую администрацию; у них была типография и клише для выпуска бумажных денег, но не для подделки наших ассигнаций, а от имени короля» 20
.
У крестьян не было недостатка в ловких и дерзких командирах: Кателино, простой каретник, Стоффле, лесничий, и Гастон, цирюльник – три выходца из крестьянской среды, которые, по словам Обинье, «заслужили своим талантом встать на одну ступень с наиболее выдающимися именами вандейского дворянства – Шареттом, Рошжакленом и д’Эльбэ. Прекрасное знание местности, насыщенной лесами, болотами, прорезаемой оврагами, ручьями и реками, - давало в первое время огромное преимущество для восставших крестьян» 21
.
В этой связи стоит немножко остановиться на наиболее колоритных фигурах вандейского восстания, руководителях так называемой Королевской Католической армии.
Говоря о военной организации Католической армии и ее руководителях, современник писал: «Мятежники имели довольно хорошо организованное военное управление. Д"Эльбэ был провозглашен... генералиссимусом армий, нет не потому, что его считали самым умелым из генералов, как он об этом говорил перед своей смертью, но потому, что ему приписывали меньше всего амбиций. После него, первоклассными руководителями считались Боншан, Ларошжаклен, Кателинье (имеется в виду Жак Кателино – С.З.), Мариньи, принц Тальмон де ла Тремоль, д"Отишам, Гастон, Лексюр, Пирон, Домманье, Дез Эссарт, шевалье де Тюрпен, де Логренье, де Сент-Илер, Шарет и Стоффлет; этот послений был простолюдином и некогда сторожем охотничих угодий. Он был возведен в степень генерала, благодаря большому доверию жителей своего края, знанием местности и чрезвычайной отвагой.
Боншан был тем, кого мятежники любили больше всего и за которым признавали в то же время наибольшие таланты. Ларошжаклен обладал в равной степени блестящими качествами и превосходным ведением боя. Мариньи был резким и жестким, впрочем, не слишком способным. Тальмон – превосходный человек, однако робкий. Шаретт, командуя всегда отдельными корпусами, может рассматриваться как сторонник армии, однако, не слишком уважаемый другими начальниками, он редко общался с ними...» 22
Болотистая местность, называемая Марэ, по словам Тьера, «пожелала быть под начальством Шаретта» 23
. Франсуа-Атанас Шаретт (Francois-Athanas Charette) родился 2 мая 1763 года в местечке Куффэ, недалеко от Ансени, в Анжу. Его семья относилась к старинному бретонскому дворянскому роду, который вел свое происхождение с XII века, когда его основал итальянский маркиз Галеас Каретто, сопровождавший короля Филиппа Августа в путешествии на Святую Землю, и после возвращения обосновавшийся в Нормандии. Отец будущего руководителя вандейского мятежа - Луи-Мишель Шаретт, сеньор де-ла-Контри, принадлежал к обедневшей ветви своего рода и был вынужден добиваться положения в обществе военной карьерой, которую завершил в чине пехотного лейтенанта. В 1779 году он поступил на службу в королевский военно-морской флот, что было хорошим тоном в те времена для дворян, не имевших протекции, и дослужился до звания капитан-лейтенанта.
Мнения о Шаретте разнятся: по словам одних современников, он отличался расточительностью и любовью к картежной игре, и, в то же время, у него было живое чувство чести, огромная выдержка в самых критических обстоятельствах; он был злопамятен и жестоко наказывал за неповиновение своей особе и малейшую оплошность. Современники отмечали в нем мало способностей для роли лидера, особенно в военном деле, однако признавали за ним хладнокровие даже в самых критических ситуациях и безумная храбрость и дерзость. Некоторые из современников охарактеризовывали Шаретта, как человека заурядного, не слишком образованного, с манерами провинциала и ленивого.
По словам Виктора Гюго, Шаретт «приближается к типу бандита» 24
.
«Слабого и хрупкого телосложения, - пишет о Шаретте Адольф Тьер, - он казался мало пригодным к тяготам войны, однако живя в лесах, где проводил целые месяцы, лежа на земле вместе с охотниками, он стал крепче, приобрел совершенные знания об обычаях края и способствовал тому, чтобы все крестьяне узнали о его находчивости и храбрости... Ловкий, хитрый, твердого нрава и неукротимого упорства, он стал самым ужасным из вандейских руководителей» 25
.
Шарль Боншан, маркиз де Боншан, родился 10 мая 1760 года в Жувертеле (Анжу). Сражался в Северной Америке за независимость Соединенных штатов. Когда вспыхнула Революция, он, будучи всецело за короля, удалился в свой уединенный замок, где ему было вручено начальство над анжуйскими инсургентами. По словам Тьера, Боншан был «умелым офицером и соединял в себе огромное бесстрашие и благородный характер» 26
. В битве у Шоле, 17 октября 1793 года, Боншан был смертельно ранен; отступившие в беспорядке вандейцы унесли его с собой и поклялись отомстить за его смерть; месть должна была пасть на 5 тысяч республиканских солдат, захваченных вандейцами ранее в плен, однако Боншан, уже умирая, отдал категоричный приказ не трогать пленных и этим спас им жизнь.
Шевалье д"Эльбэ, по словам Тьера, «соединял исключительную набожность с упрямым характером и большим пониманием в военном деле» 27
.
Пажоль, говоря о д"Эльбэ, пишет: «Приятный и изысканный внешний вид д"Эльбэ соединял с характером и талантами, необходимыми для лидера. Будучи военным, он ставил перед собой цель обучить вандейцев тактике в соответствии с их талантами и рельефом их страны. Он обладал даром речи, высказывался изящно и легко; его красноречие было слащавым и убедительным» 28
.
Анри де Ларошжаклен был представителем одной из самых старинных дворянских фамилий Франции, отличавшейся своей преданностью королевской власти. Родившись в 1772 году, он в 1791 году поступил офицером в конституционную гвардию короля Людовика XVI. Однако после событий 10 августа 1792 года он возвратился в Вандею, где стал одним из руководителей вандейского восстания. Проявляя во всех боях огромное бесстрашие, Ларошжаклен получил от своих приверженцев прозвище «герой Вандеи».
Охарактеризовывая трех главных вождей восстания в Вандее, - Боншана, Лескюра и Ларошжаклена – Гюго писал, что они отличались «гуманными чувствами, можно сказать, что они просто заблуждались» 29
.
Таков был край и люди, которые противились новым реформам в стране и которые желали оставаться ослепленными рабами своих господ и священников, использующих невежественный и забитый народ исключительно для своих целей.
Говоря о настоящем и будущем вандейского восстания, Гюго пишет: «Вандейское восстание – скорбное недоразумение. Колоссальная по своему размаху, смелая до дерзости авантюра, стычки титанов, широко задуманный мятеж, которому суждено было оставить в истории название Вандеи
, - славное, но не доброй памяти название; Вандея, накладывающая на себя руки ради отсутствующих, жертвуя собой эгоизму, отдавая свое беззаветное мужество в услужение трусам, без расчета, без стратегии, без тактики, без плана, без цели, без ответственности, без головы, показавшая, до какой степени воля может оказаться бессильной, рыцарски благородная и дикая; нелепая в корне, пытающаяся возвести глухую стену тьмы, чтобы оградить себя от света; невежество, оказывающее истине, разуму, праву, справедливости, свободе упорное, глупое и великолепное сопротивление; восьмилетняя угроза Франции; четырнадцать разоренных департаментов, опустошенные поля, уничтоженные жатвы, горящие деревни, разрушенные города, разграбленные жилища, избиение женщин и детей, пылающий факел в соломенных крышах, меч в сердцах, пугало цивилизации... вот чем была эта война...» 30
Примечания
. Белая дама – по поверью, приведение, появляющееся в замках перед каким-нибудь важным событием в семье.
Вандейские войны - борьба республиканского правительств с роялистскими мятежами на западе Франции в период Французской революции. Название получили по департаменту Вандея, одному из главных очагов мятежей. Наибольшего размаха войны достигли в 1793, когда в мятеже приняла участие наряду с дворянством и духовенством значительная часть крестьянства. Причиной недовольства крестьянства, использовавшегося роялистской и клерикальной пропагандой, явилось резкое усиление в ходе революции политического могущества буржуазии и её экономической позиций в деревне (за счёт скупки национализированных земель церкви). Поводом к мятежу послужил декрет Конвента от 24 февраля 1793 о призыве в армию 300 тыс. чел. В начале марта вспыхнул мятеж в Бретани, Анжу, Пуату. Быстро подавленный в Бретани, мятеж продолжал расширяться в более отсталых в социально-экономическом и культурном отношении районах к югу от Луары, где ненависть к буржуазии дополнилась у крестьянства протестом против разрушения традиционного уклада жизни. Многотысячные толпы крестьян врывались в города, громили администрацию, грабили жителей, захватывали оружие. Среди крестьянских вожаков наряду с выходцами из низов - Кателино, Стофле - оказались дворяне: Боншан, Ларошжаклен, Шарет, Лескюр, д"Эльбе. Дворяне и реакционное духовенство, вставшие во главе стихийно вспыхнувшего крестьянского мятежа, постарались придать ему характер организованного выступления за свержение республики и восстановление клерикально-монархических порядков. В мае - июне 1793 мятежники, разбив республиканские части, овладели городами Туар, Фонтене, Анже, Сомюр. 29 июня 1793 они попытались взять Нант, но потерпели неудачу. В октябре 1793 республиканские войска под командованием Клебера и Марсо разбили вандейцев при Шоле. Вандейцы двинулись на север за Луару. Потерпев неудачу при попытке овладеть Гранвилем, повернули назад и были разгромлены 12 и 23 декабря в сражениях при Ле-Мане и Савне. Отдельные отряды мятежников продолжали действовать как в Вандее, так и севернее - в Бретани и Мене. Летом 1795 высадка английским флотом в Бретани отряда роялистских эмигрантов (Киберонская экспедиция) дала сигнал к новому выступлению, ликвидированному республиканским генералом Гошем. Попытки оживить роялистское движение в районах вандейского восстания делались в 1799, 1815, 1832.
Отечественная историография долго хранила молчание о Вандее, ограничиваясь резким эпитетом «контрреволюционный мятеж». Впервые за многие годы Вандея предстала перед нами в «Документах истории Великой французской революции», среди материалов, объединенных заголовком «Антиреволюционное крестьянское движение на западе Франции». Однако и в этой подборке документов голос самой Вандеи звучит еще очень робко, заглушаемый дружным хором ее политических противников.
«Вандея» имеет несколько значений. В узком смысле это слово обозначает всего лишь одну из страниц истории Французской революции XVIII в., весьма краткую, хотя наиболее драматическую и кровавую — гражданскую войну, развернувшуюся в марте-декабре 1793 г. в четырех департаментах на западе Франции, один из которых и дал этим событиям свое имя. В более широком смысле понятие «Вандея» уже давно отделилось от своего конкретного историко-географического содержания и прочно вошло в современную политическую лексику как синоним контрреволюции низов. Именно контрреволюции, ибо якобинская, а затем и марксистская концепция революционного процесса долгое время слишком категорично наделяла приставкой «контр» любые движения, не совпадающие с восходящей линией революции. Впрочем, многие участники тех движений не видели в этой приставке ничего зазорного и с готовностью подписывались под ней, чтобы отмежеваться от своих противников. Сегодня, глядя издалека, мы уже готовы признать, что контрреволюция является неизбежной составной частью революции, что именно последняя и порождает первую и что разделить их весьма трудно, а порой просто невозможно.
Во Франции в 1789-1799 гг. революционные преобразования на протяжении всего десятилетия наталкивались на более или менее явные всплески сопротивления, которые можно было бы назвать встречными течениями революции. Верхушечное сопротивление, осуществлявшееся в первую очередь представителями старой дворянской аристократии, проявлялось в деятельности разного рода роялистских группировок и в эмиграционном движении. Сопротивление низов в форме различных народных выступлений было очень неодинаковым по своему характеру и лозунгам: в городах это движение санкюлотов, в сельских районах — «жакерии» и «шуанерии», традиционные для Франции «полуфеодальные» типы крестьянских войн.
Совершенно особое значение в масштабе Французской революции и в масштабе всей последующей истории Франции имела вспыхнувшая весной 1793 г. в нижнем течении Луары борьба крестьянства, а также части городского ремесленничества, представителей провинциальной знати и духовенства против революционных преобразований, вылившаяся в кровопролитную гражданскую войну, названную современниками «Вандеей».
В начале 1793 г. молодая французская республика, и без того раздираемая внутренними распрями, оказалась перед лицом возросшей внешней опасности: ее армии потеряли численное превосходство над силами антифранцузской коалиции Воровство, процветавшее среди поставщиков, которым покровительствовал генерал Дюмурье, вело к скверному снабжению республиканских войск. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и покидали свои части, возвращаясь к родным очагам. К февралю 1793 г. республиканские армии насчитывали всего 228 тыс. человек против 400 тыс. в декабре 1792 г. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 г. Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании дополнительных 300 тыс. человек. Конскрипция распределялась между департаментами, куда для контроля за исполнением декрета были направлены наблюдатели Конвента. Набор солдат производился в коммунах путем жеребьевки среди холостых мужчин. В отличие от предыдущих армейских наборов 1791 и 1792 гг., осуществлявшихся в обстановке известного энтузиазма населения, декрет 1793 г. почти повсеместно вызвал глухое сопротивление. Кое-где возникали даже попытки мятежа, которые, впрочем, легко подавлялись. Особый оборот дело приняло, однако, на западе Франции, в Вандее. В действительности за этим словом стоят четыре департамента, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандея, Нижняя Луара, Мэн и Луара и наконец Де Севр.
Было бы неправильно утверждать, что причиной народного восстания в Вандее стал рекрутский набор. Он послужил лишь толчком, предлогом к открытому выражению недовольства, уже давно накапливавшегося в сердцах французов из глубинки, гораздо менее политизированных, чем жители крупных городов, по-крестьянски склонных к традиционализму и настороженно встречающих любые нововведения. Они многого ждали от Нового порядка в 1789 г., но революционные преобразования, как это всегда бывает, прежде всего повлекли за собой нарушение привычного уклада их жизни. Фискальные нововведения не облегчили, но усугубили налоговые тяготы, обременявшие крестьян. Распродажа национальных имуществ обошла их стороной. Реформы местного управления перемешали привычные границы прежних церковных приходов, карта департаментов не была издана. Особенно болезненно отозвались в душах глубоко религиозных жителей западной части Франции декреты о гражданском устройстве духовенства, последовавшие за ними преследования не присягнувших священников — «своих» — и их замена «пришлыми», «чужими». Все это в целом породило не столько ностальгию по недавнему прошлому, сколько глубокий протест против настоящего. И этот протест, естественно, не мог найти лучшего лозунга, кроме как «За короля и веру». Уже летом 1792 г. Вандея забурлила, однако тогда попытки восстания были подавлены. Принудительный набор в армию 1793 г. (а не казнь короля, как можно было бы ожидать) стал последней каплей, переполнившей чашу крестьянского терпения
Волнения начались в первых числах марта: в городке Шоле молодежь расправилась с командиром местной национальной гвардии. Спустя неделю противники рекрутского набора столкнулись с «истинными патриотами» в Машекуле: счет жертв среди последних пошел на сотни. На берегах Луары возник отряд повстанцев, возглавили который каретник Ж. Кателино и лесничий Ж.-Н. Стоффле. Вскоре, в середине марта, в стычке с ним была разбита небольшая республиканская армия в 3 тыс. человек. Конвент, обеспокоенный таким неблагоприятным развитием событий, в тот же день издал декрет, согласно которому ношение оружия или белой кокарды, символа «королевской» Франции, принятого вандейцами, каралось смертной казнью. Ответной мерой «белых» стало массовое вооружение крестьян и части горожан. Восставшие быстро находили себе вожаков среди местных дворян, знавших военное дело, таких как, например, Шаретт или Ларош-Жаклен. Отряды вандейцев выбрали себе пышное название: «Католическая королевская армия». На деле это было довольно аморфное объединение разрозненных полупартизанских, полурегулярных формирований. Постоянное соперничество вожаков, особенно обострившееся после гибели наиболее признанного из них, Кателино, весьма затрудняло совместные действия и серьезно ослабляло вандейцев. Все же в моменты наивысшего единства Католическая армия объединяла до 40 тыс. человек и представляла серьезную опасность для правительственных войск. Отряды восставших были спаяны кровными узами: это были родственники, друзья, соседи, все они прекрасно знали местность, имели отлично налаженную цепь связи, с пристрастием, а потому безошибочно, выбирали себе «капитанов».
Подобные преимущества вполне уравновешивали и отсутствие полноценной медицинской и интендантской службы в Католической армии, и слабости ее вооружения. Нехватка ружей компенсировалась, особенно поначалу, вилами, косами, дубинами. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки. Настоящее же оружие приходилось брать в боях, и оно успешно добывалось. Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из числа республиканцев-дезертиров или иностранных наемников (немцев, швейцарцев). Это было немаловажно, поскольку Католическая армия, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела в период сельских работ. Всего за три недели марта повстанцы захватили весь край, почти не встретив сопротивления. В мае вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет, орган, призванный управлять «завоеванной страной» во имя «законного монарха» Людовика XVII, юного сына казненного короля. Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр Совет стал чем-то вроде антиправительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. В июне войска вандейцев заняли город Сомюр, открыв себе дорогу на Париж, но идти на столицу не осмелились. Напротив, они повернули на запад, вошли в Анжер, покинутый властями и защитниками, и в конце июня предприняли осаду Нанта, рассчитывая на помощь англичан.
Город отчаянно защищался, а среди атаковавших не доставало единства. Избранный генералиссимусом Кателино был смертельно ранен, и, проиграв уличные бои, деморализованные вандейцы сняли осаду. Летом 1793 г. в Вандее наступило затишье. Перевес сил оставался на стороне повстанцев. Мятежные крестьяне вернулись на свои поля, но по первому же сигналу были готовы вновь взяться за оружие. Республиканские власти никак не могли отважиться на решительные меры. Наконец, 1 августа, заслушав доклад Б. Барера, Конвент решил «уничтожить» Вандею, направив туда армию под командованием генералов Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Барер вновь добился направления в непокорные департаменты новых частей, на этот раз Западной армии, требуя «к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной». В середине октября у Швле, в самом сердце восстания, отряды мятежников потерпели сокрушительное поражение. Разгромленные «белые» во главе с Ларош-Жакленом стремительно отступали к Луаре, увлекая за собой свои семьи, которым грозило «революционное возмездие». Переправившись на другой берег, они начали тяжкий поход на север, в Нормандию, в надежде встретить там обещанную англичанами помощь.
Огромная толпа беженцев в 80 тыс. человек — женщин, детей и стариков, дворян и простолюдинов, — охранявшихся 30-40 тыс. солдат, растянулась на многие километры, грабя по дороге города и деревни в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но дойдя до Гранвиля, вандейцы убедились, что город на берегах Ла-Манша неприступен, а английского флота нет и в помине. Изнуренные беженцы потребовали, чтобы командиры вернули их к домашним очагам. Толпа с трудом двинулась обратно по уже опустошенному ими пути, оставив на нем 10 тыс. мертвых: голод, дизентерия, осенние дожди и заморозки добивали ослабевших людей. В декабре республиканцы захватили их, уже не способных сопротивляться, в Ле Мане и устроили резню. Остатки Католической королевской армии бежали вдоль Луары, отчаянно пытаясь прорваться на юг, и накануне Рождества 1793 г. погибли окончательно под ударами правительственных войск. В результате этой бойни уцелели лишь несколько отрядов, не участвовавших в этом трагическом походе в Нормандию, в частности, отряды Шаретта и Стоффле. Они продолжали действовать еще довольно долго, но «большая война» в Вандее практически уже закончилась.
В начале 1794 г. командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению страшного декрета от 1 августа 1793 г., решив покарать мирное население, поддерживавшее повстанцев. «Вандея должна стать национальным кладбищем», — заявил он. Тюрро разделил свои войска на две армии, по 12 колонн в каждой, которым было предписано двигаться навстречу друг другу с запада и с востока. «Адские колонны», как их тут же окрестили вандейцы, с января до мая жгли дома и посевы, разрушали изгороди, грабили, насиловали, убивали во имя республики. Счет жертв пошел на многие тысячи. Особый размах экзекуции приняли в Нанте, где организацией террора занимался член Конвента Каррье. Около 10 тыс. человек, часто никогда не державших оружия в руках, а просто сочувствовавших повстанцам — их жены, дети, родители, были казнены по его прямому приказу. Однако гильотины и расстрелов было недостаточно для воплощения его грандиозных карательных замыслов.
Половина «осужденных», так и не дождавшись суда, погибла в Луаре: людей, надеявшихся на обещанную было амнистию, усаживали в большие лодки, которые затапливались на середине реки, или просто сбрасывали в воду, связав руки. С супругов срывали одежду и связывали их попарно, прежде чем утопить. Беременных женщин обнаженными складывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, мальчиков со старухами, священников с юными девушками. Каррье называл такой способ казни «республиканскими свадьбами». Экзекуции часто проводились по ночам, при мерцающем свете факелов. Сам «нантский палач» любил наблюдать за их ходом: купив себе изящное суденышко, под предлогом надзора за берегами он раскатывал на нем по Луаре вместе со своими подручными и куртизанками…
Так за свою непокорность Вандея была потоплена в крови. Расправа длилась не один месяц. Лишь после термидорианского переворота (июль 1794 г.) политика репрессий была пересмотрена и начались поиски компромисса. В начале 1795 г. Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ. Соглашение подтверждало, что Вандея признавала республику, республика же в свою очередь обещала освободить непокорные департаменты на 10 лет от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников. Но высадка эмигрантов на Кибероне в середине лета вновь подтолкнула мятежных взяться за оружие и сорвала хрупкий мир. Республика направила против Вандеи генерала Л. Гоша. К весне 1796 г., после казней Стоффле и Шаретта, Вандея была окончательно обезглавлена.
Вандея была побеждена, но до конца не смирилась и не перестала бурлить, сохранив в себе ферменты политического брожения на протяжении всего XIX века. Возможно, в известной степени, она сохраняет их и до сих пор.
Невероятная ожесточенность столкновения двух встречных течений революционного процесса, небывалый масштаб репрессий, обрушившийся на непокорные департаменты в конце XVIII столетия, глубочайшим образом воздействовали на психологию людей и придали последующим поколениям вандейцев совершенно особые черты. Сформировалось специфическое региональное сознание, «особое лицо» Вандеи. Мятежный дух еще не раз давал о себе знать в особенно трудные моменты истории: в 1814 и в 1815 гг. Вандея поднималась против Наполеона; в 1832 г. — в поддержку легитимного монарха. Впоследствии на всех выборах она исправно отдавала свои голоса, как отдает их и сегодня, наиболее консервативным политическим партиям и течениям.
Список литературы
1. Манфред А.3. Великая французская революция. М., 1983.
2. Документы истории Великой французской революции, т. 1-2. М., 1990-1992.
3. Там же, т. 2, с. 229-259.
4. Cм. Les resistances a la Revolution. Actes du colloque de Rennes. 17-21 septembre 1985. Recueillis et presentes par Francois Lebrun et Roger Dupuy. Paris, 1987.
5. Tilly Ch. La Vendee. Paris, 1970.
6. Одной из редких попыток «политической реабилитации» Каррье, прозванного «нантским палачом», была книга: Gaston-Martin. Carrier et sa mission a Nantes. Paris, 1924.
7. Martin J.-С. Une guerre interminable. La Vendee deux cents ans apres. Nantes, 1985; idem. La Vendee et la France. Paris, 1987; idem. La Vendee et la Memoire. Paris, 1989.