Повесть о савве грудцыне характеристика героя. Сюжетно-композиционный план произведения
"Повесть о Савве Грудцыне" дает действующим лицам русские, реальные имена и располагает события в конкретной географической, бытовой, этнографической среде. Действие происходит в купеческой обстановке, которая была близка читателям той эпохи. Савва Грудцын предстает перед нами в окружении многочисленных подробностей и деталей.
Повесть состоит из отдельных эпизодов. Эти эпизоды, несмотря на свою полную законченность, тесно связаны между собою. Каждый из них раскрывает то определенные черты характера героя повести, то особенности его поведения вне дома, вне родительского надзора.
Сначала изображается ближайшая среда героя -- его семья. Черты патриархального купеческого быта характеризуют весь жизненный уклад этой семьи: вся власть в руках главы семьи -- отца, торговля -- дело всей жизни. И когда в годы «Смуты» внешние обстоятельства мешают ей, отец героя Фома Грудцын оставляет родной город Великий Устюг и «переселяется в понизовый славный царственный град Казань, зане в понизовьях градех не бысть злочестивыя Литвы». Отсюда он отправляется в торговые поездки вниз по Волге то к Соли-Камской, то к Астрахани, то «за Хвалынское море в Шахову область». К этому же исподволь он приучает и сына своего, «дабы по смерти его наследник был имению его». Во время чтения кажется, что порядки в этой семье очень строгие, но при этом можно найти описание проявления любви друг к другу: расставания и встречи здесь ознаменовываются тем, что Фома Грудцын обязательно, «и абие обычное целование подаде жене и сыну своему». Казалось бы, что в этой среде с хорошо отстоявшимися формами жизни и Савва должен пойти старыми, проверенными путями.
Но вот автор показывает своего героя вне родительского дома, в торговом отъезде в далеком Соли-Камском городе Орле. Сперва и здесь Савва попадает в сферу привычных патриархальных отношений. Ему оказывает гостеприимство гостинник города Орла, «помня любовь и милость отца его». Героя приглашает в свой дом орловский купец Бажен Второй, старый друг отца Саввы, с которым он «многу любовь и дружбу имеяше». Но тут происходит нечто, что выбивает Савву из обычной колеи жизни. Он сближается с молодою женою Бажена и «живет неисправное и непорядочное житие и, елико было с ним отеческих таваров, все изнурих бе в блуде и пиянстве». В огромном запасе традиционных литературных образов и ситуаций автор повести находит материал для описания и объяснения такого необычного поведения юноши. Не в злой воле Саввы причина его неблаговидных поступков. Это молодая жена Бажена соблазняет неопытного юношу. Но когда Савва, после изгнания его из дома Бажена, вновь входит в доверие последнего, вторично поселяется в его семье и «паки запинается в сети блуда с проклятою оною женою», автор объясняет поведение своего героя вмешательством диавола. Традиционализм "Повести о Савве Грудцыне" сказывается и в средневековом взгляде на женщину как на "сосуд дьявола" почти в прямом смысле, т.к. греховное влечение к женщине приводит Савву к еще большему греху - продаже бессмертной души черту.
Неторопливо, в рамках сочных бытовых описаний, развертывается любовная интрига повести. Весь уклад жизни семьи Бажена и обстановка небольшого торгового города с его шумной «конной площадью» и в то же время с тихим миром его верований и суеверий -- все это тщательно нарисованный фон любовной истории Саввы и молодой жены Бажена.
Развязка любовной интриги чисто реалистическая. Слухи о «неисправном житии» Саввы доходят в Казань к родителям Саввы. Мать трижды пишет ему, умоляя возвратиться в Казань. Савва же «прочет, посмеяся и ни во что же вменив... но токмо в страсти блуда упражняшеся». Тогда отец Саввы «пути касается к Соли Камской, по Каме. «Сам, рече, сыскав, поим сына своего в дом мой». И Савва вынужден бежать из Орла. Так автор обрывает любовную историю в повести. На этом оканчивается юность героя и его жизнь в родной ему купеческой среде, устои которой -- беспрекословное повиновение родителям и святость семейных уз -- он так небрежно нарушает. Рамки повествования затем значительно расширяются. Герой попадает в круговорот больших исторических событий своего времени -- русско-польской войны 1632--1634 гг. В Шуе Савва зачисляется в солдаты и в скором времени «в воинском учении такову премудрость» приобретает, «яко и старых воинов и начялников во учении превосходит». Перейдя с полком в Москву, он выдвигается по службе еще больше: полковник «вручяет ему три роты новобранных солдат, да вместо его устрояет и учит той Савва»; царский шурин боярин Стрешнев приглашает его к себе на службу и, наконец, «уже бо и самому царю знатен учинился еси». Все удивляются «остроумию» (уму) Саввы. Удача неизменно сопутствует ему: он совершает смелую разведку, проникнув в самый Смоленск, и узнает, «како поляки град укрепляху и на приступных местах всякия гарматы поставляху», и, наконец, во время осады Смоленска в единоборстве побеждает трех польских «исполинов», чем «немал же зазор смолянам наведе, все же российское воинство во удивление приведе». Это кульминационный момент воинской удачи и славы героя, и автор изображает его подвиги в героико-эпическом стиле русских былин и воинских повестей. И только образ «названного брата» Саввы -- беса, неотступно следующего за ним и помогающего ему, носит на себе отпечаток традиционной агиографической манеры письма.
Концовка повести вполне традиционна: после целого ряда подробно описанных приключений и путешествий Савва оказывается под Смоленском, участвует в освобождении города от поляков, внезапно заболевает и страшно мучим бесом. В самый опасный момент ему является Богородица и предсказывает чудо. И действительно, в день престольного праздника Казанской иконы Богородицы из-под купола храма падает Савина «богоотсупная грамота», с которой стерты все письмена. В результате Савва раздает все имущество и постригается в монахи.
Особенно же замечательна «Повесть о Савве Грудцыне» в композиционном отношении. Ее действие по нескольким сюжетным линиям, каждая из которых в отдельности могла бы быть достаточной для самостоятельного повествовательного произведения: крушение твердого уклада жизни в купеческой семье Грудцыных-Усовых; молодая жена и старый муж Баженовы; скромная жизнь семьи стрелецкого сотника Шилова; приключения двух «названных братьев» -- Саввы и беса; война под Смоленском и пр. В связи с этим в повести дается многократная перемена места действия: здесь и Устюг-Великий, и Казань, и Орел соликамский, и Шуя, и Москва, и военный лагерь под Смоленском. Перед глазами читателя проходит необычно большое для древнерусских литературных произведений число героев, каждый из которых наделен индивидуальными чертами и представляет собою законченный художественный образ. Жизнь главного из них, Саввы Грудцына, изображена от его рождения до смерти во всех важнейших проявлениях живой человеческой личности XVII в. -- отношение к семье, религии, любовь, борьба за место в жизни. Традиционные сюжетные схемы, помимо этого, автор наполняет чертами живого быта 1-й пол. XVII в. с описанием реальных торговых путей, обучения делу молодого купеческого сына, набора в солдатские полки и т. д. В повести отразились и реально существовавшие демонологические представления XVII в., и реальные исторические события (Смута, осада Смоленска 1632-- 1634 гг. и др.). Из исторических лиц, кроме царя Михаила Федоровича, автор упоминает бояр Шеина и Стрешнева, стольника Воронцова-Вельяминова, стрелецкого сотника Шилова.
ПОВЕСТЬ О САВВЕ ГРУДЦЫНЕ, русская светская повесть 17 в. Датируется предположительно 1660-ми годами (в качестве одного из аргументов выступает то, что события повести рассматриваются как эпизод из недавнего прошлого), известна в нескольких списках. В повести различимо влияние самых разнообразных источников от раннехристианской Повести о Еладии, продавшем дьяволу душу до легенды о Фаусте.
В начале повести задана, хотя и произвольная, вполне определенная точка отсчета. Упоминается, что проживавший в Устюге Фома Грудцын-Усов (подчеркнуто: род его живет там до сих пор) переселился с женой в Казань, где дожил до лет царя и великого князя Михаила Федоровича. Такой зачин оттеняет дальнейшие деяния сына столь достойного человека: нежелание жить в одном городе с захватчиками-литовцами говорит о его твердых моральных качествах. Его двадцатилетний сын Савва, как становится ясно из дальнейшего, человек с куда более шаткими нравственными принципами.
Отец Саввы, ходивший по Волге торговать в различные города, отправляется в Персию, а сына на нескольких кораблях, груженых товарами, посылает плыть к Соли Камской. Однако тот добирается до Усольского города Орел, где проживает довольно долго. Живший в этом городе богатый мещанин Бажен Второй, некогда друживший с его отцом, приглашает Савву поселиться у себя.
Савва принимает приглашение. Вскоре из-за козней дьявола, который (что подчеркивает автор) ненавидит добродетельное житье, молодая жена старого хозяина, женившегося в третий раз, выступая в качестве дьявольского орудия, обольстила гостя, и они предавались блуду, не обращая внимания ни на воскресенья, ни на церковные праздники. Однако как-то хозяин и Савва ходили к вечерне, и, вернувшись, Савва уже не откликнулся на прельщения искусительницы, «яко некою стрелою страха божия уязвлен бысть и бояся суда божия и часа смертного». Желая отомстить, женщина опоила любовника волшебным зельем. Выпив зелье, Савва почувствовал тягу к бывшей любовнице, а она, оговорив его, заставила мужа отказать Савве от дома. Хозяин и хозяйка гостиницы, куда он вернулся, заметили перемену в юноше и решили позвать волхва, который по волшебной книге узнал о причине «истаивания» Саввы.
Едва Савва, гулявший в пустынном месте, подумал, что кто бы ни помог ему совокупиться с желанной женщиной, хоть человек, хоть дьявол, он послужил бы им, явился юноша в богатой одежде. Называя Савву братом (по его словам, оба они из Казани), бес согласился помочь, но поинтересовался, что он получит взамен. Отвергнув отцовские товары, которые предложил Савва (его-де собственный отец во много раз богаче), бес достал чернила, бумагу и, поскольку Савва плохо еще писал, продиктовал текст отречения от бога и передачи в служение дьяволу. Осчастливленный Савва вновь грешил с чужой женой, не ответив даже на три письма матери, в которых та просила сына вернуться. Вскоре бес позвал Савву посмотреть богатства отца своего. В огромном городе, где стены и кровли были из золота, их встречали великолепно одетые юноши. А когда Савву принял сам сатана, тот поклонился ему, пав на землю, и поднес письмо с отречением. А затем ел и пил там необыкновенные яства.
Не получивший ответа на письмо отец Саввы решил сам съездить за сыном, но не нашел его в Орле, вернулся домой, а спустя некоторое время скончался. Между тем бес помог Савве спастись: из Орла за одну ночь он перенес его в далеко отстоявший город Космодемьянск, потом, через несколько дней, еще дальше на реку Оку в село Павлов Перевоз. Там Савва встретил старца, который сказал юноше, что тот потерял душу. Чтобы отвлечь Савву от ненужных переживаний, бес переносит его в город Шую.
Узнав о намерении царя и великого князя Михаила Федоровича послать войско под Смоленск против поляков, бес предлагает Савве вступить в солдаты. Когда новобранцы прибыли в Москву, Савва при помощи беса добивается таких успехов, что вскоре ему дают три роты солдат, чтобы он с ними занимался. Бес помогает Савве деньгами для выплаты довольствия солдатам, и положение в ротах под начальством Саввы так отличается от положения в других ротах, что об успехах его вскоре узнает царь.
Пока войска стоят в Москве, бес предлагает пробраться в Смоленск и посмотреть, как там укрепляются поляки. Поначалу невидимые, они обследуют город, потом показываются, в них стреляют, но напрасно.
Бес говорит, что когда войска придут под Смоленск и со стороны поляков станут вызывать желающих на поединок, Савва не должен отказываться, два раза он одержит победу и в третий раз победит, хотя его ранят, но бес его вылечит. Проявив храбрость и будучи ранен в бедро, Савва опять отличился. Его вызывает командующий боярин Шеин, и, расспросив, кто он, затем говорит, что знает его родных, и отдает приказ отправляться к ним.
Савве в сопровождении беса пришлось вернуться в Москву. Там он через некоторое время заболевает, но отказывается от исповеди. Впрочем, когда его уговорили, он увидел, что дом наполнен бесами, а из-за их спин знакомый бес показывает ему его отречение. Хозяин дома, где жил Савва, боясь провиниться, решает сообщить царю, что происходит с известным ему молодцем. Царь повелевает ставить в дом караульщиков и посылать пищу, а если Савва выздоровеет, то известить его об этом.
1 июля нещадно мучимый бесом Савва во сне видит Богородицу, которую сопровождают Иоанн Богослов и архиерей Москвы митрополит Петр, и молит ее о помощи. Та обещает, если 8 июля он явится в храм Казанской божьей матери в Китай-городе, произойдет чудо.
Известили царя и по его приказанию привели больного к образу, Савва пришел, будто никогда не болел. Во время литургии является Богородица, облаченная в белые ризы, и возглашает, что Савва будет здоров. Через несколько дней выздоровевший Савва принял, как и обещал Богородице, монашеский чин. И прожил еще долгие годы.
В одном из вариантов повесть заканчивалась несколько иначе. Больного положили на ковре вне церкви, началась литургия. Внезапно возгремевший голос призвал Савву в церковь и обещал ему здравие, если тот не будет больше грешить. С верху церкви упало писание Саввы, где было «все заглажено, что никогда же писано». Узнавший о чуде царь призвал Савву, и тот поведал о том, что с ним было, а затем раздал все свое имущество и отправился в монастырь.
В произведении сложно переплетаются различные традиции. Хотя действие отнесено к конкретному историческому периоду борьба за Смоленск происходила в 16321634, а некоторые упомянутые факты находят реальное подтверждение так, действительно существовали купцы Грудцыны-Усовы, а торговых людей по царскому указу не записывали в солдатские полки, чем и объясняется приказ боярина Шеина, повесть отнюдь не реалистична.
Тут различимы и традиции религиозной легенды, рассказывающей о «чуде», и традиции волшебной сказки. От первой она заимствовала схему, включающую или варьирующую такие важные моменты, как прегрешение (несчастье либо болезнь), покаяние (обращение с молитвами к богу либо святым), отпущение греха (исцеление либо спасение), такова, например, легенда о юноше, продавшему душу дьяволу, но прощенному после покаяния. Из второй пришел столь характерный сказочный мотив, как бес-помощник (вразумляющий либо снабжающий деньгами), сказочная символика (трижды посылает письмо Савве его мать, трижды переносит бес героя, унося все дальше от Орла, трижды Савва участвует в поединке).
Наложение повествовательных схем одна на другую является причиной того, что ожидание читателей зачастую бывает обмануто, вместо привычных эпизодов и жанровых клише вдруг появляется нечто непредвиденное. Здесь заметно, как традиция средневековой литературы отступает перед вызревающей литературой нового времени.
Определенную двойственность можно заметить и в авторской позиции. Сочинитель видит, что жизнь разнообразна, но герой не противится такому разнообразию, как следует христианину, а поддается ему. По мысли автора, страсть и вожделение пагубны, тем не менее они также стали частью общественной жизни. По мнению исследователей, столь сложное и необычное произведение следует считать первым русским романом.
Повесть о Савве Грудцыне
Повесть о Савве Грудцыне
"Повесть о Савве Грудцыне" написана в 70-х годах XVII в. В произведении отразились исторические события первой половины столетия и многие бытовые черты того времени. Однако это второстепенные, сопутствующие детали повествования. В центре произведения, как и в "Повести о Горе-Злочастии", - судьба молодого человека. Подобно молодцу из "Горя-Злочастия", Савва Грудцын, по молодости и неопытности попавший в зависимость от враждебной потусторонней силы, находит спасение в монастыре.
В "Повести" многие оценки и авторские трактовки различных ситуаций носят традиционный характер, отступления героя от принятых норм поведения, его любовная страсть, его забвение долга перед родителями объясняются дьявольским искушением, но вместе с тем произведение это впервые в древнерусской литературе развивает романическую тему повествования с отражением живых человеческих чувств. Характерно, например, что герой, охваченный любовной тоской, ищет утешение в общении с природой; страсть, охватившая Савву, вызвана "приворотным зельем", но переживания героя описаны автором сочувственно и жизненно. В "Повести" своеобразно переплетаются сказочные похождения Саввы с историческими событиями, в которых участвуют реальные исторические лица. Примечательно в этом отношении то, что и сам герой произведения носит имя известного в XVII в. богатого купеческого рода Грудцыных-Усовых. Сочетание в "Повести" романической темы с подробными описаниями быта и нравов Руси XVII в. дало основание ряду исследователей видеть в этом произведении опыт создания первого русского романа.
Текст печатается по изданию: Изборник. С. 609-625.
ПОВЕСТЬ О САВВЕ ГРУДЦЫНЕ
Повесть зело пречудна и удивлению достойна,
иже содеяшася во граде Казани
некоего купца Фомы Грудцына о сыне его Савве
В лето от сотворения миру 7114 (1606) бысть во граде Велицем Устюзе1 некто купец, муж славен и богат зело, именем и прослытием Фома Грудцын-Усовых. Видев бо гонение и мятеж велик на христианы в Российском государстве и во многих градех, абие2 оставляет великий град Устюг и переселяется в понизовный славный царственный град Казань, зане в понизовых градех не бысть злочастивыя литвы.
И живяше той Фома з женою своею во граде Казани даже до лет благочестиваго великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодеровичя3 всея России. Имея же у себя той Фома сына единородна, именем Савву, двоенадесятолетна возрастом4. Обычай же имея той Фома куплю деяти, отъезжая вниз Волгою рекою, овогда5 к Соли Камской, овогда в Астрахань, а иногда же за Хвалынское6 море в Шахову область7 отъезжая, куплю творяще. Тому же и сына своего Савву поучяще и неленостно таковому делу прилежати повелеваше, дабы по смерти его наследник был имению его.
По некоем же времени восхоте той Фома отплыти на куплю в Шахову область и обычныя струги с таваром к плаванию устроившу, сыну же своему, устроив суды со обычными тавары, повелевает плыти к Соли Камской и тако купеческому делу со всяким опасением прилежати повелеваше. И абие обычное целование подаде жене и сыну своему, пути касается.
Малы же дни помедлив, и сын его на устроенных8 судех по повелению отца своего к Соли Камской плавание творити начинает. Достигшу же ему усолскаго града Орла9, абие приставает ко брегу и по повелению отца своего у некоего нарочита человека в гостиннице обитати приставает. Гостинник10 же той и жена его, помня любовь и милость отца его, немало прилежание и всяко благодеяние творяху ему и яко о сыне своем всяко попечение имеяху о нем. Он же пребысть в гостиннице оной немало время.
В том же граде Орле бысть некто мещанин града того, именем и прослытием Важен Второй, уже бо престаревся в летех и знаем бяше во многих градех благондравнаго ради жития его, понеже и богат бе зело и попремногу знаем и дружен бе Саввину отцу Фоме Грудцыну. Уведев11 же Бажен Второй, яко ис Казани Фомы Грудцына сын его во граде их обретается, и помыслив в себе, яко "отец его со мною многу любовь и дружбу имеяше, аз же ныне презрех его, но убо возму его в дом мой, да обитает у мене и питается со мною от трапезы моея".
И сия помыслив, усмотря некогда того Савву путем грядуща и, призвав его, начят глаголати: "Друже Савво! или не веси12 яко отец твой со мною многу любовь имат, ты же почто презрел еси мене и не пристал еси в дому моем обитати? Ныне убо не преслушай мене, прииди и обитай в дому моем, да питаемся от общия трапезы моея. Аз убо за любовь отца твоего вселюбезно яко сына приемлю тя". Савва же, слышав таковыя от мужа глаголы, велми рад бысть, яко от такаваго славна мужа прият хощет быти, и низко поклонение творит пред ним. Немедленно от гостинника онаго отходит в дом мужа того Бажена Втораго и живяше во всяком благоденствии, радуяся. Той же Важен Второй стар сый и имея у себе жену, третиим браком новоприведенную, девою пояту сущу. Ненавидяй же добра роду человечю супостат диавол, видя мужа того добродетелное житие и хотя возмутити дом его, абие уязвляет жену его на юношу онаго к скверному смешению блуда и непрестанно уловляше юношу онаго льстивыми словесы к падению блудному: весть бо женское естество уловляти умы младых к любодеянию. И тако той Савва лестию жены тоя, паче же рещи13, от зависти диаволи запят14 бысть, падеся в сеть любодеяния з женою оною ненасытно творяше блуд и безвременно во оном скверном деле пребываше с нею, ниже бо воскресения день, ниже празники помняще, но забывше страх Божий и чяс смертный, всегда бо в кале блуда яко свиния валяющеся и в таком во ненасытном блужении многое время яко скот пребывая.
Некогда же приспевшу празднику Вознесения Господа нашего Иисуса Христа, в навечерий15 же праздника Бажен Второй, поим с собою юношу онаго Савву, поидоша до святыя церкви к вечернему пению и по отпущении вечерни паки приидоша в дом свой, и по обычной вечери возлегоша кождой на ложе своем, благодаряще Бога. Внегда же боголюбивый оный муж Бажен Второй заспав крепко, жена же его, диаволом подстрекаема востав тайно с ложа своего и пришед к постели юноши онаго и возбудив его, понуждаше к скверному смешению блудному. Он же, аще и млад сый, но яко некоею стрелою страха Божия уязвлен бысть, убояся суда Божия, помышляше в себе: "Како в таковый господственный день таковое скаредное дело сотворити имам?" И сия помысли, начяте клятвою отрицатися от нея, глаголя, яко "не хощу всеконечно погубити душу свою и в таковый превеликий праздьник осквернити тело мое". Она же, ненасытно распалаема похотию блуда, неослабно нудяше его ово ласканием, ово же и прещещением16 неким угрожая ему, дабы исполнил желание ея, и много труждшися, увещавая его, но никако же возможе приклонити его к воли своей: божественная бо некая сила помагаше ему. Видев же лукавая та жена, яко не возможе привлещи юношу к воли своей, абие зелною яростию на юношу распалися яко лютая змия, возстенав, отиде от ложа его, помышляше волшебными зелий опоити его и неотложно злое свое намерение совершити хотя. И елико замыслив, сия и сотвори.
Внегда же начяше клепати17 ко утреннему пению, боголюбивый же он муж Бажен Второй, скоро востав от ложа своего возбудив же и юношу онаго Савву, поидоша на славословие Божие ко утренни и отслушавше со вниманием и страхом Божиим и приидоша в дом свой. И егда же приспе время божественныя литоргии, поидоша паки с радостию до святыя церкви на славословие Божие. Проклятая же оная жена тщателно устрояше на юношу волшебное зелие и, яко змия, хотяще яд свой изблевати на него. По отпущении же божественныя литоргии Бажен Второй и Савва изыдоша из церкви, хотяще итти в дом свой. Воевода же града того пригласив онаго мужа Бажена Втораго, да обедует с ним, вопросив же и о юноши оном, чей сын и откуду. Он же поведает ему, яко из Казани Фомы Грудцына сын. Воевода же приглашает и юношу онаго в дом свой, зане добре знающе отца его. Они же бывше в дому его и по обычяю общия трапезы причастившеся, с радостью возвратившеся в дом свой.
Бажен же Второй повеле принести от вина мало, да испиют в доме своем чести ради господственнаго онаго праздника, ничто же бо сведый18 лукаваго умышления жены своея. Она же, яко ехидна злая, скрывает злобу в сердце своем и подпадает лестию к юноши оному. Принесенну же бывшу вину, наливает абие чашу и подносит мужу своему. Он же и пив благодаря Бога. И потом наливает, сама испив. И абие наливает отравнаго онаго уготованнаго зелия и подносит юноши оному Савве. Он же испив нимало помыслив, ниже убоявся жены оныя, чаяше, яко же никоего же зла мыслит на него, и без всякаго размышления выпивает лютое оно зелие. И се начят яко некий огнь горети в сердцы его. Он же помышляя, глаголя в себя, яко "много различных питей в дому отца моего и никогда же таковаго пития испих, яко же ныне". И егда же испив онаго, начят сердцем тужити и скорбети по жене оной. Она же, яко лютая львица, яростно поглядаше на него и нимало приветство являше к нему. Он же сокрушашеся, тужаше по ней. Она же начят мужу своему на юношу онаго клеветати и нелепая словеса глаголати и повелевше изгнати из дому своего. Богобоязливый же он муж, аще и желея в сердцы своем по юноши, обаче же уловлен бысть женскою лестию, повелевает юноши изыти из дому своего, сказуя ему вины некия. Юноша же той с великою жалостию и тугою сердца отходит из дому его, тужа и сетуя о лукавой жене оной.
Во второй половине XVII в. жанр повести занял ведущее положение в системе литературных жанров. Если древнерусская традиция обозначала этим словом любое "повествование", то, что в принципе рассказывается, повесть как новый литературный жанр наполняется качественно иным содержанием. Его предметом становится индивидуальная судьба человека, выбор им своего жизненного пути, осознание своего личного места в жизни. Уже не так однозначно, как раньше, решается вопрос об авторском отношении к описываемым событиям: голос автора явно уступает место сюжету как таковому, а читателю предоставляется самому сделать вывод из этого сюжета.
"Повесть о Горе-Злочастии" – первая в группе бытовых повестей XVII в., открывающая тему молодого человека, не желающего жить по законам старины и ищущего свой путь в жизни. Эти традиционные законы олицетворяют его родители и "добрые люди", дающие герою разумные советы: не пить "двух чар за едину", не заглядываться "на добрых красных жен", бояться не мудреца, а глупца, не красть, не лгать, не лжесвидетельствовать, не думать о людях плохо. Очевидно, что перед нами – вольное переложение библейских десяти заповедей. Однако Молодец, который "был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом", отвергает эту традиционную христианскую мораль, противопоставляет ей свой путь: "хотел жити, как ему любо". Этот мотив жизни в свое удовольствие усиливается в повести, когда "названой брат" подносит Молодцу чару вина и кружку пива: выпить "в радость себе и веселие". Именно стремление к удовольствию приводит Молодца к краху, что очень иронично констатирует анонимный автор, рассказывая, как Горе "научает молодца богато жить – убити и ограбити, чтобы молодца за то повесили, или с камнем в воду посадили". Жизнь по новым правилам не складывается, забвение родительских советов приводит к катастрофе, соответственно, единственным возможным выходом оказывается возвращение к традиционным христианским ценностям: "спамятует молодец спасенный путь – и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися". Появление образа монастыря в финале "Повести о Горе-Злочастии" важно прежде всего именно как показатель традиционного решения проблемы выбора своего пути: Молодец, как и Блудный сын Симеона Полоцкого, в итоге возвращается к родительскому укладу. Заповеди в начале пути и монастырь в конце – знаковые точки этого уклада.
Принципиально новой чертой "Повести о Горе-Злочастии" можно считать образ главного героя – безымянного Молодца. Молодец – фольклорный герой по происхождению, обобщенный представитель молодого поколения. Отсутствие имени – существенная характеристика, т. к. именно это отсутствие является показателем начального этапа перехода от традиционного древнерусского героя к герою нового времени. Автору важно подчеркнуть именно обобщенность, принципиальную неконкретность этого образа, и он прибегает для этого к традиционному фольклорному взгляду на героя. Мы не знаем многих внешний обстоятельств его жизни. Где он научился пить и играть, при каких обстоятельствах ушел из родного дома – все это остается неизвестным читателю. Мы не знаем, откуда и куда бредет Молодец, как он был в конце концов принят в монастыре, какова была там его дальнейшая судьба. Единственной характеристикой Молодца в "Повести" оказывается его социальная характеристика – он происходит из купеческой среды. "Люди добрые" на честном пиру
Посадили ево за дубовой стол, Не в болшее место, не в меншее, - Садят ево в место среднее, Где седят дети гостиные.
В большинстве древнерусских литературных произведений личность раскрывается статично, а не динамично. Человек действует в зависимости от обстоятельств и единственное возможное изменение - это поворот человеческого сознания от зла к добру, чаще всего – в результате чуда, которое свидетельствовало о божественном замысле о человеке. В беллетристических произведениях нового времени личность героя оказывается способной к саморазвитию, причем это саморазвитие может совершаться как от зла к добру, так и от добра ко злу, а кроме того, и это очень важно, развитие человеческой личности может совершаться безотносительно к добру и злу.
"Повесть о Горе-Злочастии" имеет своим героем только одного человека. Это монодрама. Все остальные действующие лица отодвинуты в тень и характеризуются автором через множественное число, которое наиболее отчетливо противопоставляется хоть и обобщенной, но в то же время принципиальной "единственности" главного героя ("отец и мать", "други", "добрые люди", "нагие-босые", "перевощики"). Только в начале повести говорится об одном "милом друге", который его обманул и обокрал. Но этот единственный, кроме Молодца, конкретный человеческий персонаж повести выведен так обобщенно, что скорее воспринимается как некий символ всех его собутыльников, чем как конкретная личность. В повести только один ярко освещенный персонаж – это неудачливый и несчастный Молодец.
Правда, в "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж – это само Горе-Злочастие. Но персонаж этот представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразная эманация его личности. Горе неотделимо от самой личности Молодца. Это судьба его, личная, выбранная им по доброй воле, хотя и подчинившая его себе, неотступно за ним следующая, прилепившаяся к нему. Она не переходит к Молодцу от родителей и не появляется у него при рождении. Горе-Злочастие выскакивает к Молодцу из-за камня тогда, когда он уже сам выбрал свой путь, уже ушел из дома, стал бездомным пропойцей, свел дружбу с "нагими-босыми", оделся в "гуньку кабацкую".
Непредвиденные события жизни Молодца развиваются под воздействием изменений в самой его личности. Эти изменения подчиняются одной главной мысли повести: "человеческое сердце несмысленно и неуимчиво". Человек вступает на опасный путь соблазнов вовсе не потому, что в мире есть зло и дьявол не дремлет, а потому, что независимо от существования вне человека начал добра и зла само сердце человеческое способно избирать тот или иной путь, а при "неполном уме" и "несовершенном разуме" неизбежно склоняется ко злу, к непокорству, к соблазнам и прельщениям.
В целом развитие Молодца идет скорее ко злу, чем к добру, хотя в конце концов он и является в монастырь, чтобы постричься. Но постриг его вынужденный – это не душевное возрождение к добру, а простая попытка убежать от Горя. Горе остается сторожить его у ворот монастыря, и еще неизвестно, не овладеет ли оно им вторично.
Впрочем, вопросы добра и зла отступают в повести со своего традиционно первого места на второй план. Автор повести не столько оценивает действия Молодца с точки зрения религиозно-этической, сколько по-человечески жалеет Молодца, сопереживает его неудачам, несчастью. Он не осуждает Молодца, он горюет по нем, внутренне ему симпатизируя. Поэтому лирическая стихия повести, столь ярко в ней проявляющаяся, отнюдь не случайна. Народная лирика – лирика песни, причитания, жалобы на судьбу и на долю – явилась формой выражения эмансипированных от церковной дидактики чувств по отношению к эмансипированной же личности человека.
Исследователи отмечали, что "Повесть о Горе-Злочастии" стоит на грани автобиографии, она переполнена личной заинтересованностью автора в судьбе своего героя и от нее один шаг до жалобы на свою собственную судьбу. И как это ни парадоксально, она очень близка к автобиографии Аввакума по своему лирическому тону.
"Повесть о Савве Грудцыне" – следующий этап в развитии главной в бытовой повести второй половины XVII в. темы поисков молодым поколением свой судьбы. Это произведение составляет полную противоположность "Повести о Горе-Злочастии" в плане бытовой конкретики. Рассказ о Молодце и Горе ведется принципиально обобщенно, без называния конкретных мест и при полном отсутствии индивидуализации героя. И это было важно для неизвестного автора этой повести, т. к. он стремился представить читателю путь молодого поколения в целом, жизненный выбор не конкретного, а обобщенного героя. "Повесть о Савве Грудцыне" дает действующим лицам русские, реальные имена и располагает события в конкретной географической, бытовой, этнографической среде. Действие в ней вполне подчинялось купеческой обстановке определенной, близкой читателям эпохи. Савва Грудцын предстает перед читателем в окружении многочисленных подробностей и деталей. В начале повести прослеживаются торговые пути отца Саввы из Казани в Соликамск, Астрахань или даже за Каспийское море. Рассказывается о прибытии Саввы в Орел и о знакомстве его с отцовским другом купцом Баженом Вторым и его женой. И здесь на первый план выходит тема любви. При описании зарождения чувства автор традиционен: "...супостат диавол, видя мужа того добродетельное житие, абие уязвляет жену его на юношу онаго к скверному смешению блуда и непрестанно уловляше юношу онаго лстивыми словесы к падению блудному". Традиционализм "Повести о Савве Грудцыне" сказывается и в средневековом взгляде на женщину как на "сосуд дьявола" почти в прямом смысле, ибо греховное влечение к женщине, жене отцовского товарища, приводит Савву к еще большему греху – продаже бессмертной души черту. И действительно, вскоре появляется и сам дьявол в образе отрока, который становится Савве названым братом (вспомним "названого брата" "Повести о Горе-Злочастии). Концовка повести вполне традиционна: после целого ряда подробно описанных приключений и путешествий Савва оказывается под Смоленском, участвует в освобождении города от поляков, внезапно заболевает и страшно мучим бесом. В самый опасный момент ему является Богородица и предсказывает чудо. И действительно, в день престольного праздника Казанской иконы Богородицы из-под купола храма падает Савина "богоотсупная грамота", с которой стерты все письмена. В результате Савва раздает все имущество и постригается в монахи. Итак, как и в "Повести о Горе-Злочастии", герой после длительных испытаний приходит к традиционным ценностям. И все же сюжетной традиционностью не исчерпывается содержание этой повести. В.В. Кожинов отметил переплетение в ней жанровых признаков старой учительной проповеди с новой психологической повестью и даже романом. Путешествия Саввы по всей Русской земле мотивируют бытовые зарисовки купеческой жизни; его участие в военных действиях переводят повествование в пласт воинской повести, тема греха и раскаяния (пожалуй, все-таки основная) решается в духе традиционной легенды о чуде. И эта жанровая неоднородность – самая яркая черта "Повести о Савве Грудцыне" как явления литературы переходного периода.
Кроме того, принципиально важен образ беса – "названного брата" Саввы. Исследователи неоднократно отмечали, что этот образ противостоит всей традиционной древнерусской демонологии: дьявол внешне ни в чем не отличается от людей, ходит в купеческом кафтане и выполняет обязанности слуги. Демонологические мотивы вставлены в причинно-следственную связь событий, конкретизированы, окружены бытовыми деталями, сделаны более наглядными и легко представимыми.
Савва идет за город, но первоначально не помышляет о встрече с дьяволом. Он идет в поле в унынии и скорби. И вот тут-то Савве как бы невольно является "злая мысль": "Егда бы кто от человек или сам диавол сотворил ми сие, еже бы паки совокупитися мне с женою оною, аз бы послужих дьяволу". В "Повести о Савве Грудцыне" показаны не только причины появления этой "злой мысли", но и сама обстановка, в которой эта мысль появилась: пустое поле, одинокая и, следовательно, располагающая к раздумьям прогулка изможденного унынием человека. Как бы в ответ на эту мысль Саввы, появившуюся у него в исступлении ума позади него возникает некий юноша. Сперва он слышит только голос, зовущий его по имени, потом, обернувшись, видит самого юношу. Явление этого скорого на помин дьявола во многом похоже на явление Горя-Злочастья.
Ничего ужасающего в образе беса нет, чудесное приобретает самый обыкновенный, даже заурядный вид. При всей своей сюжетно-функциональной близости к образу Горя "Повести о Горе-Злочастии", в художественном отношении это уже совершенно другой образ: на смену фольклорному обобщению приходит литературная бытовая конкретика. Недаром было замечено, что бес "Повести о Савве Грудцыне" отчасти предвосхищает "партикулярного" черта Ивана Карамазова у Ф.М. Достоевского.
Автор "Повести о Савве Грудцыне" долго не позволяет Савве догадаться, что он имеет дело с бесом. Даже данное "названному брату" "рукописание" не заставляет его предположить неладное, даже появление перед престолом главного сатаны зарождает в нем лишь смутные подозрения. Для автора важно, что "рукописание", данное Саввой дьяволу, символизирует сперва охватившую его страсть к жене Бажена Второго, потом – его честолюбивые устремления. Впервые в истории русской беллетристики автор пользуется приемом выявления скрытого значения событий: то, что ясно автору и читателю, еще неясно действующему лицу; читатель знает больше, чем знают герои, поэтому он с особенным интересом ждет развязки, которая состоит не только в торжестве добродетели, но и в выяснении происходящего для самих действующих лиц. Существенное значение в этой беллетризации демонологии имел перенос действия в купеческую среду. Тем самым сюжет о продаже души дьяволу соединился с обстановкой путешествий, передвижений по разным городам и странам, с темой верности или неверности жены – обычной для купеческих повестей. Впрочем, беспрерывные перемещения Саввы по русским городам имеют и чисто художественное значение: эти передвижения демонстрируют неспокойную совесть Саввы, невозможность для него избавиться от последствий своего греха. Эти передвижения мотивированы вовсе не купеческими делами, а лишь непоседливостью, на которую его толкает слуга-дьявол.
С точки зрения нравоучительной в "Повести о Савве Грудцыне" много лишнего. Вполне было бы достаточно того, что Савва в отплату за свое рукописание возвращает себе любовь жены Бажена Второго. Однако Савва вместе со своим другом-бесом путешествует, переезжает из города в город, совершает воинские подвиги под Смоленском. Продажа души черту становится, таким образом, сюжетообразующим моментом. Савве нужна от дьявола не одна услуга, а много услуг, необходима постоянная помощь – именно поэтому бес принимает обличье слуги или помогающего ему "названного брата". Сюжет усложняется. Помощь дьявола становится роком, судьбой, долей, и Савва обречен, он не может избавиться от своего названного брата. Нечто аналогичное мы видели в "Повести о Горе-Злочастии".
"Повесть о Савве Грудцыне" представляет интерес также и в плане сопоставительного анализа произведений, возникших в разных национальных литература и по-разному интерпретирующих мотив договора человека с дьяволом.
Этот сюжет распространен не только в европейских, но и в восточных литературах. Так, в поэме Фирдоуси "Шах-намэ" есть эпизод, рассказывающий об арабском князе Заххаке, вступающем ради земного владычества в союз со злым духом – Иблисом – который принял обличье юноши, став слугой Заххака:
Однажды утром посредине луга Иблис предстал пред ним в обличье друга... Сказал Иблис "Чтоб речь моя звучала, Я клятву от тебя хочу сначала". Был простодушен юноша, тотчас Исполнил искусителя приказ: "Твои слова держать я в тайне буду, Я повинуюсь им всегда и всюду.
У Фирдоуси клятва выполняет функцию характерного для европейских литератур "рукописания".
Исследователи испанских разработок темы о договоре человека с дьяволом (пьесы XVII в. "Гигантский огненный столп, Святой Василий Великий" Лопе де Веги; "Осужденный за недостаток веры" Тирсо де Молины; "За худые дела слетает голова" Хуана Руиса де Аларкона, "Маг-чудодей" Педро Кальдерона) отмечали, что по сравнению с легендой о докторе Фаусте и ее последующими разработками в литературах Европы испанские разработки этого мотива обладают рядом характерных особенностей: герой вступает в союз с дьяволом исключительно за обладание женщиной; герой не приобретает при этом второй молодости; как правило, герой ценой покаяния получает спасение от претендующей на его душу злой силы.
Те же особенности мы обнаруживаем и в "Повести о Савве Грудцыне". Объясняется это общностью литературной традиции: средневековому западноевропейскому и русскому читателю были хорошо известны христианские византийские сказания о Елладии, Киприане и Юстине и о Феофиле.
"Повесть о Савве Грудцыне" как любое крупное художественное произведение, примыкая ко вполне определенной линии традиции, в последней не умещается (как "Маг-чудодей" Кальдерона, "Трагическая история доктора Фауста" Марло и особенно "Фауст" Гете). Греховная страсть к жене Бажена Второго послужила поводом к союзу Саввы с дьяволом. Однако после того как мнимый брат выполнил свое обязательство, сюжет развивался далее по своим внутренним законам, независимо от достаточно жесткой схемы религиозной легенды, первый узел которой был уже полностью исчерпан.
Конкретные причины обращения человека к помощи князя тьмы, как отмечают исследователи этой темы в мировой литературе, чрезвычайно разнообразны. В апокрифической литературе Адам, полагая, что земля принадлежит дьяволу, заключает с ним пакт, чтобы иметь возможность работать на земле. Согласно другому апокрифу, Адам дает расписку, чтобы вернуть свет, утраченный после изгнания из рая. Еще по одному апокрифу, Адам вступил в союз с дьяволом за то, чтобы тот избавил Каина от "12 глав змеиных", которые от рождения были у того на голове. Феофил дает "рукописание", чтобы вновь получить утраченный им духовный сан и отомстить епископу. Киприан и Елладий – ради обладания женщиной. Герой популярной в средние века легенды о Рыцаре – чтобы вернуть промотанное богатство. Герои, восходящие к легенде о докторе Фаусте, - чтобы вернуть молодость и в стремлении к недоступному людям знанию.
Существенно, что как Киприан, так и Савва Грудцын оступились по человеческой слабости. Именно поэтому и с этической, и с художественной точки зрения они имели право на прощение своего греховного поступка. Далеко не случайно и тот и другой долго не догадываются, с кем имеют дело. Относительность вины Саввы подчеркивается еще и тем, что он "уловлен был лестию женскою". Целую серию аргументов против окончательного осуждения героя, вполне укладывающихся в концепции всего круга тих произведений, находим в пьесе Лопе де Веги (был прощен апостол Петр, по слабости отрекшийся от Христа; сделка незаконна, т. к. в обмен на ничтожное наслаждение черти хотят получить человеческую душу, и т.д.).
Не меньшее значение имеет идея ограниченности бесовской силы и зависимости результатов ее воздействия от душевного склада человека. Согласно этой идее, более отчетливо выраженной в "Маге-чудодее" Кальдерона, менее – в "Повести о Савве Грудцыне", на вечные муки обречен лишь тот, в ком нет внутренней борьбы между добром и злом. Помощь Богоматери и святых вознаграждает за эту победу или даже за предпосылки этой победы в душе самого человека. По мысли Кальдерона и в какой-то мере по мысли автора "Повести о Савве Грудцыне", свобода воли позволяет человеку, как бы низко он ни пал, найти в себе силы сбросить непомерный груз зла и пороков и восстановить свое человеческое достоинство.
Стилистически же "Повесть о Савве Грудцыне" написана еще в старой манере. Трафаретные стилистические формулы зачастую не позволяют углубить психологические и бытовые характеристики. Прямая речь персонажей лишена бытовой и психологической характерности, не индивидуализирована, остается книжной. Стиль и язык повести не пускали в нее действительность в полной мере, не позволяли полностью достигнуть эффекта соприсутствия читателя при развертывании действия повести.
Ограниченность языковых средств автора создавала эффект немоты персонажей повести. Несмотря на обилие прямой речи, эта прямая речь оставалась все же "речью автора" за своих персонажей. Эти последние еще не обрели своего языка, своих, только им присущих, слов. В их уста вставлены слова автора, являющегося своего рода "кукловодом". То же самое касается "Повести о Горе-Злочастии", где мы уже хорошо видим Молодца, но пока еще его не слышим.
Попытка индивидуализации прямой речи сделана только для беса, но и эта индивидуализация касается не речи самой по себе, а только манеры, в которой бес разговаривает с Саввой: то "осклабився", то "расмеявся", то "улыбаясь". В языковом же отношении речи Саввы, беса, Бажена Второго, его жены, главного сатаны и прочих не различаются между собой.
"Повесть о Фроле Скобееве", представляющая третий этап в процессе эволюции бытовой повести в русской литературе XVII в., обычно характеризуется исследователями как оригинальная русская новелла. Посвященная все той же теме самоопределения молодого поколения, она, в отличие от всех предшествующих повестей, решает ее принципиально антитрадиционно. Это – русский вариант европейского плутовского романа. В "Повести о Фроле Скобееве" отсутствует древнерусская книжная и фольклорная традиция, столь сильная в более ранних повестях. Фрол Скобеев – представитель нового поколения, добивающийся успеха именно благодаря отказу от традиционной морали: обманом, плутовством, хитростью. Сюжет повести составляет рассказ о его ловкой женитьбе на дочери стольника Нардина-Нащокина Аннушке. И раскрытие любовной темы здесь в корне отличается от "Повести о Савве Грудцыне": автор рассказывает не об опасном дьявольском искушении, а о ловко задуманной и осуществленной интриге, в результате которой каждый из героев получает свое. Если в "Повести о Савве Грудцыне" жена Бажена Второго предстает в традиционном для древнерусской литературы образе искусительницы и клеветницы (линия эта богата примерами от "Слова" и "Моления" Даниила Заточника в XIII в. до "Повести о семи мудрецах" в XVII в.), то Аннушка оказывается своеобразной женской параллелью к образу Фрола – ловкого плута. Отметим, что именно ей приходит в голову, как можно, не вызывая подозрений, оставить родительский дом: "И Аннушка просила мамки своеи, как можно, пошла Фролу Скобееву и сказала ему, чтоб он, как можно, выпросил карету и с возниками, и приехал сам к ней, и сказался бутто от сестры столника Нардина Нащекина приехал по Аннушку из Девичьева монастыря". Единственной традиционной чертой "Повести о Фроле Скобеве" можно считать, пожалуй, авторскую позицию. У читателя могли возникнуть серьезные подозрения, что автор не очень сочувствует драме, совершившейся в семье стольника, и не без восхищения смотрит на проделки своего героя. Но поймать автора на слове, обвинить его в сочувствии пороку было невозможно.
Новая и весьма примечательная черта повести – это отказ от традиционных литературных способов повествования, полное изменение повествовательного стиля. Стиль авторского повествования близок к стилю деловой прозы, приказного делопроизводства. Автор дает показания на суде в большей мере, чем пишет художественное произведение. Он нигде не стремится к литературной возвышенности. Перед нами непритязательный рассказ о знаменательных событиях.
Весьма показательные результаты дает сопоставление начальных фрагментов двух повестей:
"Повесть о Савве Грудцыне"
Хощу убо вам, братие, поведати повесть сию предивную, страха и ужаса исполнену и неизреченного удивления достойну, како человеколюбивый Бог долготерпелив, ожидая обращения нашего, и неизреченными своими судбами приводит ко спасению.
Бысть убо во дни наша в лето 7114 году, егда за умножение грехов наших попусти Бог на Московское государство богомерскаго отступника и еретика Гришку расстригу Отрепьева похитити престол Российскаго государства разбоинически, а не царски. <…>
В то же время во граде Велицем Устюге бысть некто житель града того именем Фома прозванием нарицаемый Грудцын Усов, их же род и доднесь во граде том влечется. <…>
"Повесть о Фроле Скобееве"
1680 году в новгородском уезде имелся дворянин Фрол Скобеев; в том же Новгородском уезде имелись вотчины столника Нардина Нащекина; и в тех вотчинах имелась дочь ево Аннушка и жила в них. И проведав Фрол Скобеев о той столничьей дочере и взяв себе намерение, чтоб вызыметь любление с тою Аннушкою; токмо не знает, чрез кого получить видеть ея; однако же умыслил опознатца тои вотчины с прикащиком и стал всегда ездить в дом ево, прикащика. И по некоем времени случился быть Фрол Скобеев у того прикащика в доме, и в то же время пришла к тому прикащику мамка дочери столника Нардина Нащекина, и усмотря Фрол Скобеев, что та мамка живет всегда при Аннушке.
Было бы, однако, ошибочно не видеть за этой внешней непритязательностью довольно своеобразного искусства рассказа. В этом отношении яркой показательностью отличается прямая речь. В "Повести о Фроле Скобееве" есть как раз то, чего больше всего не хватало "Повести о Савве Грудцыне": индивидуализированной прямой речи действующих лиц, живых и естественных интонаций этой прямой речи.
Итак, эволюция жанра бытовой повести в русской литературе второй половины XVII в. приводит к постепенному отказу от традиционных ценностей и к замене их новыми. Прежде всего оказывается, что молодой герой может выбрать свой путь в жизни и преуспеть на нем. Именно этот позитивный вывод сделал возможным появление в петровскую эпоху очередного витка жанра – "гисторий", рассказывающих о героях, олицетворяющих собой новые веяния в истории России.
Взаимоотношений двух поколений, противопоставляются два типа отношений к жизни. Основа сюжета - жизнь купеческого сына Саввы Грудцына, полная тревог и приключений. Повествование о судьбе дается на широком историческом фоне. Саввы протекает в годы «гонения и мятежа великого», т. е. в период борьбы русского народа с польской интервенцией; в зрелые годы герой принимает участие в войне за Смоленск в 1632-1634 гг. В повести упоминаются исторические личности: царь Михаил Федорович, боярин Стрешнев, воевода Шеин, сотник Шилов; да и сам герой принадлежит к известной купеческой семье Грудцыных-Усовых. Однако главное место в повести занимают картины частной жизни.
Повесть состоит из ряда последовательно сменяющих друг друга эпизодов, составляющих основные вехи биографии Саввы: юность, зрелые годы, старость и смерть.
В юности Савва, отправленный отцом по торговым делам в город Орел соликамский, предается любовным утехам с женой друга отца Бажена Второго, смело попирая святость семейного союза и святость дружбы. В этой части повести центральное место отводится любовной интриге и делаются первые попытки изобразить любовные переживания человека. Опоенный любовным зелием, изгнанный из дома Бажена, Савва начинает терзаться муками любви: «И се начат яко пеки огнь горети в сердце его... начат сердцем тужити и скорбети по жене оной... И нача от великия туги красота лица его увядати и плоть его истончеватися». Чтобы рассеять свою скорбь, утолить сердечную тоску, Савва идет за город, на лоно природы.
Вводится в повесть и средневековый мотив союза человека с дьяволом: в порыве любовной скорби Савва взывает к помощи дьявола, и тот не замедлил явиться на его зов в образе юноши. Он готов оказать Савве любые услуги, требуя от него лишь дать «рукописание мало некое» (продать свою душу). Герой исполняет требование беса, не придав этому особого значения, и даже поклоняется самому Сатане в его царстве, дьявол, приняв образ «брата названого», становится преданным слугою Саввы.
Идейно-художественная функция образа беса в повести близка функции Горя в «Повести о Горе и Злочастии». Он выступает воплощением судьбы героя и внутренней смятенности его молодой и порывистой души. При этом образ «названого брата», который принимает в повести бес, близок народной сказке.
С помощью «названого брата» Савва вновь соединяется со своей возлюбленной, спасается от гнева родительского, переносясь со сказочной быстротой из Орла соликамского на Волгу и Оку. В Шуе «брат названый» обучает Савву воинскому артикулу, затем помогает ему в разведке укреплений Смоленска и в поединках с тремя польскими «исполинами».
Показывая участие Саввы в борьбе русских войск за Смоленск, автор повести героизирует его образ. Саввы над вражескими богатырями изображается в героическом былинном стиле. Как отмечает М. О. Скрипиль, в этих эпизодах Савва сближается с образами русских богатырей, а его победа в поединках с вражескими «исполинами» поднимается до значения национального подвига.
Характерно, что на службу к царю Савва поступает по совету своего «названого брата» - беса. Когда боярин Стрешнев предложил Савве остаться в его доме, бес с «яростию» говорит: «Почто убо хощеши презрети царскую милость и служити холопу его? Ты убо и сам ныне в том же порядке устроен, уже бо и самому царю знатен учинился ecu... Егда убо царь увесть верную службу твою, тогда и чином возвышен будеши от него». Царская служба рассматривается бесом как средство достижения купеческим сыном знатности, перехода его в служилое дворянское сословие. Приписывая эти «греховные мысли» Саввы бесу, автор осуждает честолюбивые помыслы героя. Героические подвиги Саввы приводят в удивление «все... российское воинство», но вызывают яростный гнев воеводы - боярина Шеина, который выступает в повести ревностным стражем незыблемости сословных отношений. Узнав, что подвиги совершены купеческим сыном, воевода «начат всякими нелепыми словами поносити его». Шеин требует, чтобы Савва немедленно покинул Смоленск и вернулся к своим богатым родителям. Конфликт боярина с купеческим сыном ярко характеризует начавшийся во второй половине XVII в. процесс формирования новой знати.
Если в эпизодах, изображающих юность героя, на первый выдвинута любовная интрига и раскрывается пылкая, увлекающаяся натура неопытного юноши, то в эпизодах, повествующих о зрелых годах Саввы, на первый план выступают героические черты его характера: мужество, отвага, бесстрашие. В этой части повести автор удачно сочетает приемы народной эпической поэзии со стилистическими приемами воинских повестей.
В последней части повести, описывая болезнь Саввы, автор широко использует традиционные демонологические мотивы: в «храмину» к больному великой толпой врываются бесы и начинают его мучить: «...ово о стену бия, ово о помост с одра его пометая, ово же храплением и пеною давляше и всякими различными томленми мучаше его». В этих «бесовских мучениях» нетрудно обнаружить характерные признаки падучей болезни. Узнав о мучениях Саввы, царь посылает к нему двух «караульщиков» оберегать от бесовских терзаний.
Развязка повести связана с традиционным мотивом «чудес» богородичных икон: Богородица своим заступничеством избавляет Савву от бесовских мучений, взяв предварительно с него обет уйти в монастырь. Исцелившись, получив назад свое заглаженное «рукописание», Савва становится монахом. При этом обращает на себя внимание тот факт, что на протяжении всей повести Савва остается «юношей».
Образ Саввы, как и образ Молодца в «Повести о Горе и Злочастии», обобщает черты молодого поколения, стремящегося сбросить гнет вековых традиций, жить в полную меру своих удалых молодецких сил.
В стиле повести сочетаются традиционные книжные приемы и отдельные мотивы устной народной поэзии. Новаторство повести состоит в ее попытке изобразить обыкновенный человеческий характер в обыденной бытовой обстановке, раскрыть сложность и противоречивость характера, показать значение любви в жизни человека. Вполне справедливо поэтому ряд исследователей рассматривает «Повесть о Савве Грудцыне» в качестве начального этапа становления жанра романа.