Шувалов александр иванович биография. Тайная канцелярия
Биография
С воцарением Елизаветы сразу занял влиятельное положение, осыпан, как и брат, монаршими милостями, наградами и знаками благоволения: в 1741 году награждён Орденом Александра Невского , в 1744 году становится генерал-поручиком , с 1746 года- генерал-адъютант императрицы, в том же году, как и брат Пётр Иванович, возводится в графское достоинство. Влияние Шуваловых возрастает в ещё большей степени с 1749 года, когда двоюродный брат Александра Ивановича, Иван Иванович, становится фаворитом Елизаветы. 18 (29 ) декабря 1753года получает высшую награду Империи - Орден Святого апостола Андрея Первозванного .
С 1742 года принимает участие в делах Тайной канцелярии, в 1746 году сменяет знаменитого Ушакова на посту её главы. Осуществляет надзор за содержанием в ссылке Брауншвейгской фамилии , руководит расследованием дела Лестока , позднее - следствием по делу Апраксина и Бестужева .
В 1754 году назначается гофмаршалом при дворе великого князя Петра Фёдоровича, будущего Петра III . Шуваловы придают этому особое значение, поскольку рассчитывают, что подобное сближение с наследником престола позволит им укрепить своё положение при дворе. Однако будущее показало, что, сделав ставку на Петра III, они глубоко ошибались.
Последние годы елизаветинского царствования и короткое правление Петра III становятся вершиной могущества шуваловской партии: в 1758 году А. И. Шувалов становится сенатором, 28 декабря 1761 (8 января 1762 ) года - генерал-фельдмаршалом.
Во время переворота, приведшего Екатерину к власти, он пытается агитировать гвардейцев сохранить верность Петру, но, убедившись в полной бесперспективности своих попыток, бросается к ногам государыни, прося её о помиловании. Одобрив прошение, Екатерина дарит лично ненавистному ей Шувалову две тысячи крепостных и отправляет его в отставку со всех постов (1763 год, по другим сведениям, 1762 год). Последние годы жизни провёл с семьёй в усадьбе Косицы Верейского уезда Московской губернии, похоронен в построенной им .
Александр был наиболее бледной фигурой шуваловской партии, по отзывам современников, не имел ни харизмы, ни дарований своих братьев, без одобрения которых не смел сделать и шага. В Санкт-петербургской конференции , совещательном органе при императрице Елизавете Петровне, играл незаметную роль, будучи проводником чужих идей. Екатерина II , не терпевшая Александра Ивановича Шувалова, изображает его человеком неумным, нерешительным, жестоким, мелочным, скупым, скучным и пошлым:
Александр Шувалов, не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозою всего двора, города и всей Империи; он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятие вызывало, как говорили, у него род судорожнаго движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью.
Семья
От брака с Екатериной Ивановной Кастюриной (1718-1790) имел единственную дочь Екатерину (1733-1821), выданную замуж в 1750 году за графа Гаврила Ивановича Головкина (ум. 1787). Императрица Екатерина II, не любившая не только самого Шувалова, но и всю его семью, писала о них :
Я была в карете с женою графа Александра Шувалова, с самой скучной кривлякой, какую только можно себе представить... Мы смеялись над ним, над его женой, дочерью, зятем чуть ли не в их присутствии; они подавали тому повод, потому что нельзя было себе представить более отвратительных и ничтожных фигур. Госпожа Шувалова получила от меня прозвище «соляного столпа». Она была худа, мала ростом и застенчива; её скупость проглядывала в её одежде; юбки её всегда были слишком узки и имели одним полотнищем меньше, чем полагалось и чем употребляли остальные дамы для своих юбок; её дочь, графиня Головкина, была одета таким же образом; у них всегда были самые жалкие головные уборы и манжеты, в которых постоянно в чем-нибудь да проглядывало желание сберечь копейку. Хотя это были люди очень богатые и не стесненные в средствах, но они любили по природе все мелкое и узкое, истинное отражение их души.
Киновоплощения
- «Великая » ( , Россия ; режиссёр - Игорь Зайцев), в роли Александра Ивановича Шувалова - Роман Мадянов .
Напишите отзыв о статье "Шувалов, Александр Иванович"
Примечания
Литература
- // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
- Анисимов, Евгений Викторович . Русская пытка. Политический сыск в России XVIII века, Санкт-Петербург: 2004.
- Бантыш-Каменский, Д. Н. 20-й Генералъ-Фельдмаршалъ Графъ Александръ Ивановичь Шуваловъ // . - М .: Культура , 1991. - 620 с. - ISBN 5-7158-0002-1 .
- Колпакиди А., Север А. Спецслужбы Российской империи. - М .: Яуза Эксмо, 2010. - С. 58 - 61. - 768 с. - (Энциклопедия спецслужб). - 3000 экз. - ISBN 978-5-699-43615-6 .
|
Отрывок, характеризующий Шувалов, Александр Иванович
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
Шувалов Александр Иванович (1710-1771), граф, генерал-фельдмаршал. Начал службу при дворе в качестве пажа и камер-юнкера. В 1741 получил звание камергера, генерал-майора; в 1746 был титулован графом; в 1753 стал генерал-аншефом. При имп. Елизавете Петровне Шувалов заведовал Канцелярией тайных розыскных дел. Петр III возвел его в генерал-фельдмаршалы, а Екатерина II уволила в отставку.
Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru
Шувалов Александр Иванович (1710-1771), граф, генерал-фельдмаршал (1761). Участник дворцового переворота 1741. Имел значительное влияние при дворе и, поддерживая замыслы своего младшего брата Петра Ивановича, занимался деятельностью несколько иного рода. В 1746-1762 начальник Тайной розыскных дел канцелярии. Александр Иванович, по свидетельству современников, как нельзя более соответствовал занимаемому им посту. Он, по словам Екатерины II, «наводил ужас и страх на всю Россию». Отношения Шуваловых с Екатериной, тогда еще великой княгиней, были далеко не безоблачными. Екатерина ненавидела Шуваловых, особенно Александра Ивановича. Она испытывала к нему чувство «невольного отвращения, внушаемого его личными свойствами, его родными и его должностью, которая, понятно, не могла увеличить удовольствия от его общества». Екатерина считала, что Шувалов стремится приобрести неограниченное влияние на ее мужа, великого князя Петра Федоровича, для чего граф постоянно обострял отношения между супругами, и без того напряженные. Смерть Елизаветы Петровны и воцарение на престоле Петра III практически ничего не изменили в положении Шувалова. Однако переворот 1762 и вступление на престол Екатерины II отразились на его карьере крайне негативно. Впоследствии Екатерина II утверждала в своих записках, что Шувалов, прибывший во время переворота в Санкт-Петербург, намеревался убить ее, но, увидев безнадежность своего дела, бросился к ее ногам и просил о помиловании. Екатерина II не решилась применить к Шувалову сколько-нибудь суровые меры и даже наградила его при отставке.
Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005
Александр Шувалов (1710-1774) - старший брат знаменитого фаворита Елизаветы Петровны и преобразователя русской армии Петра Шувалова. Отец их сумел устроить сыновей в пажи ко двору. Впоследствии Александр Шувалов, так же как и брат, служил камер-юнкером при цесаревне Елизавете. Был в числе молодых дворян, принявших сторону цесаревны в решительную для нее ночь на 25 ноября 1741 г., одним из усерднейших и преданнейших ее сторонников. После переворота императрица наградила его званием действительного камергера и чином подпоручика лейб-кампанской роты Преображенского полка, соответствующим чину генерал-майора, а в следующем году пожаловала ему орден св. Александра Невского. Эту награду Шувалов получил в день коронации императрицы, ровно через год после совершенного переворота, в котором принял такое деятельное участие.
Все время царствования Елизаветы Петровны Шувалов находился среди самых приближенных к ней лиц и первых сановников государства. Карьера его быстро развивалась. В 1744 г. Александр Иванович стал поручиком лейб-кампании и генерал-лейтенантом. 5 сентября 1746 г. он вместе с братом Петром был возведен в графское достоинство Российской империи. Затем Шувалов получил звание генерал-адъютанта, чин генерал-аншефа, а 18 декабря 1753 г. - орден св. Андрея Первозванного.
В царствование Елизаветы Шувалов руководил Тайной канцелярией, продолжая кровавые традиции князя Ромодановского и Ушакова. При нем велись жестокие гонения на раскольников, поощряемые императрицей. Среди его громких дел - суд над канцлером Бестужевым-Рюминым и следствие по делу фельдмаршала Апраксина, допрашивать которого Шувалов лично выезжал в Нарву. Ему же был поручен надзор за ссыльными представителями Брауншвейгской династии и за самим свергнутым императором Иоанном Антоновичем. В его инструкции о надзоре за заключенным царем говорилось: «Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и тогож не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкою или плетью».
Занявший престол император Петр III произвел Александра Ивановича Шувалова 28 декабря 1761 г. в генерал-фельдмаршалы и пожаловал ему 2 тысячи крепостных, но одновременно упразднил Тайную канцелярию, которой тот руководил многие годы. Военным талантом Шувалов не обладал; впрочем, никогда не командовал войсками и не участвовал ни в одной из войн. После воцарения Екатерины II он остался нейтрален к новой власти, однако присутствовал при коронации императрицы в Москве. В 1763 г. граф Шувалов вышел в отставку, после которой ему было пожаловано еще 2 тысячи крестьянских душ, и последние годы жизни провел как частное лицо.
Использованы материалы книги: Соловьев Б.И. Генерал-фельдмаршалы России. Ростов-на-Дону, "Феникс" 2000
Александр Иванович (1710–1771) состоял при дворе цесаревны Елизаветы, он содействовал ее восхождению на трон, поэтому после переворота на него как из рога изобилия посыпались награды. 1741 год – Александр Шувалов действительный камергер, подпоручик лейб-компании в чине генерал-майора, спустя год два ордена украсили грудь его – Св. Анны и Св. Александра Невского. В 1744 году Шувалов уже поручик лейб-компании с чином генерал-лейтенанта, в 1746 году – граф Римской империи. Далее он становится генерал-адьютантом, затем генерал-аншефом, а в 1753 году награждается орденом Св. Андрея Первозванного, самым высоким орденом империи.
Сказочная карьера! Он никогда не был любовником государыни, он не был на поле брани, и тем не менее за 12 лет правления Елизаветы достиг первых чинов в России. При этом он не обладал какими-то из ряда вон талантами и задатками, он был «человеком без примет». Все дело в том, что помимо формального командования армейской дивизией Александр Шувалов возглавлял страшную Тайную канцелярию. Не могу упустить возможности поговорить об этом органе подробнее. Интересно ведь, что представляла из себя во времена Елизаветы эта «страшная и ужасная» канцелярия.
Я взяла в кавычки эти слова, ни в коем случае не иронизируя, дыба всегда дыба, а если на должности на всю столицу всего два палача, то от этого человеку под кнутом не менее больно, если бы палачей был целый полк, но когда я узнала, что в этом страже государственности, в этом пугале народном – Тайной канцелярии – служило всего одиннадцать человек, то рот открыла от изумления. Я выросла при «торжестве гуманизма, в самой свободолюбивой и справедливой стране», то есть при Сталине, чтоб не была земля ему пухом, я знаю, что такое Лубянка (а ведь в каждом городе была своя Лубянка!), а тут одиннадцать человек в небольшом домике, который размещался в Петропавловской крепости!
Для того чтобы читатель не обвинил меня в плагиате, или, хуже того, во лжи, скажу сразу, что знания эти почерпнуты мной из справочников и мемуаров, а в основном из работы Василия Ивановича Веретенникова, изданной в Харькове в 1911 году.
Итак, первая Тайная канцелярия была основана Петром Великим в самом начале его царствования и называлась Преображенский приказ по имени села Преображенского. Первые радетели сыскного дела вели иск против негодяев, которые действовали «противу двух первых пунктов». Первый пункт – злодеяния против особы государя, второй – против самого государства, то есть устраивали бунт.
«Слово и дело» – клич, придуманный еще опричниками. Любой человек мог выкрикнуть «слово и дело», указывая пальцем на преступника – истинного или придуманного. Следственная машина тут же включалась в действие. В мое время громыхали такими понятиями, как «враг народа», и если учесть, что сталинские следователи никогда не ошибались, то Преображенский приказ был по-своему справедлив. Если вина взятого по доносу не была доказана, то «допросу с пристрастием», то есть пытке, подвергали самого доносителя. Преображенский приказ был упразднен Петром II в 1729 году, честь и хвала мальчику-царю! Но пришла сильная власть в лице Анны Иоанновны, и сыскная контора опять заработала, как хорошо смазанный механизм. Это случилось в 1731 году; называлась она теперь «Канцелярия тайных розыскных дел». Неприметный одноэтажный особнячок, восемь окон по фасаду; в ведении канцелярии находились также казематы и служебные помещения. Заведовал этим хозяйством известный на весь Петербург Андрей Иванович Ушаков.
Карьеру Ушаков начал еще при Петре I на должности тайного фискала, работал честно, потом стал сенатором, а потом возглавил вышеупомянутую канцелярию. Во времена Анны Иоанновны (расцвет сыскных дел) в Тайной работало тринадцать человек. Фактически руководил всеми делами секретарь-регистратор (заместитель Ушакова), далее шли протоколист, регистратор и актуариус, затем секретари, канцеляристы, подканцеляристы и копиисты. Отдельно существовал воинский наряд числом десять человек. Количество осведомителей неизвестно, но думаю, что их было, как всегда, много. Для особо важных дел в помощь Тайной канцелярии учреждали особые комиссии. Так было при суде над Бироном, Остерманом, Минихом и прочими, при «Бабьем заговоре» и т. д. В случае необходимости Тайная канцелярия посылала своих агентов в другие города. В Москве находился постоянно действующий филиал Тайной.
Ушаков трудился на ниве сыска шестнадцать лет. Обыватели боялись его панически, его именем пугали детей: страшный старик! Так оно и было: он начал заведовать Тайной канцелярией в шестьдесят без малого лет. Бантыш-Каменский писал о нем: «Управляя Тайной канцелярией, он производил жесточайшие истязания, но в обществе отличался очаровательным обхождением и владел особым даром выведывать образ мыслей собеседника». Все это правда. Ушаков не был садистом, чрезмерная его жестокость не была вызвана ненавистью к преступникам. Он просто честно делал свое дело, он был добросовестен и бесстрастен. Самый отвратительный вид служаки!
Возраст есть возраст, Ушаков подумывал о замене. Преемником его стал Александр Иванович Шувалов, не сразу, разумеется, вначале входил в дело, учился на допросах и подле дыбы, а потом принял присягу и «вошел во владение». Присягу Шувалов дал в домовой церкви Ушакова, словно дело о замещении главы Тайной канцелярии было семейным. Это случилось в 1746 году, Александру Шувалову было тридцать шесть лет.
Это была идея Бестужева – совместить в одном лице две должности – главы Тайной канцелярии и гофмаршала молодого двора: Александр Иванович по чину должен был наблюдать за молодыми супругами, отслеживать каждый шаг великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны. Екатерина его ненавидела. Вот какую характеристику дает она Шувалову в своих «Записках»: «Александр Шувалов, не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозою всего двора, города и всей Империи; он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятие вызвало, как говорили, у него род судорожного движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью». Еще Екатерина называет его человеком нерешительным, мелочным, скупым, неумным, скучным и пошлым.
Жена Александра Ивановича – Екатерина Ивановна Шувалова (в девичестве Кюстюрина, рода незнатного) – тоже была в штате молодого двора. Маленького роста, худая, застенчивая женщина, она, в отличие от многих, совсем не боялась своего грозного мужа. У нее была странная привычка – вдруг впадать в глубокую задумчивость, застывая на месте. Это могло произойти и на маскараде, и на прогулке. Великая княгиня подтрунивала над Екатериной Ивановной и прозвала ее «Соляной столб». В общем, совершенно безобидная была дама. При дворе, опять же с подачи Екатерины, сплетничали, что мадам Тайная канцелярия не в меру бережлива, нижние юбки зауживает, тратя на них на одно полотнище меньше, на манжеты экономит кружева и одевается ужасно.
Без харизмы были супруги, что и говорить. Во мнениях своих Александр Иванович Шувалов очень зависел от младшего брата Петра Ивановича. Но, руководя страшным органом – Тайной канцелярией, – он не испытывал истового рвения к работе, не был «первым учеником», уже за это ему спасибо. И нервный тик на лице от глаза до подбородка появился, явно сообщая публике, что и у этого человека есть нервы. При нем Тайная канцелярия как бы «усыхала». Выписки из дел, реляции, сами опросные листы стали меньше по объему и скупее по содержанию, вдохновение ушло в песок. Клятва Елизаветы «не казнить смертию» не была вписана в закон, но соблюдалась неукоснительно. Ушаков велел пытать в том случае, если не прорисовывалась ясная картина преступления, а так было почти всегда. Шувалов же отказывался признать, что зашел в тупик и пора вспомнить о дыбе, он искал новых свидетелей, устраивал очные ставки, снова и снова перечитывал опросные листы. Для допроса с пристрастием требовалось личное распоряжение Шувалова, а он давал его очень неохотно.
Естественно, что дел, связанных с такими значительными личностями, как Лесток, было очень мало. Чаще всего приходилось заниматься сущей мелюзгой. Главное было решить, «важное» это дело и стоило ли им вообще заниматься. Например, на рынке две торговки подрались из-за непроданного гуся, и одна из торговок написала донос. Здесь канцелярист должен решить – важное ли сие дело или нет. Если просто подрались, хоть до крови, хоть с членовредительством, это дело «неважное», то есть не для Тайной канцелярии, но если одна из торговок «изблевала речи, поносившие государыню или трон русский», то это «наше», берем и заводим дело. Запрещенные в государстве дуэли тоже рассматривались Тайной канцелярией. Обвиненного в волшебстве священника судил Синод, но если в его тетрадях с зельями и заклятиями находили что-то «противу двух первых пунктов», то работа предстояла ведомству Шувалова.
Об одном из таких дел рассказывает в своих «Записках» Екатерина II. В поисках куда-то затерявшейся мантильи государыни камерфрау заглянула под подушки в ее кровати. Мантильи не нашла, но под матрасом обнаружила бумагу, в которой были намотанные на какие-то коренья волосы. Елизавета панически боялась колдовства. Все ужасно перепугались, стали обсуждать происшедшее. Заподозрили в «чарах» любимую императрицей Анну Домашевную, жену камердинера Елизаветы. Весь клан Шуваловых недолюбливал эту женщину из-за слишком большого доверия к ней императрицы. За расследование взялась Тайная канцелярия. Арестовали и саму виновницу, и ее мужа камердинера, и двух сыновей от первого брака. Дело вел сам Александр Шувалов. Муж после ареста перерезал себе бритвой горло, Анна Домашевная после многих допросов во всем повинилась, только причина ее поступка была другая – она хотела сохранить любовь императрицы к себе и потому прибегла к чарам. И саму Анну, и сыновей ее сослали.
Шувалов был приставлен следить за молодым двором, часто он становился посредником в отношениях великого князя и императрицы. Вообще Петр Федорович поддерживал к ним хорошие отношения, чего нельзя сказать о Екатерине. Она позволяла себе иногда очень смелые выходки, при этом откровенно смеялась над начальником Тайной канцелярии. Так, однажды у нее в спальне собралась большая компания, в числе гостей Екатерины был возлюбленный Понятовский. Екатерина была нездорова и потому принимала гостей в постели. И вдруг в разгар веселья слуга объявляет о приходе Александра Шувалова. Глава Тайной канцелярии пришел к великой княгине по невинному поводу – обсудить с ней фейерверк на предстоящем празднике, но этого не могли знать ни Екатерина, ни ее гости. Молодежи было некуда деться, и они спрятались в соседствующей со спальней гардеробной, а Екатерина приняла неожиданного гостя. Разговор с Шуваловым получился долгий, Екатерина великолепно сыграла роль утомленной и измученной болезнью женщины, а в соседней комнате «давились от смеха» ее гости. Согласитесь, что в описанной сцене не ощущается ужаса перед главой страшной канцелярии. Екатерина не боялась Шувалова, не любила, презирала – да, но не ждала от него изощренного коварства и жестокости.
На Шувалова было возложено также другое необычайно важное дело – охрана Брауншвейгской фамилии. Он с ним справился. Иван Антонович жил в Холмогорах, не подозревая, что мать его умерла, что в соседнем доме находятся его отец, братья и сестры. В 1756 году русский двор получил сведения, что Манштейн, когда-то служивший в России и перешедший на службу Фридриху II, собирается освободить Ивана с помощью старообрядцев. В этот же год свергнутого императора увезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость. Ивану Антоновичу было 16 лет. Из Петербурга пришел приказ Шувалова: «Оставшихся арестантов содержать по-прежнему, еще и строже и с прибавкой караула, чтоб не подавать вида о вывозе арестанта, о чем накрепко подтвердить команде вашей, кто будет знать о вывозе арестанта, чтоб никому не сказывал».
В Шлиссельбурге Иван Антонович жил под крепким караулом под командой офицера Овцына. Задача караула: не только не допустить побега пленника, но не дать ему увидеться с нежелательными людьми. Приказ Шувалова от 1757 года: «…чтоб в крепость, хотя генерал приехал, не впускать; еще и присовокупляется, хотя б и фельдмаршал и подобный им, никого не впущать в комнаты, его императорского величества вел. князя Петра Федоровича камердинера Карновича в крепость не пускать и объявить ему, что без указа Тайной канцелярии пускать не велено». За поведением Ивана Антоновича внимательно следили, аккуратно писали депеши в Петербург об «известной персоне». В отчетах о нем сознательно писали как о помешанном, но по тайному приказу велено было расспросить подробнее, что сам узник о себе понимает. Овцын спрашивал у арестованного: кто он? Иван сказал, что он великий человек, но один подлый офицер то у него отнял и имя переменил. В другом разговоре он именовал себя принцем. Известно также, что Иван знал грамоту и читал Библию.
После смерти Елизаветы Александр Шувалов был обласкан Петром III, он уже генерал-фельдмаршал, но его служба этому государю была недолгой. В перевороте 1761 года Шувалов «не разобрался», не поверил ему, а потому самым бестолковым образом принялся уговаривать гвардию сохранять верность императору Петру. Однако он вовремя опомнился и бросился в ноги к новоиспеченной императрице. Екатерина не была злопамятным человеком. Она его простила, более того, жаловала ему за службу 2000 крепостных душ, но видеть подле себя ненавистного человека не пожелала. На этом служба России для Александра Шувалова окончилась, он был уволен со всех постов, для него началась жизнь частного человека.
граф, камергер, начальник Канцелярии тайных розыскных дел, гвардейский поручик, генерал-фельдмаршал, сенатор, член Санкт-Петербургской конференции, родной брат Петра Ивановича Шувалова и двоюродный брат Ивана Ивановича Шувалова, фаворита Елизаветы Петровны
Камерюнкер
Благодаря стараниям отца, Ивана Максимовича Старшего, выборгского коменданта, причислен ко двору цесаревны Елизаветы, где играл до 1741 года важную роль, заведуя дворовым хозяйством. Принял деятельное участие в перевороте, способствовавшем воцарению Елизаветы на российском престоле.
Вельможа
С воцарением Елизаветы сразу занял влиятельное положение, осыпан, как и брат, монаршими милостями, наградами и знаками благоволения: в 1741 году награждён Орденом Александра Невского, в 1744 году становится генерал-поручиком, с 1746 года- генерал-адъютант императрицы, в том же году, как и брат Пётр Иванович, возводится в графское достоинство. Влияние Шуваловых возрастает в ещё большей степени с 1749 года, когда двоюродный брат Александра Ивановича, Иван Иванович, становится фаворитом Елизаветы. 18 (29) декабря 1753 года получает высшую награду Империи - Орден Святого апостола Андрея Первозванного.
Инквизитор
С 1742 года принимает участие в делах Тайной канцелярии, в 1746 году сменяет знаменитого Ушакова на посту её главы. Осуществляет надзор за содержанием в ссылке Брауншвейгской фамилии , руководит расследованием дела Лестока, позднее - следствием по делу Апраксина и Бестужева .
Гофмаршал
В 1754 году назначается гофмаршалом при дворе великого князя Петра Фёдоровича, будущего Петра III . Шуваловы придают этому особое значение, поскольку рассчитывают, что подобное сближение с наследником престола позволит им укрепить свое положение при дворе. Однако будущее показало, что, сделав ставку на Петра III, они глубоко ошибались.
Генерал-фельдмаршал
Последние годы Елизаветинского царствования и короткое правление Петра III становятся вершиной могущества шуваловской партии: в 1758 году А. И. Шувалов становится сенатором, 28 декабря (по старому стилю) 1761 года- генерал-фельдмаршалом.
Никто
Во время переворота, приведшего Екатерину к власти, он пытается агитировать гвардейцев сохранить верность Петру, но, убедившись в полной бесперспективности своих попыток, бросается к ногам государыни, прося ее о помиловании. Одобрив прошение, Екатерина дарит лично ненавистному ей Шувалову две тысячи крепостных и отправляет его в отставку со всех постов (1763 год, по другим сведениям, 1762 год). О последних годах жизни некогда всесильного вельможи ничего не известно.
Был наиболее бледной фигурой шуваловской партии, по отзывам современников, не имел ни харизмы, ни дарований своих братьев, без одобрения которых не смел сделать и шага. В Санкт-петербургской конференции, совещательном органе при императрице Елизавете Петровне, играл незаметную роль, будучи проводником чужих идей. Екатерина II, не терпевшая Александра Ивановича Шувалова, изображает его человеком неумным, нерешительным, жестоким, мелочным, скупым, скучным и пошлым: «Александр Шувалов, не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозою всего двора, города и всей Империи; он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятие вызывало, как говорили, у него род судоржнаго движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью».
Граф Александр Иванович Шувалов, 1710-1771, старший брат графа Петра Ивановича Шувалова и двоюродный брат фаворита Елисаветы Петровны Ивана Ивановича Шувалова, из камер-юнкеров Цесаревны Елисаветы при ее воцарении был пожалован в действительные камергеры, унтер-лейтенанты Лейб-Компании и генерал-майоры и получил ордена Анны 1 ст. и Александра Невского ; в последующие 10 лет был пожалован в поручики Лейб-Компании, генерал-лейтенанты, генерал-адъютанты и генерал-аншефы; в 1746 г., вместе с братом, был возведен в графское достоинство; в 1753 г. украшен орденом св. Андрея , а в 1756 г. назначен членом Конференции. П. И. Шувалов, желая через своего человека быть в курсе сыскных дел, провел брата в начальники Тайной канцелярии; с целью иметь надежного шпиона при Малом дворе, он же рекомендовал его в 1754 г. в гофмаршалы к Великому Князю Петру Федоровичу, и Петр III наградил не бывшего никогда на войне генерал-аншефа фельдмаршальским жезлом, пожаловав ему 2000 душ крестьян. Уволенный Екатериной II от службы, он умер 4 Января 1771 года. От брака с Екатериной Ивановной Кастюриной он имел одну дочь Екатерину, вышедшую замуж за графа Г. И. Головкина.
В качестве "инквизитора", Шувалов был, по выражению Екатерины II, "пугалом Двора, города и всей империи". Его занятия были тяжелы, неблагодарны и бесцельны. Bсе эти многочисленные покушения на "повреждение Высочайшего Ее Императорского Величества здравие" и "важные, злодейственные, непристойные рассуждения и толкования" не стоили того труда, который тратил на исследование их А. И. Шувалов. Ему редко удавалось выследить сколько-нибудь важного и родовитого преступника; зато целыми годами приходилось допрашивать только беглых крепостных, потерявших надежду на освобождение колодников и солдат, "в разные времена и множественное число битых шпиц-рутенами и кошками". Покушения сводились к тому, что какой-нибудь беглый солдат "делал под курами апробацию порошка", предназначенного для Елисаветы, и у кур будто бы "ноги оторвало”, или что какой-то не имевший доступа ко Двору монах,"заморил в горшке траву черемицу" для отравления Великого Князя. Не говоря уже о множестве "ложных сказываний слова и дела", казавшиеся тогда "важными”, рассуждения представляли ни для кого неопасную болтовню о том, что "недостойно в нашем Великороссийском государстве женскому полу на царстве сидеть", что Елисавета "не природная”, что она "Ездит да гуляет", вместо того, чтобы "Ездить в Коллегию", что "баба бабски нажаловала" Разумовских и других "подлого воспитания" людей.
Информация от партнеров сайта: Компания «Джаз Стоун» предлагает Вашему вниманию широкий выбор материалов из натурального камня, а также мраморные столешницы и композиционные плиты из мрамора, гранита, травертина, оникса.
Bсе эти измученные и доведенные до безумия люди, желая изменить тяжелое настоящее, или устремляли взор в прошедшее, утверждая, что Петр II жив и скрывается до времени за границей, или мечтали о будущем, уповая на воцарение принца Иоанна; но имевшиеся в их распоряжении средства были самые фантастические и неопасные для трона Елисаветы, подобные плану каких-то купца и канцеляриста провезти через границу "в дегтярной бочке книгу "Правда воли монаршей" и оную книгу объявить Прусскому королю и учинить против России возмущение". Все сводилось к платоническим желаниям, бредовым пророчествам и неосуществимым надеждам в роде того, что какие-то "десять генералов" Императрицу "возненавидят и сожгут ее огнем". Но все эти вздорные дела имели для обвиняемых последствием кнут, вырывание ноздрей и каторгу, а для Шувалова "постоянные тяжелые труды", расстроившие его здоровье и вызвавшие у него, "особенного рода судорожные движения во всей правой стороне лица, проявлявшиеся при всяком волнении". Находясь всецело под влиянием своего "устремительного" брата, граф А. И. Шувалов не был сам человеком энергичным и находчивым. Стоило только его оборвать, как это делала Екатерина, чтобы он тотчас испугался и начал беспомощно "моргать глазами". Своим потворством "Голштинским увлечениям" Петра он приобрел его непрочную привязанность; своим бестактным шпионством он приобрел непримиримую ненависть Екатерины II.