Генерал армии гареев. «Советский Союз можно было спасти!»
Майор Гареев в 1945 году.
Фото из книги Махмута Гареева «Сражения на военно-историческом фронте».
Вторая мировая война закончилась не в мае сорок пятого года и не в Берлине, а в сентябре и на Дальнем Востоке. После разгрома милитаристской Японии, в котором кроме войск США принимала участие и Красная армия. Маньчжурская операция, проведенная войсками Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, Монгольской народно-революционной армией во взаимодействии с Тихоокеанским флотом и Амурской флотилией Советского Союза, навсегда вошла в историю военного искусства.
О неизвестных и малоизвестных деталях этой операции ответственному редактору «НВО» рассказывает непосредственный участник событий президент Академии военных наук России генерал армии Махмут ГАРЕЕВ.
– Наш разговор, Махмут Ахметович, хотелось бы начать с такого, достаточно острого на сегодняшний день, вопроса. Нужно ли было Советскому Союзу, бесконечно изнуренному войной с фашистской Германией, вступать еще и в войну против Японии? Японцы нам не сильно угрожали. Всю войну они сохраняли достаточный нейтралитет, а американцы, которым мы обещали помочь, в те годы всячески затягивали открытие Второго фронта, цинично наблюдали, кто будет брать верх в той борьбе – Германия или СССР.
Почему мы должны были помогать им в борьбе с Японией? Ведь они могли обойтись и без нас.
– Я думаю, говорить о том, что американцы могли обойтись без нас на Востоке, – это тоже самое, что утверждать, что и мы могли обойтись без них на Западе. Не надо забывать, что это была мировая война. На одной стороне выступали агрессоры – «державы оси Берлин–Рим–Токио», на другой – антигитлеровская коалиция в лице главных ее участников – СССР, США и Великобритании. И закончить войну ни нам, ни американцам нельзя было, не решив задач как на Западе, так и на Востоке.
Что касается позиции Москвы, то, как бы ни вели себя наши союзники – Англия, США, несмотря также на многие изъяны в деятельности Сталина, особенно внутри страны, надо прямо сказать, что в международном сотрудничестве, по договоренностям с союзниками, руководитель нашего государства был исключительно последовательным. В этом плане его даже зарубежные недоброжелатели ни в чем не могут упрекнуть.
Но дело тут, конечно, не только в желании или нежелании отдельных руководителей. Для нас война с самого начала складывалась таким образом, что была угроза на Западе и на Востоке. Во всех стратегических планах СССР, начиная со второй половины 30-х годов, проходит одна задача – быть готовым воевать на два фронта. На Западе, что подчеркивалось со всей определенностью, против Германии, на Востоке – против Японии. И важнейшая цель политики, дипломатии и военных действий состояла в том, чтобы нам не навязали одновременную войну, а – по очереди. Сначала с одним противником, потом – с другим.
В этом отношении задача разгрома милитаристской Японии советским руководством никогда не снималась с повестки дня. Почему? Вспомним позор Русско-японской войны. В памяти народов России глубокой болью и скорбью осталось поражение 1905 года. Люди старшего поколения несколько десятилетий ждали, когда этот позор будет смыт. Чувство справедливой мести из психологии русских людей убрать невозможно. Вспомним и о том, что в той войне Япония нанесла России большой ущерб. Отняла Сахалин, Курильские острова, другие земли, которые, по существу, отошли к Японии незаконно. Во время Гражданской войны японцы захватили большую часть Дальнего Востока и терзали его. Расстреляли тысячи людей. Фактически совершили против нас неприкрытую агрессию. Все это требовало соответствующего ответа.
Ну и, может быть, самое важное – Сталин считал для себя обязательным держать слово. О том, чтобы Советский Союз вступил в войну с Японией, шли разговоры на всех наших переговорах с союзниками. Они настаивали и убедительно просили, чтобы СССР вступил в эту войну. До Тегеранской конференции Сталин всегда давал уклончивый ответ. Но там все-таки пообещал вступить в войну с Японией. Особенно остро этот вопрос встал на Крымской конференции. На Ялтинской конференции Сталин уже твердо заявил, что Советский Союз вступит в войну против Японии через два-три месяца после окончания войны с Германией. И ровно через три месяца, день в день выполнил свое обещание – 9 мая закончилась война в Европе, а 9 августа мы начали боевые действия против Японии.
– Вы, Махмут Ахметович, в то время были молодым капитаном?
– Нет, я был уже майором.
– Но тем не менее повоевали на Западе, потом пришлось воевать на Востоке. Каковы ваши личные впечатления – люди, которые прошли такой же боевой путь, как и вы, не устали воевать? С каким настроением они восприняли весть, что после того, как им повезло остаться в живых в одной войне, их гонят на другую, где, не ровен час, тоже могут убить?
– Я отвечу на этот вопрос, но сначала хочу закончить мысль, которую не успел высказать ранее.
Мы остановились на том, что ровно через три месяца после победы над Германией Сталин объявил войну Японии. Что тут надо иметь в виду? Сегодня многое из событий того времени освещается неправильно, даже извращенно. Многие утверждают, что Советскому Союзу не надо было вступать в ту войну. Говорят о том, что мы вроде бы нарушили пакт о ненападении. Но СССР заявил о недействительности этого пакта еще за месяц-полтора до начала войны. Никакого нарушения пакта не было. Мы поступили по нормам международного права.
Кроме того, было ясно (а это исследования самих американских ученых и практические исследования, которые провели в штабах вооруженных сил США в годы войны), что, если Япония будет сопротивляться, а японцы утверждали: даже если США захватят их острова, они перейдут под опеку Квантунской армии и там будут сражаться еще десятилетиями. Токио планировал оставить за собой Маньчжурию как плацдарм для продолжения войны. Такие настроения были в то время очень сильны в Японии.
Советский Союз, конечно же, был заинтересован в том, чтобы такого плацдарма не было, ибо он угрожал бы не только Америке, а прежде всего нам, нашему Дальнему Востоку. И этот плацдарм нужно было ликвидировать во что бы то ни стало, а японскую армию разбить.
Американские специалисты подсчитали и доложили Рузвельту, что, если СССР не вступит в войну, она может длиться год-полтора, и это обойдется в миллион жизней для американских солдат. Вот как стоял вопрос. Даже после того, как США сбросили атомные бомбы 6 и 9 августа на Хиросиму и Нагасаки, Япония не капитулировала, не прекратила сопротивления, она собиралась продолжать сражаться.
И когда мы проанализируем все эти обстоятельства, то поймем: Советскому Союзу нужно было вступать в эту войну. Это было и в его интересах, и в интересах всего человечества – надо было завершить Вторую мировую войну. Поставить на ней жирную точку. Разгром в короткие сроки японской Квантунской армии все те опасения, о которых я упоминал, снял. Победа была одержана быстро. Мы практически спасли десятки и сотни тысяч жизней американских и британских солдат, которые собирались там воевать до победного конца. К сожалению, об этом очень часто забывают. Особенно за океаном.
Теперь о настроениях фронтовиков. После взятия Кенигсберга, в котором я участвовал, 11 апреля сорок пятого года...
– Больше, чем шестьдесят пять лет тому назад┘
– Да. Я был тогда в штабе 5-й армии, в оперативном отделе. Наши войска стали с территории Восточной Пруссии перебрасывать 28-ю армию, которая штурмовала Кенигсберг, отправили на Берлинское направление. Другие ушли на Венгерское направление┘
– Не совсем так. Это очень интересный момент. Дело в том, что перебрасывать войска на Восток начали сразу же после выхода из войны Финляндии. Это было осенью сорок четвертого года, где-то в сентябре-октябре. В чем «изюминка» Маньчжурской операции? Там, на Востоке, можно было быстро закончить войну, разгромить Квантунскую армию и не понести больших потерь при одном условии – если бы Красная армия обеспечила внезапность этой операции. А как ее обеспечить, если мы денонсировали договор, и можно было понять, что Советский Союз собирается вступить в войну? Как перебросить такую массу войск с Запада на Восток, чтобы этого японцы не заметили? Сделать это практически невозможно.
Японцы ждали нашего нападения. Но когда оно произойдет, не догадывались.
Сегодня часто можно слышать от некоторых «аналитиков», что мы воевали бездарно. Это ложь. У наших полководцев было очень много удивительных озарений. Начальник Генерального штаба генерал армии Алексей Антонов, а в этой работе участвовал и маршал Советского Союза Александр Василевский (его, кстати, после гибели Черняховского назначили командующим 3-м Белорусским фронтом, чтобы он, во-первых, быстрее осуществил разгром гитлеровцев в Восточной Пруссии и освободил войска для переброски на Восток, а во-вторых, чтобы получил практику управления фронтом), и он так искусно спланировали эту операцию, что японцы ничего практически не заметили.
Они начали перебрасывать на Восток дивизии еще в сорок четвертом году. Но демонстративно те, которые находились на Карельском фронте, некоторые с венгерского направления┘ Именно те дивизии, что раньше были переброшены с Востока на Запад. И японцы, и наше мирное население точно знали, что эти войска теперь с триумфом возвращаются на места своей постоянной дислокации. Эти соединения встречали с цветами, с музыкой на станциях – нет никаких вопросов. А под их прикрытием большое количество других войск, особенно танковых и авиацию, перебрасывали уже скрытно. Нигде их не показывали. Останавливали в тупиках, людей никуда не выпускали.
Иногда слышишь: какая может быть внезапность при таких расстояниях и при такой массе войск? Но она была. Если применить дезинформацию, обыкновенную военную хитрость, то можно многое сделать.
Что еще надо иметь в виду? Где-то за месяц до 9 августа японское правительство обратилось к нам с просьбой выступить посредником в мирных переговорах между Токио и Вашингтоном. Японцы обещали, что за это вернут Южный Сахалин и Курильские острова. Мы могли бы решить свои территориальные проблемы политическим путем, не потеряв ни одного человека. Потери в живой силе несли бы потом только американцы. Но Сталин был настолько последователен в этих вопросах, что считал делом чести сдержать слово. Не пошел на столь выгодные предложение Токио, а вступил в войну.
– Вы не ответили на вопрос о настроениях солдат.
– Да, вернемся все-таки в Кенигсберг. Некоторые наши соединения и части начали грузить в эшелон. Никто не знал, куда мы едем. Были напряженные бои, мы все здорово устали. Несмотря на это, нас всех заставили клеить карты Берлинского и Пражского направлений – все думали, что мы едем именно туда. Но оказалось, что мы поехали на Москву. В столицу эшелон штаба 5-й армии приехал 2 мая. Мы стояли в тупиках. Но в этот вечер я впервые в жизни увидел салют в честь взятия Берлина. А по эшелону прошел слух, что мы едем воевать против Турции. Только тогда, когда мы переехали Волгу, стало ясно, куда мы все-таки едем. Ехали очень скрытно.
– По ночам?
– Нет, ехали круглые сутки, а остановки делали только по ночам. Никаких вокзалов, только вдалеке от них, в каких-то тупиках. Даже не все командиры частей и соединений знали, куда мы едем. Вообще эта переброска такой массы войск была исключительно хорошо спланирована и четко осуществлена. К тому времени и Сталин уже безоговорочно доверял своим генералам, не сковывал их инициативу.
На границе Маньчжурии с Советским Союзом японцы создали очень мощный укрепленный район. Для того чтобы его разрушить, штаб фронта запланировал трехсуточную непрерывную артиллерийскую подготовку. Сутки-полтора только на вскрытие системы укрепрайона – артогнем нужно было убрать заросли, которые маскировали доты. Но командующий нашей 5-й армией генерал-полковник Николай Крылов принял решение перейти в наступление без артиллерийской подготовки. Скрытно, передовыми батальонами.
9 августа в час ночи по хабаровскому времени, когда шел проливной дождь, мы под прикрытием этого ливня в сопровождении пограничников (а на тренировках перед наступлением все передовые отряды многократно отработали с пограничниками маршруты перехода границы) пересекли границу и захватили доты. В мирное время никто в дотах не живет. Японцы обитали в деревянных домиках в пятистах-шестистах метрах от этих дотов. И пока они выскочили нам навстречу, доты были уже захвачены. Без единого выстрела.
К северу от Градеково, где мы стояли, есть гора Верблюд, гора Гарнизонная. Там, в районе самого Градеково находился наш УР (укрепрайон), командовал им генерал Шуршин. И он, чтобы подбодрить войска, решил минут на десять провести артналет. А когда налет сделали, японцы выскочили и заняли доты. Уже война закончилась, я ехал через границу с донесением в штаб фронта – японцы еще сидели в дотах и стреляли. О чем говорит этот факт? Если бы мы не выбрали такую тактику, как предложил генерал Крылов, начали наступать, как во время финской войны, проламывать оборону, только борьба с УРами продолжалась бы шесть-семь месяцев. Вот что значит разумное командирское решение.
Смотрите, была миллионная Квантунская армия. Из нее только в плен попало 690 тысяч человек. А мы всего потеряли за время этой операции 12 тысяч солдат и офицеров. Это к тем обвинениям, когда нам говорят, что мы бездарно воевали, трупами заваливали противника... Вот почему некоторые люди на Западе не любят вспоминать о нашей Маньчжурской операции.
– Тут есть и вторая сторона вопроса. Я его обязательно задам. Пока хочется от вас все-таки услышать: какие были настроения у солдат, которые взяли Берлин, Кенигсберг, а их отправили воевать еще и на Восток?
– Тут многое зависело от возраста. Нам, молодым офицерам┘ Небольшое отступление. 22 июня, когда началась война, я учился в Ташкентском военном училище. Нас выстроили на плацу, и мы слушали выступление Молотова. Со мной рядом стоял курсант Гаркавцев. Он говорит: вот опять, как на Хасане и Халхин-Голе, пока мы здесь учимся, война закончится. Нам опять не удастся повоевать.
Гаркавцев погиб в конце сорок второго, под Сталинградом. Я вспомнил о нем, чтобы вы поняли, какое у нас, молодых офицеров, было тогда настроение. В сорок пятом мне было двадцать два. Я уже майор. И даже с каким-то воодушевлением принял известие о войне против Японии. А среди нас были люди и более старшего возраста, назовем его средним. Они тоже соглашались: да, японцам надо отомстить. Но были и такие, которые провели четыре года на войне, а перед войной многих, уже отслуживших свой срок, не увольняли в запас. Некоторые из них тянули солдатскую лямку по семь-восемь лет. У них были семьи. Они надеялись: вот война закончится, вернутся домой, а тут┘
Я-то был ничем не обременен. Так что настроения были разные.
Помню, когда мы прибыли на место, начали проводить тренировки, был у нас командир батальона Георгий Губкин, он потом получил Звезду Героя, стал учить солдат: гранаты на сопках Маньчжурии надо бросать не так, как вы это делали под Кенигсбергом. Там место равнинное, здесь – гористое. Бросишь вверх, пока она взорвется, скатиться тебе под ноги. Поэтому, после того, как выдерните чеку, два раза перекрутите рукой и только тогда бросайте. Приходилось учить и фронтовиков.
Но вспомнил это я для того, чтобы обратить внимание на такую деталь: Губкин рассказал, как применять гранаты, потом спрашивает: есть вопросы? Из строя один боец, ему лет сорок пять было, спрашивает: когда будет демобилизация? Некоторых моих сослуживцев этот вопрос очень волновал.
– Вернемся к цифрам, которые вы назвали: взяли в плен почти 700 тысяч, а погибло только 12. На Западе утверждают, что такие сравнительно небольшие потери у Красной армии были не потому, что ее командиры приобрели необходимый боевой опыт, жалели и берегли людей, умело использовали свое боевое искусство, а потому, что после ядерных бомбардировок Нагасаки и Хиросимы Квантунская армия была уже деморализована и не представляла такой грозной силы, какой была перед 6 августа. Сдавалась в плен полками и дивизиями. Никаких особенных подвигов русские не совершили. Что вы по этому поводу можете сказать?
– Когда кому-то хочется оправдать и доказать какую-то глупость, можно придумать, что угодно. Все исторические факты эти утверждения опровергают. Некоторые из них я вам уже приводил. Если бы мы действовали по шаблону, а не так, как провели Маньчжурскую операцию, воевать бы пришлось, несмотря ни на какие Хиросимы, очень и очень долго.
Но мы, когда прибыли на Дальний Восток, имели за плечами опыт четырех лет войны. Наше военное искусство было на высочайшем уровне. Даже сегодня, когда побываешь трое-четверо суток на войсковых учениях, уже чувствуешь, что чему-то научился, а тут если четыре года «КШУ (командно-штабные учения. – В.Л.) идет в условиях, слишком сильно приближенных к реальности», то, конечно, научиться можно очень многому. И то, что мы собой представляли в сорок первом – сорок втором, и то, что представляли в сорок пятом, – это было небо и земля.
И если бы этих умелых действий не было, то мы получили бы «второе Градеково». С горы Верблюд японцы, засевшие в доты, еще полгода стреляли: у них там все было – и запасы боеприпасов, и воды, и продуктов... Все было. Война закончилась, а они стреляли.
Все говорит о том, что только благодаря умелым действиям мы избежали больших потерь. А японцы были полны решимости сопротивляться. Они действительно сопротивлялись. Вот мне пришлось спасать 84-ю кавалерийскую дивизию генерала Дедеуглы.
– Монгольская дивизия? Фамилия командира похожа.
– Нет, командир был по национальности армянин. Я недавно прочитал книгу «Армяне в Великой Отечественной войне». Там есть его фотография, рассказ о нем. Так вот дивизия 15–18 августа попала в окружение – это было к северо-востоку от Ненани, есть такой город китайский. Японцы там отчаянно рубились. Так было и в других местах. Но умелые действия наших войск, высадка в тылу у них большого количества десанта – не парашютного, а посадочным способом, все это действовало на них оглушающе. Вы можете судить об этом хотя бы по такому эпизоду.
В полосе Забайкальского фронта была крепость Жехе. Это, насколько я помню, полумиллионный город, мощная каменная крепость. И если бы ее пришлось штурмовать, что называется, в лоб, потребовалось бы много времени и, конечно же, были бы большие потери... Но что делает командир корпуса генерал Исса Плиев? В сорок первом году такое даже представить было невозможно.
Он берет охрану семь-восемь человек, одну машину «додж», две машины «виллис». Садится в них и на огромной скорости врывается прямо в ворота этой крепости, заходит в штаб и говорит: я вызвал самолеты, они готовы вас бомбить. Если не хотите, чтобы вас всех перебили, сдавайтесь. Полтора часа торговались, весь гарнизон – 25 тысяч солдат и офицеров сдались в плен одному генералу с отделением охраны. Вот что значат командирская дерзость и напор.
– Но 14 августа было обращение японского императора о том, чтобы армия прекратила сопротивление.
– Было. Но не все гарнизоны и части Квантунской армии его получили. Не все собирались выполнять этот приказ. Существовал ведь и другой приказ: американцам сдаваться, китайцам сдаваться, а с русскими продолжать воевать. Для того чтобы мы как можно меньше заняли территории в Корее, Маньчжурии и в других районах Китая. Несмотря на это, мы все свои задачи решили.
Там все шло к тому, что будет большое сопротивление, придется нести большие потери, если бы не такие умелые действие нашего командования. А все разговоры о том, что японцы были в панике и стройными рядами шли сдаваться, – это никакими фактами не подтверждается.
– В войне против Японии действовали две армии – наша и американская. Понятно, что на стратегическом уровне планы взаимодействия как-то согласовывались. А было ли такое на тактическом и оперативно-тактическом уровне? На низовых – в полковых, дивизионных звеньях?
– Я не был тогда посвящен в такое взаимодействие. Но во время работы в штабе 5-й армии что-то, конечно, приходилось видеть и знать. Например, нам говорили, что в Порт-Артур, в порт Дальний американцы не должны заходить, что по договоренности там должны находиться мы. Что в Корее южнее 38-й параллели будут американцы. Кстати, наши батальоны 25-й армии генерал-полковника Ивана Чистякова подошли к северной окраине Сеула и двое суток стояли там, пока туда не приблизились американцы. А когда союзники подошли, мы вывели свои войска за 38-ю параллель. То есть некоторые детали согласованных действий нам тогда были известны. Но когда наши войска, части 39-й армии вышли на Порт-Артур, там два американских отряда на скоростных десантных судах постарались высадиться. И наши огнем, правда, вверх, не по ним, вынуждены были отогнать янки, не допустили их высадки на берег.
Американцы, конечно, никогда не страдали отсутствием наглости. Полагали, что они могут захватить Порт-Артур и потом не уходить оттуда. И все-таки договоренности в основном соблюдались. Хотя Вашингтон многое и не выполнил. Существовала, например, договоренность, что мы будем участвовать в оккупации Японии, что одна или две наши бригады будут по примеру Берлина находиться в Токио.
Наша 35-я армия, которой командовал генерал-полковник Николай Захватаев, уже тренировалась нести там службу, собиралась высадиться на острове Хоккайдо. Но генерал Дуглас Макартур, который обладал очень решительным характером и большим влиянием в Белом доме, отверг это обязательство США. Президент Гарри Трумэн, видимо, чувствовал себя не очень уверенно, и Макартур фактически лично диктовал многие вопросы по Дальнему Востоку, предпринял все меры, чтобы не допустить высадки Советского Союза на территории Японии.
Американцы настаивали на создании своих баз на территории Советского Союза для войны с Японией. Например, на Курилах. Но было ясно, что если они займут эти места, то как минимум не скоро уйдут. И такие предложения тоже были отвергнуты.
Надо сказать, что на дипломатическом уровне мы не лучшим способом сработали уже после войны. Мы не должны были хлопать дверью и уходить с Сан-Францисской конференции. Надо было заключать договор или отложить его заключение совместно с другими странами. А раз мы ушли, то они и подписали его без нас. Теперь это нам аукается.
– Последний вопрос. Как встречало вас, воинов Красной армии, китайское население? Какое впечатление у вас сложилось от общения с ним, с китайскими коммунистами? Не знаю вольно или невольно, но вы помогли китайским коммунистам одержать победу над гоминданом, осуществить в стране социалистическую революцию.
– Этот вопрос требует отдельной беседы, хотя если коротко, то это вообще не исследованная тема. Нигде не освещенная. Там было очень много таких подноготных вопросов, до которых ни журналисты, ни историки пока не докопались и которые еще ждут своего исследователя. Но что можно сказать предварительно. Наверное, нигде так хорошо не встречали наши войска, кроме, может быть, Белоруссии, как в Корее и Китае.
О Маньчжурской операции, кстати, можно без конца говорить, как все здорово было продумано. Но есть документ. Начальник разведки 5-й Квантунской армии (там тоже была 5-я армия) докладывает командующему Ямада, что проходит концентрация советских войск, глубину этой концентрации, протяженность по фронту – у них работала агентурная разведка. На донесении резолюция японского командующего: «Только сумасшедший может наступать в сезон ливней». А в августе начинались ливни. Но мы и начало наступления избрали в тот момент, когда все считали, что это сумасшествие.
Это создало колоссальные трудности для войск. Сразу нарушилось снабжение┘
– Артиллерию не потащишь, танки┘
– Все застревало в грязи. Я сам потом видел в Северной Корее, прежде всего в Ненань, Гиринь, Дунхуа – в этих районах. Все деревни сходились и помогали тащить наши пушки, помогали танки вытаскивать, которые застревали, просто вязли в грязи, автомашины┘ От одной деревни к другой танки тащили фактически на руках. Никто не заставлял их это делать – они так ненавидели японцев, что готовы были на все, только бы их прогнать с родной земли. Японцы действительно обращались с ними очень жестоко. Ведь только раз в месяц разрешалось и в Китае, и в Корее употреблять в пищу рис...
Это отдельная тема. Но нас часто упрекают: почему вы сразу не отпустили пленных японцев, почему увезли в Советский Союз? Я был начальником оперативной группы в северной части Маньчжурии по контролю над этими лагерями военнопленных, и, когда наши войска собирались уходить в сорок пятом, потом они остались еще на несколько месяцев, то первые несколько лагерей мы передали китайцам. Что они сделали? Все продукты у японцев отобрали. Идет китаец мимо лагеря и обязательно считает, что надо по нему выстрелить.
– В японца?
– Да, японцы на коленях стояли: не оставляйте нас. Есть демагогия, к сожалению, и среди журналистов, которые говорят: незаконно вывезли, нарушили международное право┘ Но куда девать 650 тысяч человек? Транспорта, чтобы вывезти их всех в Японию, нет, да и обстановка такая, что вокруг все заминировано. Здесь их оставлять нельзя, китайцы их всех поубивают – они сами просят их увезти. Когда люди не знают всех обстоятельств, пытаются выносить категорические суждения┘ А в жизни все значительно сложнее.
Много сложных вопросов возникало. Перед началом войны с Японией Советский Союз заключал соглашение c Чан Кайши. По Порт-Артуру, по КВЖД, по другим вопросам. Коммунисты страшно обиделись. Я все время сталкивался с председателем Военного совета Северо-Восточного Китая с товарищем Гао Ганном, умнейший человек, революционер. Он высказывал крайние негодования по этому поводу. Но, видимо, руководство нашей страны не очень верило, что коммунисты победят в Китае и считали необходимым сотрудничать с Чан Кайши. Вообще в долгосрочном плане, даже с учетом реалий сегодняшнего дня, нашей стране было выгоднее, чтобы там победил Чан Кайши. Слабый, раздробленный Китай был нам тогда на руку.
А если к власти придут коммунисты, понимали в Кремле, Китай станет мощной централизованной державой. Радости будет много, но и забот – тоже.
– Почему же мы тогда помогали Мао Цзэдуну, а не Чан Кайши?
– Все первые соглашения перед войной были заключены с Чан Кайши. И было такое условие: где стоят наши войска, туда не должны заходить ни коммунисты, ни гоминдан. Как это происходило? По договору с Чан Кайши в октябре-ноябре сорок пятого мы должны были свои войска из Маньчжурии вывести. Вдруг Чан Кайши видит: если мы уйдем, все города тут же займут коммунисты. Ему это невыгодно, а сил, чтобы занять наше место, у него не хватает. Он застрял в Особом районе, в других местах. Капитуляцию японских войск они к тому же принимали. Короче говоря, он обращается к Сталину с просьбой оставить Красную армию там, где она находится. И сразу возникает противоречие с Мао...
Есть много документов по этому вопросу, которые никогда не публиковались. Наверное, время еще не подошло. Оставим их для будущих исследователей.
иностранные награды
Махму́т Ахме́тович Гаре́ев (род. 23 июля , Челябинск , СССР) - советский и российский военный деятель , военачальник , генерал армии в отставке, доктор военных и доктор исторических наук , профессор . Военный теоретик.
Биография
Военные годы
Военная служба в СССР
Лекцией М.А. Гареева «Россия в войнах XX века» 25 марта 2004 года был открыт проект публичных лекций Полит.ру .
Награды
В 1998 году М.А. Гареев стал первым лауреатом Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова - за книгу «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства» (1996 год)
Напишите отзыв о статье "Гареев, Махмут Ахметович"
Примечания
Ссылки
- / Людмила Терновая. ИА «Башинформ»
Отрывок, характеризующий Гареев, Махмут Ахметович
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu"il vous donne l"amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
09.07.1922 - 17.09.1987
Дважды Герой Советского Союза
Памятники | |
Бронзовый бюст в г. Уфе на Бульваре Славы | ||
Бронзовый бюст в г. Уфе на Бульваре Славы (вид 2) | ||
В г. Уфе на могиле Героя в Парке Победы | ||
Мемориальная доска в г. Уфе на доме, где жил Герой | ||
Мемориальная доска в г. Уфе на доме, где жил Герой (вид 2) | ||
Фрагмент мемориальной плиты в Парке Победы г. Уфы | ||
Мемориальная доска на фасаде здания Совета РОСТО (ДОСААФ) Башкортостана в г. Уфе (бульвар Славы, д. № 6) | ||
Фрагмент бронзового бюста в г. Уфе на Бульваре Славы (текст Указа) | ||
Фрагмент бронзового бюста в г. Уфе на Бульваре Славы |
Г ареев Муса Гайсинович - командир эскадрильи 76-го гвардейского штурмового авиационного полка 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта.
Родился 9 июля 1922 года в деревне Илякшиде ныне Илишевского района Башкирии в крестьянской семье. Башкир. Член ВКП(б)/КПСС с апреля 1944 года. Окончил 2 курса техникума Наркомата путей сообщения в 1940 году.
В Красную Армию призван 15 декабря 1940 года Ждановским райвоенкоматом города Уфы Башкирской АССР. В 1942 году окончил Энгельсскую военную авиационную школу. После окончания авиашколы, с 25 сентября 1942 года - в действующей армии.
Боевой путь начал сержантом - рядовым лётчиком. В 1944 году стал командиром эскадрильи. Войну закончил майором, штурманом полка. Сражался в боях под Сталинградом, в Донбассе, Крыму, Белоруссии, Литве, Польше, Восточной Пруссии. Вклад, который внес М.Г. Гареев в разгром немецко-фашистских захватчиков, служит ярким образцом отваги, мужества и геройства, беспредельной любви и преданности Родине.
Гвардии капитан Гареев к августу 1944 года совершил 164 боевых вылета, проявив мужество и героизм, за что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 6227).
З а совершённые к марту 1945 года 207 боевых вылетов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года гвардии майор Гареев Муса Гайсинович награждён второй медалью "Золотая Звезда". В этот же день воздушный стрелок его экипажа - гвардии старшина Кирьянов Александр Иванович был удостоен ордена Славы 1-й степени, став полным кавалером этой награды.
Всего за время Великой Отечественной войны М.Г. Гареев совершил около 250 боевых вылетов. Участник исторического Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года.
После окончания войны отважный лётчик-штурмовик командовал авиационным полком. В 1951 году он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, в 1959 году - Военную академию Генерального штаба. Полковник (1956 год). С 1964 года - в запасе. Жил и работал в столице Башкирии - городе Уфе. Был председателем Башкирского республиканского комитета ДОСААФ (1965-1977 годы). Избирался депутатом Верховного Совета СССР 2-4-го созывов (1946-1958 годы), депутатом Верховного Совета Башкирской АССР 7-9 созывов. Удостоен звания "Почётный гражданин города Уфы".
Награждён орденом Ленина (1945), 3 орденами Красного Знамени (1943, февраль 1944, ноябрь 1944), орденами Богдана Хмельницкого 3-й степени (1945), Александра Невского (1944), 2 орденами Отечественной войны 1-й степен (1945, 1985), орденом Трудового Красного Знамени (1971), 3 орденами Красной Звезды (1943, 1955, 1956), медалями (в том числе – медалями «За отвагу» (1943) и «За боевые заслуги» (1951)).
Бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза Гареева М.Г., установленный в 1948 году в его родной деревне Илякшиде, в 1960 году перенесён в город Уфу и установлен на Бульваре Славы. На доме № 4 по улице Худайбердина в городе Уфе, где жил М.Г. Гареев, установлена мемориальная доска с барельефом Героя. Вариант скульптурного портрета Гареева М.Г., созданного в 1947 году из базальта народным художником СССР скульптором Н.В. Томским находится в Третьяковской галерее.
Сочинения:
Страницы жизни и подвига. - Уфа. 1985;
Штурмовики идут на цель. 5-е изд. Уфа, 1990;
Ветераны остаются в строю. М., 1980 и др.
Из наградного листа на гвардии капитана М.Г. Гареева:
"... Боевую работу на «Ильюшине» тов. Гареев начал в 1942 г. над пылавшим Сталинградом... Несмотря на то, что над Сталинградом было еще преимущество самолетов в воздухе противника, огромнейшее количество зенитной артиллерии, тов. Гареев летал, выполнял отлично боевые задания.
Всего за защиту города Сталинграда он произвел 11 успешных боевых вылетов на «Ильюшине». Это была добрая Сталинградская закалка, высшая школа доблести и геройства...
Придонские степи и в особенности Миусфронт были следующей ступенью воинской доблести и героизма, мастерства и воспитания для тов. Гареева... Здесь он уже с успехом летал на боевые задания ведущим пары и звена. Летал он в крупных группах - до 100 самолетов, работал в качестве «фотографа», в одиночку вися над группой, обрабатывал и передний край, взламывая прочные оборонительные укрепления немцев, жег танки и уничтожал живую силу.
Мощные бомбардировочные и штурмовые удары тов. Гареева стали грозой для танков противника. Как никто другой, он отличался своим мастерством и отвагой, желанием отстаивать свою Родину в дни, когда была разгромлена немецкая танковая дивизия «Мертвая голова». Она была наголову разбита еще до вступления ее в бой. На штурмовку этой танковой группировки тов. Гареев произвел 7 боевых вылетов. Пятьдесят восемь танков было уничтожено в результате умелой и совместной работы групп наших штурмовиков. Только один тов. Гареев из этого числа уничтожил четыре танка...
В борьбе по освобождению Донбасса тов. Гареев стал лейтенантом. К тому времени, когда началась операция по очищению Донбасса от немцев, он владел изрядным боевым опытом... Он не знал усталости, летал по три и четыре раза в день на штурмовку вражеских отступающих колонн, уничтожал с бреющего полета живую силу и технику противника. В один из боевых дней Гареев шестеркой ИЛов уничтожил на вражеском аэродроме до 15 немецких самолетов. На самые сложные боевые задачи всегда посылался тов. Гареев. Он исключительно умело наносил штурмовые удары по вражеским аэродромам.
Под г.Никополем он стал охотником, летал в паре, выискивал танки и авиамашины противника и уничтожал их. С каждым днем заметно рос его опыт, расширялся круг боевой работы, вырастало чувство ответственности. Здесь он стал водить группы. Замещал уже командира эскадрильи.
Освобождая Крым и город Севастополь, он стал старшим лейтенантом и первым вывел свой самолет за Сиваш. В Крыму он проработал много и напряженно. Последние «севастопольские» вылеты были особенно трудные и напряженные. Такого зенитного огня он, да и каждый летчик, не видел со времени своих первых налетов на Сталинград... Штурмовка при таких условиях была трудной и чрезвычайно сложной, опасной задачей. Несмотря на эту трудность, тов. Гареев здесь провел до трех десятков штурмовок по вражеским целям...
Освобождение Белоруссии и Литвы он начал в звании капитана и командиром эскадрильи. Каждый полет группы тов. Гареева немцы чувствовали как грозную силу советского оружия. Он всегда действует смело и решительно, умело и внезапно. Бомбит и штурмует противника, делая всегда не меньше шести заходов над целью. Всегда в любой обстановке выходит победителем... В настоящее время летчики эскадрильи тов. Гареева под его командованием наносят мощные удары немецким захватчикам у Восточной Пруссии...
За героизм, мужество и отвагу, проявленные в боях с немецкими оккупантами, за успешно произведенные 164 боевых вылета на самолете ИЛ-2, в результате которых нанесен большой урон противнику в живой силе и технике, гвардии капитан тов. Гареев достоин представления к высшей правительственной награде, к присвоению звания Героя Советского Союза."
Из наградного листа на гвардии майора М. Г. Гареева:
"... В небесах Восточной Пруссии тов. Гареев сражается в звании майора. Здесь он с еще большей ненавистью и умением громит немецкие полчища. При плохих метеорологических условиях он успешно водит в бой свою эскадрилью и задачи выполняет точно, сокрушая технику и живую силу врага. Его эскадрилья является одной из первых в полку во всей боевой работе...
Пять раз приходилось вести воздушный бой с превосходящим числом истребителей противника типа ФВ-190. Всегда в этих случаях гвардии майор тов. Гареев сразу принимал правильные решения. Врезаясь в строй истребителей противника, расстраивал их боевые порядки, заставлял их оставлять поле боя. Благодаря умелой организации боя ни разу не имел потери ведомых экипажей.
Гвардии майор тов. Гареев обладает исключительно твердой силой воли. Если он не может выполнять задачу с заданной высоты, то снижается до высоты бреющего полета и штурмовыми действиями уничтожает противника. Так неоднократно действовал по уничтожению отступающего противника в Восточной Пруссии. Над полем боя действует с исключительной меткостью. Сброшенная им каждая бомба, пущенный каждый снаряд и пуля попадают точно в цель...
27.10.44 г. ведущим группы произвел бомбардировочно-штурмовой удар по танкам противника в районе Лабегаллен, где пятью заходами уничтожил 2 танка и подбил один бронетранспортер.
15.01.45 г. ведущим группы произвел вылет с задачей на сопровождение нашей наступающей пехоты в районе Тутшен, где, несмотря на сильное противодействие зенитной артиллерии, разбил 2 орудия полевой артиллерии и вызвал 3 очага пожара.
20.01.45 г. гвардии майору тов. Гарееву была поставлена задача: сопровождать наши танки в направлении на Инстербург. Район действий прикрывался зенитной артиллерией, одновременно патрулировали истребители противника. Несмотря на это тов. Гареев разрушил прочный узел сопротивления в хуторе Варкенен, где уничтожил 4 артиллерийских орудия и 2 бронетранспортера.
05.02.45 г. ведущим группы произвел удар по уничтожению танков в районе Кроицбург, где лично уничтожил один танк и одно самоходное орудие. После работы группы населенный пункт, над которым работала группа, был занят нашими частями.
21.02.45 г. ведущим группы произвел удар по уничтожению артиллерии противника в сильно укрепленном пункте Раушбах, где лично уничтожил 2 самоходных орудия и вызвал 3 очага пожара.
Тяжелый и трудный путь от Сталинграда до подступов к Кенигсбергу прошел гвардии майор тов. Гареев. Этот путь овеян славой и направлен героическими подвигами личной его боевой работы. Его мастерство штурмовых ударов знали защитники Сталинграда, освободители Донбасса и Крыма. Теперь видят и знают освободители Белоруссии и Литвы и с увлечением следят за работой тов. Гареева над полем боя в небе Восточной Пруссии...
С исключительной, безмерной преданностью социалистической Родине он на протяжении всей Отечественной войны громит немецко-фашистских разбойников, умножая славу Сталинской авиации и увеличивая великие подвиги наших летчиков...
За героизм, мужество и отвагу, проявленные при выполнении 207 успешных боевых вылетов на самолете ИЛ-2, в результате которых нанесен большой урон противнику в живой силе и технике, Герой Советского Союза майор тов. Гареев достоин представления к награждению второй медалью «Золотая Звезда» ".
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Орден Почёта | Орден Дружбы | Орден Ленина | Орден Красного Знамени | |
Орден Красного Знамени | Орден Красного Знамени | Орден Красного Знамени | Орден Александра Невского | |
Орден Отечественной войны I степени | Орден Отечественной войны II степени | Орден Трудового Красного Знамени | Орден Красной Звезды | |
Орден Красной Звезды | Орден Красной Звезды | Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II степени | Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени | |
40px | Медаль «За боевые заслуги» | Юбилейная медаль «За доблестный труд (За воинскую доблесть). В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» | Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» | |
40px | 40px | 40px | 40px | |
40px | 40px | 40px | Медаль «За победу над Японией» | |
40px | 40px | 40px | 40px | |
40px | 40px | 40px | 40px | |
40px | Медаль «За безупречную службу» I степени | 40px | 40px |
иностранные награды
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Махму́т Ахме́тович Гаре́ев (род. 23 июля , Челябинск , СССР) - советский и российский военный деятель , военачальник , генерал армии в отставке, доктор военных и доктор исторических наук , профессор . Военный теоретик.
Биография
Военные годы
Военная служба в СССР
Лекцией М.А. Гареева «Россия в войнах XX века» 25 марта 2004 года был открыт проект публичных лекций Полит.ру .
Награды
В 1998 году М.А. Гареев стал первым лауреатом Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова - за книгу «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства» (1996 год)
Напишите отзыв о статье "Гареев, Махмут Ахметович"
Примечания
Ссылки
- / Людмила Терновая. ИА «Башинформ»
Отрывок, характеризующий Гареев, Махмут Ахметович
Я поняла, что жизнь женщины видимо в данный момент «висит на волоске», и её сущность на какое-то мгновение просто оказалась вышибленной из своего физического тела.– Ну и где же она?!.. – расстроилась Катя. – Она же только что здесь была!..
Девочка видимо очень устала от такого огромного наплыва самых разных эмоций, и её личико стало очень бледным, беспомощным и печальным... Она крепко-накрепко вцепилась в руку своему брату, как будто ища у него поддержки, и тихо прошептала:
– И все вокруг нас не видят... Что же это такое, папа?..
Она вдруг стала похожа на маленькую, грустную старушечку, которая в полной растерянности смотрит своими чистыми глазами на такой знакомый белый свет, и никак не может понять – куда же теперь ей идти, где же теперь её мама, и где теперь её дом?.. Она поворачивалась то к своему грустному брату, то к одиноко стоявшему и, казалось бы, полностью ко всему безразличному отцу. Но ни один из них не имел ответа на её простой детский вопрос и бедной девчушке вдруг стало по-настоящему очень страшно....
– А ты с нами побудешь? – смотря на меня своими большими глазёнками, жалобно спросила она.
– Ну, конечно побуду, если ты этого хочешь, – тут же заверила я.
И мне очень захотелось её крепко по-дружески обнять, чтобы хоть чуточку согреть её маленькое и такое испуганное сердечко...
– Кто ты, девочка? – неожиданно спросил отец. – Просто человек, только немножко «другой», – чуть смутившись ответила я. – Я могу слышать и видеть тех, кто «ушёл»... как вот вы сейчас.
– Мы ведь умерли, правда? – уже спокойнее спросил он.
– Да, – честно ответила я.
– И что же теперь с нами будет?
– Вы будете жить, только уже в другом мире. И он не такой уж плохой, поверьте!.. Просто вам надо к нему привыкнуть и полюбить.
– А разве после смерти ЖИВУТ?.. – всё ещё не веря, спрашивал отец.
– Живут. Но уже не здесь, – ответила я. – Вы чувствуете всё так же, как раньше, но это уже другой, не ваш привычный мир. Ваша жена ещё находится там, так же, как и я. Но вы уже перешли «границу» и теперь вы на другой стороне, – не зная, как точнее объяснить, пыталась «достучаться» до него я.
– А она тоже когда-нибудь к нам придёт? – вдруг спросила девчушка.
– Когда-нибудь, да, – ответила я.
– Ну, тогда я её подожду – уверенно заявила довольная малышка. – И мы опять будем все вместе, правда, папа? Ты же хочешь чтобы мама опять была с нами, правда ведь?..
Её огромные серые глаза сияли, как звёздочки, в надежде, что её любимая мама в один прекрасный день тоже будет здесь, в её новом мире, даже не понимая, что этот ЕЁ теперешний мир для мамы будет не более и не менее, как просто смерть...
И, как оказалось, долго малышке ждать не пришлось... Её любимая мама появилась опять... Она была очень печальной и чуточку растерянной, но держалась намного лучше, чем до дикости перепуганный отец, который сейчас уже, к моей искренней радости, понемножку приходил в себя.
Интересно то, что за время моего общение с таким огромным количеством сущностей умерших, я почти с уверенностью могла бы сказать, что женщины принимали «шок смерти» намного увереннее и спокойнее, чем это делали мужчины. Я тогда ещё не могла понять причины этого любопытного наблюдения, но точно знала, что это именно так. Возможно, они глубже и тяжелее переносили боль вины за оставленных ими в «живом» мире детей, или за ту боль, которую их смерть приносила родным и близким. Но именно страх смерти у большинства из них (в отличии от мужчин) почти что начисто отсутствовал. Могло ли это в какой-то мере объясняться тем, что они сами дарили самое ценное, что имелось на нашей земле – человеческую жизнь? Ответа на этот вопрос тогда ещё у меня, к сожалению, не было...
– Мамочка, мама! А они говорили, что ты ещё долго не придёшь! А ты уже здесь!!! Я же знала, что ты нас не оставишь! – верещала маленькая Катя, задыхаясь от восторга. – Теперь мы опять все вместе и теперь будет всё хорошо!
И как же грустно было наблюдать, как вся эта милая дружная семья старалась уберечь свою маленькую дочь и сестру от сознания того, что это совсем не так уж и хорошо, что они опять все вместе, и что ни у одного из них, к сожалению, уже не осталось ни малейшего шанса на свою оставшуюся непрожитую жизнь... И что каждый из них искренне предпочёл бы, чтобы хоть кто-то из их семьи остался бы в живых... А маленькая Катя всё ещё что-то невинно и счастливо лопотала, радуясь, что опять они все одна семья и опять совершенно «всё хорошо»...
Мама печально улыбалась, стараясь показать, что она тоже рада и счастлива... а душа её, как раненная птица, криком кричала о её несчастных, так мало проживших малышах...
Вдруг она как бы «отделила» своего мужа и себя от детей какой-то прозрачной «стеной» и, смотря прямо на него, нежно коснулась его щеки.
– Валерий, пожалуйста, посмотри на меня – тихо проговорила женщина. – Что же мы будем делать?.. Это ведь смерть, правда, же?
Он поднял на неё свои большие серые глаза, в которых плескалась такая смертельная тоска, что теперь уже мне вместо него захотелось по-волчьи завыть, потому что принимать всё это в душу было почти невозможно...
– Как же могло произойти такое?.. За что же им-то?!.. – опять спросила Валерия жена. – Что же нам теперь делать, скажи?
Но он ничего не мог ей ответить, ни, тем более, что-то предложить. Он просто был мёртв, и о том, что бывает «после», к сожалению, ничего не знал, так же, как и все остальные люди, жившие в то «тёмное» время, когда всем и каждому тяжелейшим «молотом лжи» буквально вбивалось в голову, что «после» уже ничего больше нет и, что человеческая жизнь кончается в этот скорбный и страшный момент физической смерти...
– Папа, мама, и куда мы теперь пойдём? – жизнерадостно спросила девчушка. Казалось, теперь, когда все были в сборе, она была опять полностью счастлива и готова была продолжать свою жизнь даже в таком незнакомом для неё существовании.
– Ой, мамочка, а моя ручка прошла через скамейку!!! А как же теперь мне сесть?.. – удивилась малышка.
Но не успела мама ответить, как вдруг прямо над ними воздух засверкал всеми цветами радуги и начал сгущаться, превращаясь в изумительной красоты голубой канал, очень похожий на тот, который я видела во время моего неудачного «купания» в нашей реке. Канал сверкал и переливался тысячами звёздочек и всё плотнее и плотнее окутывал остолбеневшую семью.
– Я не знаю кто ты, девочка, но ты что-то знаешь об этом – неожиданно обратилась ко мне мать. – Скажи, мы должны туда идти?
– Боюсь, что да, – как можно спокойнее ответила я. – Это ваш новый мир, в котором вы будете жить. И он очень красивый. Он понравится вам.
Мне было чуточку грустно, что они уходят так скоро, но я понимала, что так будет лучше, и, что они не успеют даже по настоящему пожалеть о потерянном, так как им сразу же придётся принимать свой новый мир и свою новую жизнь...
– Ой, мамочка, мама, как красиво!!! Почти, как Новый Год!.. Видас, Видас, правда красиво?! – счастливо лепетала малышка. – Ну, пойдём-те же, пойдёмте, чего же вы ждёте!
Мама грустно мне улыбнулась и ласково сказала:
– Прощай, девочка. Кто бы ты ни была – счастья тебе в этом мире...
И, обняв своих малышей, повернулась к светящемуся каналу. Все они, кроме маленькой Кати, были очень грустными и явно сильно волновались. Им приходилось оставлять всё, что было так привычно и так хорошо знакомо, и «идти» неизвестно куда. И, к сожалению, никакого выбора у них в данной ситуации не было...
Вдруг в середине светящегося канала уплотнилась светящаяся женская фигура и начала плавно приближаться к сбившемуся «в кучку» ошарашенному семейству.
– Алиса?.. – неуверенно произнесла мать, пристально всматриваясь в новую гостью.
Сущность улыбаясь протянула руки к женщине, как бы приглашая в свои объятия.
– Алиса, это правда ты?!..
– Вот мы и встретились, родная, – произнесло светящее существо. – Неужели вы все?.. Ох, как жаль!.. Рано им пока... Как жаль...
– Мамочка, мама, кто это? – шёпотом спросила ошарашенная ма-лышка. – Какая она красивая!.. Кто это, мама?
– Это твоя тётя, милая, – ласково ответила мать.
– Тётя?! Ой как хорошо – новая тётя!!! А она кто? – не унималась любопытная девчушка.
– Она моя сестра, Алиса. Ты её никогда не видела. Она ушла в этот «другой» мир когда тебя ещё не было.
– Ну, тогда это было очень давно, – уверенно констатировала «неоспоримый факт» маленькая Катя...
Светящаяся «тётя» грустно улыбалась, наблюдая свою жизнерадостную и ничего плохого в этой новой жизненной ситуации не подозревавшую маленькую племянницу. А та себе весело подпрыгивала на одной ножке, пробуя своё необычное «новое тело» и, оставшись им совершенно довольной, вопросительно уставилась на взрослых, ожидая, когда же они наконец-то пойдут в тот необыкновенный светящийся их «новый мир»... Она казалась опять совершенно счастливой, так как вся её семья была здесь, что означало – у них «всё прекрасно» и не надо ни о чём больше волноваться... Её крошечный детский мирок был опять привычно защищён любимыми ею людьми и она больше не должна была думать о том, что же с ними такое сегодня случилось и просто ждала, что там будет дальше.
Алиса очень внимательно на меня посмотрела и ласково произнесла:
– А тебе ещё рано, девочка, у тебя ещё долгий путь впереди...
Светящийся голубой канал всё ещё сверкал и переливался, но мне вдруг показалось, что свечение стало слабее, и как бы отвечая на мою мысль, «тётя» произнесла:
– Нам уже пора, родные мои. Этот мир вам уже больше не нужен...
Она приняла их всех в свои объятия (чему я на мгновение удивилась, так как она как бы вдруг стала больше) и светящийся канал исчез вместе с милой девочкой Катей и всей её чудесной семьёй... Стало пусто и грустно, как будто я опять потеряла кого-то близкого, как это случалось почти всегда после новой встречи с «уходящими»...
– Девочка, с тобой всё в порядке? – услышала я чей-то встревоженный голос.
Кто-то меня тормошил, пробуя «вернуть» в нормальное состояние, так как я видимо опять слишком глубоко «вошла» в тот другой, далёкий для остальных мир и напугала какого-то доброго человека своим «заморожено-ненормальным» спокойствием.
Вечер был таким же чудесным и тёплым, и вокруг всё оставалось точно так же, как было всего лишь какой-то час назад... только мне уже не хотелось больше гулять.
Чьи-то хрупкие, хорошие жизни только что так легко оборвавшись, белым облачком улетели в другой мир, и мне стало вдруг очень печально, как будто вместе с ними улетела капелька моей одинокой души... Очень хотелось верить, что милая девочка Катя обретёт хоть какое-то счастье в ожидании своего возвращения «домой»... И было искренне жаль всех тех, кто не имел приходящих «тётей», чтобы хоть чуточку облегчить свой страх, и кто в ужасе метался уходя в тот дугой, незнакомый и пугающий мир, даже не представляя, что их там ждёт, и не веря, что это всё ещё продолжается их «драгоценная и единственная» ЖИЗНЬ...
Незаметно летели дни. Проходили недели. Понемногу я стала привыкать к своим необычным каждодневным визитёрам... Ведь все, даже самые неординарные события, которые мы воспринимаем в начале чуть ли не как чудо, становятся обычным явлениям, если они повторяются регулярно. Вот так и мои чудесные «гости», которые в начале меня так сильно изумляли, стали для меня уже почти что обычным явлением, в которое я честно вкладывала часть своего сердца и готова была отдать намного больше, если только это могло бы кому-то помочь. Но невозможно было вобрать в себя всю ту нескончаемую людскую боль, не захлебнувшись ею и не разрушив при этом себя саму. Поэтому я стала намного осторожнее и старалась помогать уже не открывая при этом все «шлюзы» своих бушующих эмоций, а пыталась оставаться как можно более спокойной и, к своему величайшему удивлению, очень скоро заметила, что именно таким образом я могу намного больше и эффективнее помочь, совершенно при этом не уставая и тратя на всё это намного меньше своих жизненных сил.
23 июля 2018 года исполнилось 95 лет выдающемуся советскому и российскому военачальнику, доктору военных и доктору исторических наук, профессору, известному военному теоретику, президенту Академии военных наук, главному инспектору (генеральному инспектору) Управления инспекторов Министерства обороны Российской Федерации генералу армии в отставке Махмуту Гарееву.
Махмут Гареев
(с) Министерство обороны Российской Федерации
Как сообщил 23 июля Департамент информации и массовых коммуникаций Министерства обороны Российской Федерации, Министр обороны Российской Федерации генерал армии Сергей Шойгу поздравил президента Академии военных наук Российской Федерации, доктора военных наук, доктора исторических наук, профессора, главного инспектора (генерального инспектора) Управления инспекторов Министерства обороны Российской Федерации генерала армии Махмута Гареева с 95-летием и вручил государственную награду.
В соответствии с указом Президента Российской Федерации за заслуги в укреплении обороноспособности страны и многолетнюю добросовестную работу Махмут Гареев награжден орденом Александра Невского.
Махмут Гареев написал более двух десятков книг, сотни научных работ и статей − все они посвящены оборонной мощи страны. Сегодня он продолжает успешно руководить Академией военных наук, а также вносит существенный вклад в совершенствование научной и практической деятельности Вооруженных Сил России.
Справочно:
Гареев Махмут Ахметович - генерал армии, генеральный инспектор Министерства обороны РФ, президент Академии военных наук РФ, действительный член Академии наук Республики Татарстан, доктор военных наук, доктор исторических наук, профессор, лауреат Государственной премии РФ имени Г.К. Жукова.
Гареев Махмут Ахметович родился 23 июля 1923 г. в г. Челябинске. В 1941 г. окончил Ташкентское пехотное училище. Прослужил в Советской Армии более 50 лет. Участник Великой Отечественной войны — на Западном, 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах. Несколько раз был ранен и контужен. В послевоенные годы окончил с отличием и золотой медалью Военную академию имени М.В. Фрунзе (1950) и Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР (1959). Находился на различных командных и штабных должностях в Дальневосточном, Белорусском и Уральском военных округах. В Белорусском военном округе командовал полком, мотострелковой и учебной танковой дивизиями, был начальником штаба общевойсковой армии, служил начальником штаба Уральского военного округа, начальником Военно-научного управления и заместителем начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР. Находился на военно-дипломатической работе: в 1970-1971 гг. был начальником штаба главного военного советника в Египте и в 1989-1990 гг. — военным советником президента — верховного главнокомандующего ВС Демократической Республики Афганистан. Последняя должность — заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Генерал армии. В настоящее время — президент Академии военных наук (с 1995), генеральный инспектор Министерства обороны РФ, председатель Общественного совета при Председателе Военно-промышленной комиссии Правительства РФ (с 2013), заместитель председателя Общественного совета при Министерстве обороны РФ. Доктор военных наук, доктор исторических наук, профессор, действительный член Академии наук Татарстана. Автор книг: «Тактические учения и маневры», «Общевойсковые учения», «М.В. Фрунзе — военный теоретик», «Военная наука», «Национальные интересы и военная безопасность России», «Если завтра война», «Контуры вооруженной борьбы будущего», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война», «Афганская страда», «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства», «Полководцы Победы», «Константин Симонов как военный писатель», «Сражения на военно-историческом фронте», серии очерков о командующих фронтами, завершивших Великую Отечественную войну, и более 200 других научных работ по методологическим проблемам военной науки, теории военного искусства, методике воинского обучения и воспитания, военной истории, изданных в СССР, РФ и за рубежом. Лауреат премии имени М.В. Фрунзе и Государственной премии РФ имени Г.К. Жукова. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (1944, 1945, 1967, 1982), Отечественной войны 1-й ст. (1944, 1985), Александра Невского (1945), Красной Звезды (1943, 1956), Трудового Красного Знамени (1981), За службу Родине в ВС СССР 3-й ст. (1975), Дружбы народов (2003) и 20-ю медалями.
Махмут Гареев (с) личный архив / "МК"
Газета "МК" в юбилей опубликовала интервью с Махмутом Гареевым под заголовком «Армия должна быть готова к отражению любых угроз»
95 лет Махмуту Гарееву: легендарный военный теоретик рассказал о будущих конфликтах
Махмут Ахметович — человек уникальной судьбы. Он был участником шести войн. Его боевой путь начался в декабре 1942 года на Западном фронте, затем продолжился на 3-м Белорусском. Он был заместителем командира стрелкового батальона, служил в штабе стрелковой бригады и корпуса. В 1942 году в боях под Ржевом был тяжело ранен. Вернулся в строй. Еще одно тяжелое ранение получил в 1944 году. В феврале 1945 года после госпиталя был направлен на Дальний Восток, где в составе 1-го Дальневосточного фронта воевал с Японией.
В 1950 году Махмут Гареев окончил Военную академию имени Фрунзе, а в 1959-м — Академию Генерального штаба. В 1970-1971 годах он — главный военный советник в Объединенной Арабской Республике (так некоторое время назывались Египет и Сирия). С 1971 года — начальник штаба Уральского военного округа. С 1974-го — начальник Военно-научного управления Генштаба, заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба, с 1984 года — заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР.
С 1989 года после вывода из Афганистана советских войск оставался там главным военным советником. Играл большую роль в планировании боевых операций правительственных войск президента Наджибуллы. Моджахеды охотились за Махмутом Гареевым. В Афганистане снова был тяжело ранен.
С 1990 года — военный советник — инспектор группы генеральных инспекторов Минобороны СССР. Еще в 60-70-е годы начал активно заниматься военно-научной работой. Автор более чем 100 научных трудов и более чем 300 статей и публикаций в сборниках, журналах, газетах. Генерал Гареев награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени, а также орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Трудового Красного Знамени, тремя орденами Красной Звезды, орденами «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» II и III степеней, медалями, иностранными орденами и медалями.
Махмут Гареев — человек-легенда. На его глазах и при его непосредственном участии укреплялась мощь сначала Советской, а затем Российской армии. Несмотря на свой преклонный возраст, он и сейчас обладает светлым умом и завидной памятью. Накануне своего 95-летия Махмут Гареев ответил на вопросы «МК».
— Вы участник Великой Отечественной войны. Анализу тех событий посвящены многие ваши работы и статьи. Но не секрет, что военных иногда упрекают в том, что они всегда «готовятся к прошлым войнам». Можно ли сегодня так сказать про наших генералов и нашу армию?
— Армии и генералы бывают разными. Но что касается Российской армии — я думаю, что мы сейчас в основном правильно представляем себе возможное развитие вооруженных конфликтов в перспективе. И самое опасное здесь — это применение ядерного оружия. Это чревато самыми тяжелыми последствиями, о которых даже не хотелось бы говорить. Но армия страны должна быть готова к отражению и таких угроз.
Сейчас получают развитие многочисленные войны и другого рода: локальные или так называемые гибридные. Разнообразие войн требует и разнообразных форм боевой подготовки. Необходимо не готовиться к какой-то одной давно привычной форме войны, а отрабатывать боевые действия с учетом всего, что может произойти в будущем.
— В одном из интервью вы рассказывали о вашей беседе с королем Иордании. Вы спросили, почему, на его взгляд, так быстро под напором сил НАТО пала сильная иракская армия. И вы приводите его ответ: «Если в стране нет всеобщей воинской повинности, если за ее интересы воюют наемники, то боевой дух в народе мало-помалу вытравливается». А как в таком случае вы сами относитесь к тому, что Российская армия движется по пути увеличения доли контрактников? Служба по призыву должна остаться?
— Я думаю, что контрактная армия имеет много преимуществ. Это надо учитывать. А потому такой способ комплектования Вооруженных сил отменять нельзя. Но в случае большой войны одними контрактниками не обойтись. Поэтому нужна всеобщая воинская повинность. Контракт не должен отменять готовность граждан страны к защите своего Отечества.
Вот когда в 1941 году я поступал в военное училище, со мной вместе там был один парень из Белоруссии. Он написал матери письмо, где спросил: «Мама, стоит ли мне идти в военное училище?» И эта малограмотная женщина из белорусской глубинки в письме, которое было написано на оберточной бумаге, ответила: «Сынок, конечно, иди в военное училище. Ну не иностранцев же нам нанимать, чтобы защищать свою Родину». Начальник училища тогда приказал прочитать это письмо во всех ротах на вечерней проверке.
В советское время было главное преимущество — и оно помогло победить нам во Второй мировой войне — это то, что вся страна готовилась к защите своего Отечества. И прежде всего молодежь. Были такие организации, как ДОСААФ, в школах очень серьезно преподавали военное дело. И сегодня этот опыт мы должны учитывать.
— Вы были военным советником в Афганистане. С позиций воина-интернационалиста оцените сегодняшнее участие наших сил в боевых действиях в Сирии.
— Много говорится о том, что опыт прежних войн должен учитываться. Но на самом деле как опыт Великой Отечественной, так и афганской, а также других войн начинает уже забываться. Такого быть не должно.
А что касается оценки боевых действий наших ВКС в Сирии, то она может быть только самой высокой. Они до сих пор показывают там отличную выучку, мастерство и храбрость.
— Вы считаете, что мы, как страна, которая играет важную роль в международной политике, должны участвовать в такого рода конфликтах? Или все же лучше сидеть у себя дома и никуда не соваться?
— Невозможно не соваться, если к нам суются. И провоцируют со всех сторон. Есть такие конфликты, которые нам навязывают, От нас требуют отказа от некоторых государственных интересов. И мы в таких случаях никогда и ни на какие уступки не должны идти. Мы обязаны отстаивать свои интересы.
— А в Сирии мы отстаиваем свои интересы?
— Да. К сожалению, в полной мере не всегда удается это сделать, но к этому необходимо стремиться.
Ольга Божьева