В начале войны против сталина готовился заговор. В начале войны было большое предательство офицеров и генералов красной армии
По вине Сталина и Ворошилова не только была уничтожена целая плеяда высокоталантливых, преданных революции полководцев, но вместе с их умерщвлением была отброшена, как вредительская, их стратегия и тактика, разработанная ими для предстоящей войны.
«Все пишущие на эту тему подчеркивают, - писал военный историк генерал Григоренко, - что наша военная теория значительно опередила военную мысль капиталистических стран, разработав еще в конце двадцатых и начале тридцатых годов многие положения, получившие подтверждение в ходе второй мировой войны: принципы применения больших танковых масс, массированное применение авиации, высадку и действия в глубоком вражеском тылу крупных вооруженных десантов и т. д. У Германии до 1933 года еще не было тех принципов, с которыми она начала войну. В 1932–1933 годах немцы только начали перенимать их у нашей армии.
…Мы в 1941 году не основывали свою военную теорию на тех принципах, которые были разработаны у нас в конце 1920-х и 1930-х годов. Эти новые военные идеи были отброшены нашей армией в порядке ликвидации последствий вредительства Тухачевского, Уборевича, Якира и др.».
Сталин, этот «великий полководец всех времен и народов», «гениальный стратег», благодаря своей преступной политике и амбициозности, не только допустил Гитлера к власти в Германии, не только обезглавил Красную Армию накануне войны с фашистской Германией, не только разоружил страну подписанием пакта с гитлеровской Германией, не только не дал возможности военным подготовиться к началу войны, он, кроме того, ослабил мощь Красной Армии, отменив теорию и организационную структуру Красной Армии, разработанную ведущими ее полководцами.
Он отказался от блистательной военной теории, которую перенял у нашей армии германский генеральный штаб, победоносно применивший ее затем на полях сражений с Польской, Французской, Английской и другими армиями, а также с успехом применял ее против Красной Армии, особенно в начальный период войны, когда Красная Армия еще не успела вернуться к старым принципам построения своих войск.
Эта правильная мысль генерала Григоренко была подтверждена многими ведущими военачальниками нашей страны.
«Быть может, читатель помнит, - писал Г. К. Жуков, - что наша армия была пионером создания крупных механизированных соединений бригад и корпусов. Однако опыт использования такого рода соединений в специфических условиях Испании был оценен неправильно, и механизированные корпуса в нашей армии были ликвидированы.
Необходимо было срочно вернуться к созданию крупных бронетанковых соединений».
Из приведенной выдержки, полностью подтверждающей мысль генерала Григоренко, видно «в какое болото мы слетели» (Ленин) благодаря ошибкам и преступлениям Сталина и Ворошилова.
В конце войны Красная Армия приступила к формированию механизированных бронетанковых соединений.
«В 1940-м году начинается формирование новых механизированных корпусов, танковых и моторизированных дивизий, - писал маршал Жуков. - …И. В. Сталин, видимо, не имел определенного мнения по этому вопросу и колебался. Время шло, и только в марте 1941 года было принято решение о формировании просимых нами 20-ти механизированных корпусов… К началу войны нам удалось оснастить меньше половины формируемых корпусов. Как раз эти корпусы и сыграли большую роль в отражении первых ударов противника».
Г. К. Жуков не сообщил, как происходило само формирование механизированных корпусов. Об этом писал в своей статье генерал Григоренко:
«Переформирование было начато в самое тревожное время, накануне гитлеровского нападения на нас и проводилось явно несуразным образом. Танковые батальоны стрелковых дивизий расформировывались и обращались на формирование механизированных корпусов, которые после расформирования в 1937 - 1938-х годах снова восстанавливались.
Расформирование (танковых батальонов) произошло очень быстро. Те из корпусов, куда поступили и люди и материальная часть, новую организацию освоить не успели и вести бой в новых организационных формах не сумели. Но это еще полбеды. Вся беда состояла в том, что часть корпусов из числа значившихся на бумаге представляли из себя сборище невооруженных людей… Это по сути дела - организованно подготовленные кадры военнопленных». (Григоренко, там же).
Вместо того чтобы формирование механизированных корпусов и их обучение произвести в тылу и для этого отвести в тыл танковые батальоны стрелковых дивизий, формирование бронетанковых корпусов производилось в приграничной полосе. Те из механизированных корпусов, которые были укомплектованы, но за краткостью срока не обучены, вступили в войну неподготовленными в новых организационных формах. Те корпуса, которые обеспечили людьми, но не успели обеспечить техникой, стали действительно организованными кадрами военнопленных.
Чем же объяснить, что формирование механизированных соединений проходило так медленно и нелепо?
Все дело состояло в том, что на формирование механизированных соединений Сталин шел нехотя, как об этом писал Г. К. Жуков. Поэтому, начавшись в 1940-м году, оно не было закончено к началу войны. Только в марте 1941 года Сталин принял решение о формировании 20-ти механизированных корпусов.
Если, как пишет об этом Жуков, сформированные в канун войны механизированные соединения «сыграли большую роль в отражении первых ударов противника», несмотря на то, что войска еще не успели освоиться с новыми организационными формами, то можно себе представить, какую роль они могли сыграть в начале Великой Отечественной войны, если бы они не были расформированы в 1937–1938 годах.
Г. К. Жуков издал свою книгу в 1969 году, когда руководство КПСС делало все, чтобы реабилитировать Сталина. Поэтому он очень вежливо и осторожно пишет об ошибках Сталина.
Что означают слова Жукова, что «Сталин не имел определенного мнения по этому вопросу и колебался», по вопросу, который, как показал опыт войны, имел решающее значение для успеха наших войск?
Это и значит, что Сталин из соображений престижа не хотел признавать свою ошибку в части расформирования механизированных соединений в 1937 1938 годах и потому шел нехотя на создание танковых корпусов.
В силу этого создание таких соединений затянулось до кануна войны, армия не успела освоиться с новой организацией, а некоторые из этих соединений, не успевшие закончить свое формирование, стали «организованно подготовленными кадрами военнопленных».
Как известно, Сталин не спешил с подготовкой войск к войне с фашистской Германией. Вопреки всем донесениям, он считал, что опасности войны в ближайшие один-два года нет. Он был убежден в надежности подписанного с Гитлером пакта о ненападении.
«Было ясно, - писал главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, - что генштаб не рассчитывал, что война начнется в 1941 году. Эта точка зрения исходила от Сталина, который чересчур верил заключенному с фашистской Германией пакту о ненападении, всецело доверялся ему и не хотел видеть нависшей грозной опасности». (Н. Н. Воронов «На службе военной», 1963 г., стр. 170–175).
Для характеристики мирных настроений Сталина и Молотова накануне войны, приведу одну выдержку из книги Жукова. После его назначения начальником генштаба, в феврале 1941 года, он поставил перед Сталиным вопрос о том, что
«необходимо принять срочные меры и вовремя устранить имеющиеся недостатки в обороне западных границ и в вооруженных силах. Меня перебил В. М. Молотов: «Вы что же, считаете, что нам придется воевать с немцами?» Молотов и Сталин были до того увлечены своей дружбой с Гитлером, что даже не представляли себе, что между СССР и Германией возможна война».
Г. К. Жуков вспоминал, что от момента назначения его начальником генштаба и до начала войны с Германией оставалось всего три месяца. Ознакомившись с состоянием армии, он пришел к выводу о полной неподготовленности советских вооруженных сил к такой серьезной войне, какая предстояла в ближайшее время. Он сокрушался, что оставалось мало времени для того, чтобы «можно было все поставить на свое место». С этим были связаны, по его мнению, упущения в подготовке к отражению первых ударов врага.
А если бы история отвела для начальника генштаба Красной Армии Г. К. Жукова больше времени, чем 3–3,5 месяца, удалось бы ему наверстать упущенное?
Позволил бы ему Сталин осуществить все мероприятия, которые он задумал, для отражения первого удара врага?
Размышляя над ответами на эти вопросы, Г. К. Жуков писал:
«В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать ему необходимость проведения в жизнь срочных мероприятий, предусмотренных оперативно-мобилизационными планами».
Жуков возлагает на Сталина вину за просчет в оценке времени возможного нападения Германии на Советский Союз. Он проводил в книге мысль о том, что Сталин, в соответствии со своим личным прогнозом, не заставил все военные округа, флот, авиацию и министерство обороны вести подготовку войск и строительство оборонительных сооружений.
В результате страна и армия оказались неподготовленными к отражению первых ударов противника.
Сталин больше всего боялся первого удара гитлеровской военной машины. Об этом писали все близко соприкасавшиеся с ним военачальники. Поэтому он пошел на соглашение с Гитлером, всячески остерегался спровоцировать Германию, запрещал приводить в действие оперативно-мобилизационный план.
Но фактически вышло так, что всю свою практическую политику подготовки Красной Армии к войне он вел таким образом, что сделал этот первый удар гитлеровской военной машины наиболее разрушительным для СССР и наиболее эффективным для Германии.
Военные специалисты, окружавшие Сталина, видели и понимали назревающую опасность нападения на СССР гитлеровской Германии. Они предлагали целую систему мероприятий, ограждающих нашу страну от первого удара врага, но Сталин неизменно отклонял их предложения.
Проводить подготовку вооруженных сил к отражению нападения врага без Сталина было невозможно, так как это, прежде всего, было связано для военачальников всех рангов с опасностью применения против них крутых мер.
В чем же, в таком случае, была вина военачальников, о которой говорят и пишут историки и сам Г. К. Жуков в своих воспоминаниях?
Их вина состояла в том, что они не сумели убедить Сталина «в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время»? Все, кто писали об этом, прекрасно понимали, что убедить Сталина в необходимости приведения в действие оперативно-мобилизационных планов Красной Армии было невозможно, что настойчивые требования, от кого бы они ни исходили, об осуществлении этих планов ни к чему хорошему привести не могли. Г. К. Жуков, по-видимому, хотел дать читателям понять, что Сталин как политический руководитель страны должен был лучше, чем военные, разбираться в международной обстановке. И если, несмотря на это, военные должны были убеждать Сталина в назревающей опасности, то вина за то, что они не смогли этого сделать, никак не может падать на военных.
О том, что Г. К. Жуков думал именно так, а не иначе, о том, что он не выгораживал Сталина, свидетельствует следующее место из его книги:
«Я говорил уже о том, какие меры принимались, чтобы не дать повода Германии к развязыванию военного конфликта. Нарком обороны, генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск. Нам было категорически запрещено производить какое-либо выдвижение войск на передовые рубежи по плану прикрытия без личного разрешения И. В. Сталина». (стр. 242–243).
Большинство журналистов, военных, дипломатов, и в их числе Чаковский, как при жизни Сталина, так и теперь, задним числом, стараются доказать, что правительство Сталина делало все для подготовки к войне. При этом перечисляется, сколько было мобилизовано людей в армию, как перестраивалась промышленность, как Сталин проводил совещания по производству новых видов вооружения т. д.
Если даже принять все это на веру, разве дело было только в этом? Главное было - привести войска в состояние полной боевой готовности к ответу на первый удар, чтобы он не был неожиданным для народа и армии.
«…Оборона страны зависит не только, иногда даже не столько, от числа людей, танков и самолетов, имеющихся на вооружении, - писал б. Наркомвоенмор Н. Г. Кузнецов, - но, прежде всего, от готовности немедленно привести их в действие, эффективно использовать, когда возникнет необходимость… Подготовка к войне - не просто накопление техники.
…Думал ли об этом Сталин? Многое, очень многое делалось. И все же нечто весьма важное было упущено. Не хватало постоянной, повседневной готовности к войне. А только в этом случае дивизии могли сыграть роль, которая им предназначалась».
Сталин и Ворошилов хвалились подготовленностью войск к войне. На деле все делалось наоборот. Вот эта готовность дивизий немедленно вступить в действие была парализована сталинской политикой, и потому, несмотря на то, что на западных границах было расположено 170 советских дивизий, они с первых часов войны были дезорганизованы, отброшены от границ или взяты в плен, а вместе с ними громадная часть техники попала в руки врага.
Все попытки Жукова, Тимошенко и других военачальников привести их в действие натыкались на категорический запрет Сталина. Даже в ночь на 22 июня, когда перебежчик сообщил, что немецкие войска начнут наступление 22 июня, и Тимошенко с Жуковым предложили Сталину дать директиву о приведении в действие плана прикрытия, И. В. Сталин заметил:
«Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть (?) вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений». (Г. К. Жуков «Воспоминания и размышления», стр. 242–243).
Г. К. Жуков раскрывает перед читателями линию Сталина, который после подписания пакта с Гитлером последовательно, вплоть до нападения на СССР, считал, что войны с немцами можно избежать, если не поддаваться на провокации реваншистских кругов Германии. По его представлениям, Гитлер был решительно против войны с СССР. За войну с Россией выступали якобы генералы вермахта и стоящие за ними монополистические круги. На самом деле, как свидетельствуют об этом мемуары генералов вермахта, немецкий генералитет был решительно против войны с СССР. Решение о нападении на Советский Союз исходило лично от Гитлера. Этот факт является еще одним свидетельством «дальновидности» Сталина.
Г. К. Жуков знакомит нас с директивами Сталина ко всем военным организациям сверху донизу, о их полной ответственности за любые действия войск, которые могут спровоцировать ответные действия немецкой армии. Ослушаться этих указаний Сталина было невозможно, так как малейшее отклонение от директив рассматривалось Сталиным как провокационное, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Как же при таких условиях Жуков надеялся убедить Сталина в неизбежности скорой войны с Германией?
Если военные считали себя виноватыми перед страной за то, что не смогли убедить Сталина в неизбежности войны, то какова должна быть вина самого Сталина, претендующего на роль вождя советского народа, которого нужно было убеждать и который не только не понимал, в какую пропасть он тянул весь советский народ, но и не давал возможности окружающим его людям разъяснить ему обстановку.
Фактически ни Жуков, ни никто другой из числа военных и политических деятелей, окружавших Сталина, не посмел ему прямо сказать в лицо, что он ведет страну по опасному пути. Все знали, что Сталин не будет считаться с мнением других, даже самых приближенных к нему людей.
«Сталин по-прежнему полагал, - писал главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, - что война между фашистской Германией и Советским Союзом может возникнуть только в результате провокации со стороны фашистских военных реваншистов и больше всего боялся этих провокаций. Как известно, Сталин любил все решать сам. Он мало считался с мнением других».
Читая воспоминания маршалов, генералов и других участников войны, диву даешься, как все они, по сути рядовые люди, видели нарастающую опасность нападения фашистской Германии на СССР и как этого не видел и не понимал «гениальный вождь» и «великий полководец генералиссимус Сталин».
Все попытки Тимошенко и Жукова, Кузнецова и командующих военными округами повлиять на Сталина, чтобы ускорить ввод в действие «мероприятий, предусмотренных оперативными и мобилизационными планами» оказались тщетными.
«Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативными и мобилизационными планами, - писал Г. К. Жуков, - могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 года.
В ближайшие предвоенные месяцы в распоряжениях руководства не предусматривались все необходимые мероприятия, которые нужно было провести в особо угрожаемый военный период в кратчайшее время».
Мало того, что округам не разрешалось вводить в действие оперативные планы. Военным приграничным округам приказывали проводить разнообразные учения в лагерях, которые отвлекали войска от передовых линий и настраивали их на мирный лад.
«Просьбы некоторых командующих войсками округов, - писал маршал Р. Малиновский, - разрешить им привести войска в боевую готовность и выдвинуть их ближе к границе И. В. Сталиным единолично отвергались. Войска продолжали учиться по мирному: артиллерия стрелковых дивизий была в артиллерийских лагерях и на полигонах, саперные части в инженерных лагерях, а «голые» стрелковые дивизии - отдельно от своих лагерей. При надвигающейся угрозе войны эти грубейшие ошибки граничили с преступлением. Можно ли было этого избежать? Можно и должно». («Военно-исторический журнал», № 6, 1961 год, стр. 7).
Но особенно вредной была линия Сталина в самые предвоенные дни. Маршал Р. Малиновский в уже цитированной статье писал:
«На уточняющий вопрос, можно ли открывать огонь, если противник вторгнется на нашу территорию, следовал ответ: на провокации не поддаваться и огня не открывать».
Даже после того, как война началась, округам не разрешалось полностью вводить план прикрытия. В переговорах с заместителем командующего войсками западного округа генералом Болдиным маршал Тимошенко предупреждал:
«Тов. Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу предупредить Павлова, что тов. Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.
Как же так? Ведь наши войска вынуждены отступать? Горят города. Гибнут люди, - сказал Болдин.
Никаких иных мер не предпринимать, кроме разведки вглубь территории противника на 60 км». (Болдин «Страницы жизни», 1961 г., стр. 81).
Война началась, а Сталин все еще продолжал считать, что это провокация со стороны реваншистских кругов, а не приказ Гитлера.
Такая политика, сейчас кажущаяся, по меньшей мере, странной, тогда вызывала удивление даже у безусловных любимчиков Сталина.
«Совершенно непонятно, - писал в своих воспоминаниях авиаконструктор А. С. Яковлев, - почему нашим войскам, «впредь до особого распоряжения» запрещалось переходить границу? Почему авиации разрешалось наносить удары только на глубину до 100–150 км на германской территории? Война уже шла, а командование не знало, что это - случайное вторжение? Ошибка немцев? Провокация?»
Когда война началась, и стало ясно всем, включая самого Сталина, что нашим руководством была допущена непоправимая ошибка, когда вследствие этого войска противника быстро продвигались вглубь нашей страны, уничтожая подавляющую часть техники и захватывая сотни тысяч пленных советских солдат, Сталин для оправдания своих ошибок и преступлений выдвинул «теорию» «внезапного нападения», которая должна была объяснить массе советского народа причины быстрого продвижения фашистской армии по нашей территории и безостановочное отступление наших вооруженных сил вглубь советской территории. Печать получила установку разъяснить народу, что враг оказался вероломным, нарушил договор о ненападении, подписанный с СССР.
Как об этом свидетельствуют неопровержимые факты, приведенные нами выше, внезапным это нападение было только для Сталина. Утверждение о внезапности нападения находилось в противоречии со всей пропагандой, проводимой Сталиным и Ворошиловым в конце 1930-х годов. Так, например:
«В докладе на четвертой сессии Верховного Совета СССР товарищ Ворошилов указал, что «Красная Армия и Военно-морской флот горды сознанием, что вместе с вооруженными силами Советского Союза всегда и неизменно весь наш замечательный народ и правительство, партия Ленина-Сталина и наш мудрый вождь Сталин спокойно и усиленно работают над тем, чтобы каждый миг быть в полной боевой готовности. Советский Союз не будет застигнут врасплох международными событиями, как бы они ни были внезапны и грозны».(«Политический словарь», 1940 г. стр. 967, подчеркнуто мной - Авт.).
Приведем еще одно свидетельство человека, близко соприкасавшегося со сталинской кухней, главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова:
«Между тем, тревожных данных было немало, и наши люди, побывавшие в Германии, подтверждали, что немецкие войска движутся к советским границам. Мало того, даже Уинстон Черчилль нашел нужным еще в апреле предупредить Сталина об опасности, грозящей Советскому Союзу со стороны фашистской Германии.
Итак, за два месяца до начала войны Сталин знал о подготовке нападения на нашу страну. Но он не обращал внимания на все тревожные сигналы».
Несмотря на неопровержимые доказательства, наши исторические исследования продолжают утверждать, что нападение фашистской Германии было внезапным и неожиданным. В чем же все-таки причина того, что Сталин вопреки непрерывным сообщениям, поступавшим к нему от службы разведки, - которая не просто ссылалась на какие-то слухи, а оперировала совершенно достоверными и убедительными материалами и документами, поступающими от разведчиков, непосредственно находящихся в Германии; от разведчиков, работающих в других странах, в том числе от такого выдающегося разведчика, находившегося в Японии, как Р. Зорге; от премьер-министра Англии Уинстона Черчилля; от госсекретаря США Уоллеса, который передал эти данные, через посла СССР в США Уманского, и из многих других источников, - поступал так, как будто имел материалы значительно более веские и убедительные, чем материалы, поступавшие к нему на стол официальным, хотя и более секретным путем, которые позволяли ему принимать решения вопреки настойчивым требованиям военных привести в действие оперативные планы и планы прикрытия. Почему Сталин после того как Молотов съездил в Берлин для переговоров с Гитлером, не уразумел всего того, что поняли бывшие там с Молотовым дипломат Бережков, генерал Василевский, посол СССР в Германии Деканозов и другие, которые, если верить их воспоминаниям, увидели в ходе переговоров, как Молотов «припер к стенке Гитлера», когда требовал от последнего ответа на вопрос о причинах передислокации немецких войск в Румынию, Венгрию, Болгарию, Финляндию, на который Гитлер ответить не мог? Все они вынесли совершенно твердое впечатление от своего пребывания в Германии, что фашистское руководство готовится к нападению на Советский Союз.
Почему этого впечатления не вынес Сталин, которому они все подробно и обстоятельно доложили? Совершенно бесспорно, что Сталин, помимо всех этих данных, располагал еще какими-то материалами, которые были известны только ему и которые позволяли ему верить, вопреки всем очевидностям, в то, что все еще уладится мирным путем.
Что же это за материалы?
Частично эта тайна приоткрывается Г. К. Жуковым, который писал:
«Естественно возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И. В. Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утвержденного оперативного плана?
В этих ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И. В. Сталина. Конечно, ошибки у Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов… Сейчас у нас в поле зрения, особенно в широких общедоступных публикациях, в основном факты предупреждений о готовящемся нападении на СССР и сосредоточении наших войск на наших границах и т. д.
Но в ту пору, как это показывают обнаруженные после разгрома фашистской Германии документы, на стол к И. В. Сталину попадало много донесений совсем другого порядка». (Там же стр. 232–233).
Очевидно, Жуков знает, о каких материалах идет речь, каким документам, попадавшим к Сталину на стол, тот доверял, не доверяя данным собственной разведки. Знает, но назвать их не может. Мы же можем только догадываться об этом. Дезинформация, которой снабжали Сталина различные службы нацистской разведки? Очень возможно. Личные письма Гитлера Сталину? Весьма вероятно. Чуть-чуть приоткрылась завеса над этим таинственным вопросом на обсуждении в ИМИ книги Некрича «1941 - 22 июня», где Д. Мельников из института истории Академия наук СССР и Е. Гнедин, бывший зав. отделом печати МИД СССР говорили не только о пакте о ненападении и пакте о дружбе с нацистской Германией, но и о готовности Сталина присоединиться к тройственному пакту, то есть по сути о договоренности с Гитлером насчет раздела мира.
Жуков, собственно, намекал, на то, что нельзя рассматривать поведение Сталина в предвоенный период как ошибку, что его надо рассматривать как неотъемлемую часть определенной политики. Поэтому-то Жуков и писал, что, только рассматривая вопрос в целом, можно понять и правильно оценить поведение Сталина в канун войны.
Это, конечно, верно. Наивна, если не лжива, попытка некоторых советских историков утверждать, что Сталин хитрил, пытался обмануть Гитлера. С моей точки зрения, это была отнюдь не хитрость, а попытка всерьез наладить с Гитлером коалицию, которая должна была решать будущее человечества. Это косвенно подтверждается словами Сталина, сказанными им уже после победы и сообщенными Светланой Аллилуевой: «Эх, с немцами мы были бы непобедимы».
Гитлер импонировал Сталину. И не столько личность Гитлера, сколько созданная им тоталитарная система. С США и Англией договориться о разделе сфер влияния было труднее: разные там парламенты, пресса, различные политические партии, в общем, - «прогнившая демократия». С Гитлером, казалось Сталину, было проще: два диктатора поймут друг друга и договорятся - на длительное время, во всяком случае. Вот почему он до последней минуты доверял своим «личным контактам» и сведениям, поступавшим к нему от нацистов, больше, чем данным советской разведки и сообщениям, поступавшим к нему из других стран, особенно из Англии.
Оправдывает ли это Сталина? Наоборот, это усугубляет его вину. Добиваясь власти над человечеством, он готов был договориться с самым злобным врагом человечества, и во имя дружбы с ним закрывал глаза на самые очевидные факты. В этом и заключалось предательство собственного народа.
В предвоенный период налицо были факты, которые нельзя было толковать иначе, чем однозначно. К ним относились, прежде всего, вступление немецких войск во все граничащие с СССР государства и сосредоточение больших масс немецких войск вдоль всей границы СССР. Толковать такую передислокацию войск иначе, чем бесспорное свидетельство агрессивных намерений Германии, было невозможно. Но Сталин, завороженный мощью гитлеровской Германии и будучи не в силах отказаться от своей идеи союза с этой мощью, проявлял, как пишет Жуков, «осторожность при проведении основных мероприятий оперативного и мобилизационного плана». Оказалось, что этот «гениальный стратег» и «великий политический вождь» не умеет отделить в поступающих к нему на стол документах информацию от дезинформации, что он, будучи сверхосторожным и сверхнедоверчивым со своими, полностью доверяет врагу. Он проявлял «осторожность» в интересах противника, вместо того чтобы проявлять осторожность в интересах своей страны.
Насколько можно судить сейчас, свои далеко идущие расчеты на длительный и прочный союз с нацистской Германией и ее военной машиной Сталин держал в тайне даже от своего ближайшего военного и политического окружения. Это понятно: прямо заявить о том, что ближайшим военно-политическим союзником СССР должен стать фашизм, он еще не мог. А иначе объяснить свою «тактику» в критической ситуации кануна войны тоже не мог. Именно этим объясняется то, что в этой критической ситуации Сталин, как отмечает маршал Н. Н. Воронов, даже не предприняв попытки посоветоваться с военными деятелями, категорически запретил привести в действие оперативный план и вывести войска на оборонительные рубежи. Завороженный мощью фашистской Германии и готовый на любые уступки Гитлеру, Сталин для того и занял пост председателя Совнаркома, чтобы самому, а не через посредников, с глазу на глаз вести переговоры с Гитлером.
О готовности Сталина идти на любые уступки Гитлеру, чтобы сохранить союз с ним, многократно упоминается в мировой прессе и в мемуарах. Приведу одно из интересных свидетельств. Летом 1941 года, как сообщает тогдашний советник германского посольства в Москве Хильгер:
«Все указывало на то, что он (Сталин) полагал, что Гитлер собирается вести игру с целью вымогательства, в которой вслед за угрожающими передвижениями войск последуют неожиданные требования экономических или даже территориальных уступок. Он, по-видимому, верил, что ему удастся договориться с Гитлером, когда будут эти требования выставлены».
Как показал ход исторических событий, эта слепая вера Сталина в Гитлера не оправдалась. Вероятно, это к лучшему и для нашего народа, и для человечества в целом: страшно подумать, что ожидало бы людей, если бы союз этих двух чудовищ закрепился на длительное время. Но и так длившаяся два года политика умиротворения и задабривания фашизма дорого обошлась советскому народу. Крах сталинской «стратегии», за который сам «великий полководец» поплатился только десятидневной депрессией, обошелся нашей родине в миллионы человеческих жертв и колоссальные потери в технике (в первые дни войны немцы захватили и уничтожили около 60 % советских самолетов, танков и артиллерийских орудий, расположенных в прифронтовой полосе).
Недаром Сталин впал в панику и, как говорят, ожидал отставки от руководства. Впрочем, члены Политбюро оказались неспособны на такой шаг: они приехали в Кунцево и привычно униженно просили «вождя» взять в свои руки бразды правления. Сталин успокоился и вошел в свою обычную роль диктатора.
Известна официальная цифра советских потерь в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. - 20 миллионов человек. Но нигде советская пропаганда (печать, радио, телевидение, кино) не анализирует причин этих гигантских потерь, не показывает, из чего они складывались. Даже 20-ти серийный документальный фильм «О Великой Отечественной войне», созданный режиссером Р. Карменом, целиком построен на той же ложной концепции «внезапности» нападения гитлеровской Германии, чем косвенно оправдывается гигантская численность жертв, понесенных в этой войне советским народом. Но если пристально вглядеться в цифры, из которых складываются эти двадцать миллионов, станет ясно, что основной причиной таких огромных потерь является не внезапность нападения врага, а все та же преступная политика Сталина.
В самом деле, вот в третьем фильме Р. Кармена сообщается: «В Белоруссии на оккупированной территории было уничтожено 2 миллиона человек, и на Украине - 4 миллиона. Это из 20 миллионов человек в войне 1941–1945 гг.»
Но ведь были еще жертвы на оккупированных территориях Латвии, Литвы, Эстонии, Молдавии и, прежде всего, - России. В одном Ленинграде погибло около миллиона человек. А всего на оккупированных территориях погибло не менее 10–11 миллионов человек. Если добавить к этому 2 миллиона солдат и офицеров, погибших и попавших в плен в первые же дни войны, то общая цифра потерь на оккупированных территориях составит 13 миллионов человек, или 65 % всех потерь, понесенных Советским Союзом в войне 1941–1945 гг. Таких гигантских потерь, конечно, не было бы, если бы не сталинская «стратегия», фактически разоружавшая наши войска перед лицом гитлеровской агрессии. Как справедливо пишет маршал Н. Н. Воронов:
«Если бы вероломно напавшие на нас немецко-фашистские захватчики на рассвете 22 июня 1941 года встретили организованный отпор наших войск на подготовленных рубежах, если бы по врагу нанесла удары наша авиация, заблаговременно перебазированная, рассредоточенная на полевых аэродромах, если бы вся система управления войсками была приведена в соответствие с обстановкой, мы не понесли бы в первые месяцы войны столь больших потерь в людях и в боевой технике. Тогда ход войны сложился бы совершенно иначе, не были бы отданы врагу огромные территории советской земли, народу не пришлось бы перенести столько страданий».
Умалчивать о том, кто является подлинным виновником этих страданий преступление. Не меньшим преступлением является попытка смягчить эту вину.
К числу таких попыток относится утверждение ряда советских историков, что благодаря «мудрой» политике Сталина, заключившего советско-германский пакт, войну удалось-де отсрочить на два года.
Такое утверждение имело бы смысл, если бы авторы его могли доказать, что Сталин использовал эти два года для укрепления обороны страны. Но факты доказывают обратное.
Генерал Григоренко образно формулирует итоги этой двухлетней передышки так:
«За это время было сделано все, что ослабляло нашу оборону, и не успели сделать того, что ее укрепляло».
Наиболее показательна в этом отношении чудовищная история того, как была разрушена линия укреплений на западной границе Советского Союза.
Вот что пишет об этом генерал Григоренко:
«В связи с тем, что западная граница была отодвинута на 200–250 км, постепенно уничтожили старые укрепленные районы - всю огромную дорогостоящую оборонительную линию от моря и до моря».
И почти слово в слово - высказывание маршала А. М. Василевского:
«Чтобы ускорить создание оборонительных сооружений на новых рубежах, приняли решение о разоружении и демонтаже большей части укреплений, с таким трудом и огромными затратами средств создававшихся на протяжении ряда лет вдоль нашей прежней государственной границы».
Военные считали, что старую линию оборонительных сооружений следует сохранить. Советский генштаб предлагал держать главные силы Красной Армии на хорошо укрепленной и изученной старой границе, а в новые области выдвинуть лишь части прикрытия.
Сталин не утвердил этот план, и по его требованию он был генштабом переработан. Мало того, вопреки возражениям наркома обороны маршала Тимошенко и начальника генштаба генерала Жукова, он приказал снять со старых укрепленных районов вооружение и перенести его в новые укрепленные районы.
В результате к началу войны укрепленные районы вдоль старой границы были разрушены, а новая оборонительная линия не была завершена.
Ни старая, ни новая оборонительные системы (на которые были затрачены гигантские средства) не смогли, таким образом, сыграть своей роли и на сколько-нибудь продолжительное время задержать противника. Где же в таком случае военный выигрыш, полученный страной за два года в результате раздела Польши? Ведь уже 27 июня 1941 года 2-я танковая армия немцев достигла окраины Минска и начала окружение советских войск, расположенных в этом районе, а к 9 июля здесь все было кончено. Всего 5-10 дней понадобилось, чтобы лишить нашу армию того преимущества, которое она получила, отодвинув границы СССР на 200–250 километров.
О политическом выигрыше и говорить нечего. За два года управления присоединенной насильственно территорией - Западной Украиной, Западной Белоруссией, Литвой, Латвией, Эстонией, Бесарабией - наша администрация не только не привлекла симпатий населения этих территорий к советской власти, но и вызвала ненависть жителей этих покоренных стран чинимыми ею жестокостями и насилием.
«Уже к 25 июня, - писал маршал Василевский, - части противника углубились на 120–130 километров. К середине июля Красная Армия оставила Латвию, Литву, часть Эстонии, почти всю Белоруссию, Молдавию и часть Украины (восточной)».
Итак, за два года, на которые оттянулось начало войны, не было сделано главное - не была подготовлена оборона нашей границы.
За эти же два года «успели снять с вооружения 45-мм противотанковую пушку и противотанковое ружье» и «не успели с производством их замены» (Григоренко). Как показал опыт войны, 45-мм пушка была снята с вооружения без всякого основания: все танки противника, действовавшие до появления «тигров» и «пантер», и эта пушка, и противотанковое ружье прекрасно пробивали и были эффективны даже в стрельбе против «тигров» и «пантер» (как известно, в ходе войны пришлось возобновить производство и противотанковой пушки, и противотанкового ружья).
Тем не менее, перед войной было принято решение снять их с вооружения. Ни Жданов, который на этом настаивал, ни Сталин, утвердивший это решение по докладу маршала Кулика, не посчитались с возражениями бывшего министра вооружений Ванникова, заявившего Жданову: «Вы перед войной допускаете разоружение армии». Может быть, именно это его заявление повлекло за собой арест Ванникова, которого после начала войны пришлось срочно возвращать из тюрьмы?
Так что же «успел» и чего «не успел» сделать Сталин за два года - с 1939 по 1941 год?
Наиболее красочно говорит об этом генерал Григоренко, и следующая страница моей работы представляет собой простой пересказ соответствующего места его статьи.
Успели расформировать танковые батальоны стрелковых дивизий, но не успели сформировать и обучить новой стратегии механизированные корпуса.
Успели удвоить численность вооруженных сил, но не успели привести войска в боевую готовность.
Успели сосредоточить мобилизационные запасы в угрожающей близости от государственных границ, но не успели обеспечить их сохранность, и в первые же дни войны все они попали в руки врага.
Успели упрятать в тюрьму ряд ведущих конструкторов вооружения и военной техники (некоторых успели даже расстрелять, в том числе автора впоследствии знаменитой «Катюши»), но не успели организовать массовый выпуск новых средств вооружения, законченных разработкой в 1939 году (так, не были запущены в производство новые истребители, пикирующие бомбардировщики и штурмовики, отличные танки «Т-34» и «КВ»; что касается «Катюши», то не успели даже создать опытный образец).
Успели, как сказано выше, разрушить укрепленные районы на старой границе, а новые создать не успели.
Не успели также произвести перестройку промышленности на военный лад, ибо мобилизационный план был принят только в июне 1941 года.
Перечень мероприятий, которые успело и не успело провести советское правительство в порядке подготовки к войне, можно было бы продолжить. Но и сказанного достаточно для убедительного показа того, как использовал Сталин те два года, которые он якобы «выиграл», подписав с фашистской Германией дружественные пакты. Колоссальные людские потери, отдача врагу огромных территорий, захват фашистами нашего вооружения, промышленных предприятий, сельскохозяйственных угодий, обращение в рабство населения оккупированных территорий - вот результат сталинской «подготовки к обороне страны». Можно ли дать более убийственную оценку политической и военной деятельности Сталина, чем дает простое описание его деятельности в предвоенный период?
Даже в «Истории КПСС» в краткий период «оттепели» было записано (правда, с характерной сдержанностью):
«Более чем полуторагодовой период с момента заключения между Германией и СССР пакта о ненападении не был в должной мере использован для укрепления обороноспособности страны».
Сейчас, кажется, даже эту сдержанную характеристику стараются не вспоминать.
Арсен Мартиросян: Заговор военных 1937-1938 годов не был выкорчеван до конца
Гитлер, действительно, не переводил германскую промышленность и индустрию оккупированных Третьим рейхом европейских государств на военные рельсы. Поступили проще - ограбили оккупированные страны. Например, только из Франции вывезли 5 тысяч паровозов, более 5 млн. тонн сырой нефти, сотни тысяч тонн ГСМ, огромное количество танков, автомашин, различных иных, имеющих военное назначение, материалов. Колоссальную роль сыграли и поставки оружия, техники и боеприпасов из оккупированной Чехословакии. Собственно говоря, Запад потому и сдал ее Гитлеру, чтобы тот сумел быстрее и как можно лучше подготовиться к нападению на СССР. В то время ВПК Чехословакии был одним из крупнейших производителей вооружений, обеспечивая своими поставками более 40% мирового рынка.
По расчетам Гитлера и его генералов, на блицкриг награбленного должно было хватить. Ведь как удалось документально установить советской разведке, уже на пятый день агрессии нацисты запланировали взятие Минска! Приграничную группировку РККА планировалось разгромить в течение недели, а через пару месяцев - «парад победы» Третьего рейха в Москве. Увы, немалая часть этих планов была реализована.
—Но ведь согласно официальной истории, о директиве №21 узнали чуть ли не в день ее подписания…
— Да, узнали, но не сразу. Первая информации о том, что Гитлер принял некий план агрессии, действительно, поступила в самом конце декабря 1940 года. Далее разведка приложила колоссальные усилия для того, чтобы детализировать эти сведения. Были установлены основные направления ударов, численность, боевой состав, стратегия и тактика действий вермахта, многое другое. А в промежутке с 11 июня по 21 июня 1941 года советские разведслужбы смогли 47 раз либо относительно точно, либо абсолютно достоверно назвать дату и даже час начала агрессии. Почему только в этом промежутке? Потому, что дата 22 июня появилась на бумаге только 10 июня в виде директивы начальника Генерального штаба Франца Гальдера.
—Согласно версии «либеральных» историков, Сталин не верил этой информации… Даже матерную «резолюцию» на донесении разведки написал.
—Сталин верил информации разведки, но только проверенной и многократно перепроверенной. А матерная резолюция - не более, чем топорно изготовленная фальшивка. Собственно, это давно уже документально подтверждено.
Вопросы войны и мира не предполагают резких движений и поспешных решений. Слишком многое стоит на кону. Опираясь именно на проверенную информацию разведки, Сталин отдал приказ о приведении войск Первого стратегического эшелона в боевую готовность еще 18 июня 1941 года. А до этого на протяжении более чем месяца военных неоднократно предупреждали о скором начале агрессии Германии. Москва слала соответствующие директивы, было санкционировано выдвижение войск из внутренних округов и многое другое. В общем, делали все, чтобы устроить агрессору «достойную встречу».
Но командование на местах выполняло далеко не все приказы, либо делало это крайне халатно, что для военных означает преступление. А ведь были и факты прямого предательства, например, в виде прямой отмены боевой готовности, в частности, в ВВС - непосредственно за день до нападения. Хотя уже точно знали, что оно будет.
Хуже того. Когда война уже шла несколько часов, немцы бомбили наши города, убивали советских людей, обстреливали позиции РККА, командующий Киевским особым военным округом генерал Михаил Кирпонос запрещал приведение войск в боевую готовность до середины дня 22 июня. А потом сделал все возможное, чтобы разразилась катастрофа Юго-Западного фронта в виде трагедии «Киевского котла».
— Генерал Кирпонос потом героически погиб…
— Больше похоже на то, что его попросту «героически шлепнули». Есть протокол опознания его тела, составленный в ноябре 1943 года, он был опубликован еще в советское время. Согласно официальной «героической» версии, труп генерала, павшего в неравной схватке с фашистами, с которого сняли знаки различия, ордена, медали и забрали все документы, бросили где-то в лесу, закидав ветками и листьями. А через пару лет «ответственные товарищи» почему-то моментально опознали совершенно разложившиеся за два года останки…
Но вроде бы «заговор военных» ликвидировали еще в 1937 году?..
В 1937-1938 годах ликвидировали лишь видимую верхушку, а до второго и третьего эшелона заговорщиков не докопались. По соображениям государственной безопасности Сталин вынужден был жестко пресечь развязанную Ежовым вакханалию репрессий, в том числе и против военных.
Идея государственного переворота в СССР на фоне военного поражения разрабатывалась в высших армейских кругах Советского Союза с 1926 года. В 1935 году на стол Сталина лег доклад ГРУ, в котором был четко расписан этот сценарий. Затем и НКВД представил соответствующие доказательства. Потому-то и последовал 1937 год.
В июне 1941-го был реализован сценарий, задуманный еще за пять дет до этого. «План поражения СССР в войне с Германией», составленный Тухачевским и его подельниками - его арестованный маршал в 1937 году изложил уже на Лубянке на 143 страницах ровным почерком. Однако ранее, в сентябре 1936-го, Иероним Уборевич отвез этот план в Германию. Получив его, немцы поздней осенью того же года провели командно-штабную игру на картах, где Минск захватили на пятый день пока еще «виртуальной» агрессии.
—Наши узнали об этой игре?
— Да. 10 февраля 1937 года о ее результатах было доложено Сталину. А в 1939-м в руки советской разведки попал один из участников той игры - русский эмигрант, штабс-капитан царской армии, граф Александр Нелидов. С ним работала выдающаяся советская разведчица Зоя Воскресенская. И он тоже подтвердил, что во время игры гитлеровцы захватили Минск на пятый день. А в мае 1941 года агент советской разведки, член «Красной капеллы» Йон Зиг, являвшийся одним из руководителей берлинского железнодорожного узла, предоставил в распоряжение советской разведки запечатанное письменное предписание верховного командования вермахта — на пятый день с начала боевых действий против СССР возглавить уже Минский железнодорожный узел.
—Сталину об этом доложили?
Почему военачальники сдавали свою страну врагу? Ведь советский генералитет тогда уже пользовался всеми благами жизни.
Хотели большего - получить в личное пользование отрезанное от расчлененной России-СССР «удельное княжество». Глупцы, они не понимали, что никто им ничего не даст. Предателей никто не любит, их участь всегда предрешена.
— Можно вкратце о «плане Тухачевского» и о том, как он был реализован в июне 1941-го?
— Тухачевский предлагал развертывать основные группировки армий прикрытия с учетом расположения приграничных укрепленных районов, так, чтобы они занимали фланговое положение по отношению к тем направлениям, где наиболее вероятны удары противника. По его концепции, приграничное сражение должно принять затяжной характер и продолжаться несколько недель. Однако малейший внезапный удар, тем более нанесенный сконцентрированными на узком участке фронта прорыва силами, автоматически приводил к кровавой трагедии. Именно это и произошло 22 июня 1941 года.
Хуже того. Как и Тухачевский, высшее командование РККА в лице образовавшейся там «киевской мафии» упорно протаскивало идею о том, что для германского Генштаба наиболее вероятное направление главного удара — Украинское. То есть начисто отрицался исторически сложившийся основной маршрут всех агрессоров с Запада — Белорусский. Тимошенко с Жуковым полностью игнорировали Белоруссию как направление главного удара. Точно так же, как и Тухачевский, который еще в своих письменных показаниях на Лубянке указал, что Белорусское направление вообще фантастика.
Проще говоря, точно зная, где и какими силами нападут немцы, и даже надеясь, что немцы не передумают наносить свой главный удар по Белоруссии и Прибалтике, Тимошенко и Жуков усердно вводили в заблуждение Сталина по этому поводу. Оба уперто доказывали Сталину, что главные силы немцев выступят против Украины и поэтому и РККА надо держать там свои главные силы. Даже после войны упорно твердили об этом.
22 июня трагедия произошла точно по предательскому сценарию. Дивизии, корпуса и армии вынудили занимать такие по протяженности линии обороны, которые в десятки, сотни и тысячи раз превышали их возможности. На дивизию приходилось от 30 до 50-60 км линии обороны, хотя по Уставу полагалось не более 8-10 км. Доходило до микроскопических 0,1 бойца (и более) на 1 метр линии фронта, хотя заранее было известно, что гитлеровцы попрут с плотностью до 4,42 пехотинцы на метр линии прорыва. Проще говоря, одна наша дивизия должна была противостоять как минимум пяти, а то и большему количеству дивизий противника. В результате гитлеровцам в прямом смысле слова «из воздуха» было предоставлено невиданное стратегическое превосходство. И это не говоря уже о том, что в системе нашей обороны вообще организовали откровенные дыры. Наибольшая - 105 км - в Западном округе.
Точно так же была запланирована и противотанковая оборона. Всего 3-5 стволов на 1 км, хотя было прекрасно известно, что даже согласно уставу Панцерваффе в прорыв они пойдут с плотностью 20-25 машин на километр. А на самом деле в момент начала агрессии было 30-50 танков на 1 км в зависимости от участка фронта прорыва, и этими данными Генштаб РККА располагал.
То, что натворили Тимошенко (кстати, выдвиженец Тухачевского) и Жуков (пользовался особой благосклонностью Уборевича), первый впоследствии обозвал «безграмотным сценарием вступления в войну». На самом же деле это был незаконный, ни с кем не согласованный, преступный план якобы отражения агрессии.
Какой именно план обороны был у нашей страны до того, как в ход пошла разработка Тухачевского? И существовал ли он?
—Конечно существовал, его просто «подменили». Официально одобренный советским правительством 14 октября 1940 года план отражения агрессии Германии предписывал сдержать и отразить первый удар агрессора активной обороной и активными действиями по сковыванию действий противника. Причем центральное внимание уделялось псковско-минскому направлению. Т.е. главные силы немцев ожидались севернее Полесья, в Белоруссии и Прибалтике, и там же должны были быть и наши главные силы.
Под прикрытием активной обороны должно было быть осуществлено отмобилизование и сосредоточение основных сил. А затем, и только при наличии благоприятных условий (!), мог быть осуществлён переход в решительное контрнаступление на врага. Причем в зависимости от варианта развертывания - их было два, южный и северный - переход в это самое контрнаступление был возможен не ранее чем на 15-й или 30-й день с начала мобилизации. Но никак не немедленное встречно-лобовое контрнаступление нашими главными силами на Украине против неосновных сил противника - по союзникам Германии, которое устроили Жуков и Тимошенко, загубив практически всю приграничную группировку РККА. Особенно танковые войска, прежде всего, на Юго-Западном фронте.
В результате их действий, особенно с учетом выдвижения мобскладов к границе, в первые же дни войны РККА потеряла 6 млн. винтовок из 8 млн. имевшихся к ее началу, миллионы снарядов всех калибров, десятки тысяч тонн продовольствия, ГСМ, …
Поэтому и образовался дефицит вооружения, боеприпасов и всего прочего?
— Именно, но об этом до сих пор предпочитают помалкивать. Помните, у Константина Симонова в «Живых и мертвых» старый рабочий Попков, сожалея, что не все у РККА есть, говорит: «Да, я бы на самый крайний случай и эту квартиру отдал, в одной комнате прожил, я бы на восьмушке хлеба, на баланде, как в Гражданскую, жил, только бы у Красной армии все было…». Рабочий, как, впрочем, и сам Симонов, не знал, что же на самом деле произошло, почему образовался такой невероятный дефицит всего и вся. И сегодня это мало кто знает. Скрывают.
Хуже того. Прямо накануне войны, когда уже началось выдвижение войск к границе, затеяли учения для артиллерии. Зенитную и противотанковую артиллерии отвели далеко в тыл, а тяжелую, наоборот, на близкие к границе полигоны. Обороняющаяся группировка осталась без прикрытия с воздуха и совершенно беззащитной против танков, а тяжелую артиллерию, фактически, пришлось воссоздавать - ее мгновенно захватили немцы. Мало того. Прямо накануне войны артиллерию в самом прямом смысле слова ослепили, то есть сняли все оптические приборы в отдельных гаубичных полках в Прибалтике и Белоруссии, без которых она работать не может, и отправили их «в ремонт». А заодно обездвижили под предлогом замены гужевого транспорта на механический - лошадей забрали, а тягачей не дали.
В частях ВВС, особенно в Западном округе, прямо накануне войны отменили боевую готовность и летчикам разрешили отдыхать. Даже отпуска разрешили! Авиация передового базирования стояла как на параде, точнее, как отличная мишень. Во многих частях ВВС вечером 21 июня приказали снять вооружение и слить топливо. Вы никогда не задумывались, почему счет геройских поступков наши летчики начали именно с таранов? Да потому, что на их самолетах не было оружия, пушки и пулеметы перед началом войны демонтировали. Якобы для проверки. И простые русские мужики шли на таран, чтобы остановить врага…
—Неужели люди это не видели?
—Видели, говорили, писали, опротестовывая решения вышестоящего командования как крайне опасные. А после того, как случилась трагедия, открыто обвинили командование в предательстве. Эта мысль овладела ВСЕЙ армией. С колоссальным трудом удалось заглушить эту эпидемию недоверия, ведь надо было воевать. Кое-кого Сталину пришлось для этого оперативно поставить к стенке. Например, до сих пор стоит «плач Ярославны» демократов и антисталинистов по поводу того, что-де невинных генералов ВВС расстреляли в массовом порядке. А что, они не должны были ответить за свое предательство, выразившееся в отмене боевой готовности прямо накануне войны, когда официально с санкции Сталина уже была объявлена боевая готовность высшим командованием? Ведь наземные войска-то остались без авиационного прикрытия, и сколько их погибло только из-за этого - не никто не считал …
Генштаб возглавлял Георгий Жуков. Что, и он тоже?… Ведь будущий «маршал Победы» в том же декабре 1940 года в ходе оперативно-стратегических игр на картах, играя за немцев, разбил обороняющегося командующего войсками Западного особого военного округа Дмитрия Павлова.
—Не было такого, это очередная ложь, которую вбросили в массы, в том числе и посредством кинематографа, в известнейшем фильме Юрия Озерова. А в действительности оборонявшийся Павлов, действуя в рамках «официальной» оборонительной стратегии, разработанной Борисом Шапошниковым, выиграл у Жукова. То есть отбил нападение «немцев».
Описывающие ход той игры документы более 20 лет назад рассекретили и теперь они доступны, и каждый может убедиться в том, что тогда произошло на самом деле.
Мы выстояли, победили. Что же получается, предатели «перевоспитались» и стали защитниками Родины?
—Выстоял и победил, прежде всего, Его Величество Советский РУССКИЙ СОЛДАТ вместе со своими адекватно мыслившими и действовавшими офицерами, сражавшимися под командованием Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина — выдающегося государственного деятеля, геополитика, стратега и дипломата, блестящего организатора и хозяйственника.
И он не забыл того, что натворили генералы, об этом свидетельствует начатое им специальное расследование причин катастрофы 22 июня (комиссия генерала Покровского).
Вот знаменитые пять вопросов, которые генерал-полковник Александр Покровский задавал своим «подопечным»:
Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?
Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
Насколько штабы были готовы к управлению войсками, и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
Не правда ли, любопытные вопросы? Особенно в свете того, о чем мы говорили. К сожалению, расследование до конца тогда не довели. Кто-то сделал всё, чтобы дело «спустили на тормозах».
Со времени тех событий прошло три четверти века. Стоит ли ворошить прошлое, разоблачать предателей, которые давно умерли?
Мартиросян: Стоит. И дело даже не в конкретных фамилиях. Дело в исторической справедливости, в честности. Сталин сделал Жукова символом Победы. Потому, что глубоко уважал русский народ и понимал, что ему пришлось вынести в ходе этой войны. Хотя сам прекрасно знал, что подлинным Суворовым Красной Армии, воистину Великим Маршалом Великой Победы, блистательнейшим полководцем, был умнейший и благородный Константин Рокоссовский. Но государствообразующему в СССР народу - Великому Русскому Народу - был нужен свой символ. Вот Жуков и стал им, потому как Рокоссовского «подвела» пятая графа - поляк он был.
Но как «маршал Победы» отблагодарил Сталина? Письмом на имя Хрущева от 19 мая 1956 года, в котором так облил грязью и оболгал своего Верховного Главнокомандующего, что даже пресловутый троцкист-кукурузник не выдержал и вскоре выгнал Жукова с поста министра обороны.
Сталина не предали только два маршала - Рокоссовский и создатель советской авиации дальнего действия маршал Александр Голованов. Остальные всю вину за 22 июня свалили на вождя. Как будто они ни при чем. Про то, что Жуков и вовсе предлагал сдать супостатам Москву, как-то не принято вспоминать…
Нынешнее поколение должно знать о той войне ВСЁ. Ведь ему внушают, что наши отцы, деды и прадеды были никудышными защитниками Родины, что они миллионами и по доброй воле сдавались в плен, а оружия «злобные коммунисты» им не давали. Многие уже искренне верят, что это Сталин виновен в трагедии 22 июня - он-де не внял предостережениям мудрого Жукова. Мифов развелось великое множество, в том числе посеянных иностранными разведками.
На алтарь Великой Победы советский народ положил 27 миллионов полных сил и светлых помыслов жизней наших с Вами соотечественников. И об этом нельзя забывать. Потому-то мы обязаны знать все, как бы ни была горька эта правда. Иначе ничему не научимся. Мы должны ясно понимать, с кем пришлось сразиться нашим славным предкам.
Но самым сложным вопросом в исследовании причин поражений РККА в лето 1941 года остаётся вопрос — всё же было или не было организованное предательство в Красной Армии?
И если было — не оно ли, это предательство, и было причиной тех поражений? И насколько с этим предательством мог быть связан тот же Г. К. Жуков и С.К. Тимошенко?
В некоторых умах в России господствует убеждённость в том, что-де никакого заговора военных в «1937 году» не было, что вообще в СССР в те годы не было ни военного, ни экономического, ни общеполитического заговора. Сталин всё это выдумал, чтобы «незаконно» уничтожить «гениальных» полководцев, «гениальных» физиков-лириков и прочую творческую интеллигенцию.
Также, заодно, Сталин перебил кучу трудового народа в лице прежде всего «самых трудолюбивых» крестьян (наверное хотел, чтоб все побыстрее перемерли в России ).
В СССР вообще не было никакой «оппозиции» курсу Сталина направленного на развитие страны. Были споры бухариных по мелким и не значительным вопросам в экономике (а сам Бухарин вообще написал «Конституцию 1936 года»!), и было робкое несогласие тухачевских против «засилья» буденовщины и ворошиловщины в Красной Армии. Да и на Западе никто не хотел нападать на СССР-Россию.
Призывали Сталина быть «демократичнее», но нападать на СССР даже не помышляли. Но вот сам Тиран только и думал о том, чтоб побольше перебить народу, да напасть на кого-нибудь. Что на самом деле все поголовно мечтали о процветании России и все Сталина поддерживали. Но Сталин, в силу своего тиранства (а возможно и сумасшествия) вечно искал «несогласных». Вот так всё просто.
Почему отрицаются все эти военные, политические, экономические саботажи? Да потому, что признав факт наличия в СССР-России антисталинской оппозиции во все годы его правления (в тех или иных масштабах), придётся объяснить не только то, на основе каких законов эта «оппозиция» преследовалась и за что их «сажали», но и чем реально занималась и в чьих интересах, чего хотела «оппозиция» достичь и достигла в своей борьбе с «ненавистным режимом».
Отрицание наличия антисталинской оппозиции вообще, а также какого-то ни было заговора военных перед войной и тем более в начале войны, на руку всем «историкам». И официозу, и ненавистникам Сталина, и некоторым «объективным» историкам нового поколения. Есть непреложная догма — Сталин злодей (или просто — не очень хороший человек), всех «оппозиционеров» расстрелял ещё в «37-м», поэтому никаких противников советской власти в стране не было, а значит во всём и виноват он один лично (в разных вариантах) — а это примитивизация исторической модели до 1 порядка рассмотрения деятельности только в паре «толпа — вождь».
Для историков конечно проще описывать такую примитивную модель, чем пытаться разобраться во всех подпроцессах в глобальном историческом процессе. Но как раз все факты тех лет, вся логика политической жизни в СССР говорит о том, что эта самая «оппозиция» сталинскому курсу никуда не исчезла даже с приходом в НКВД Берии в 1938 г.
Эта оппозиция действовавшая все годы правления Сталина, во время войны несколько поутихла. Но не потому, что совесть проснулась, а потому, что в условиях «военного времени» могли к стенке гораздо быстрее поставить. И самое главное — никто из этой братии не был способен на то, чтобы на равных воевать с Гитлером, тем более после того как поняли, что немцы на оккупированных территориях 1941 года несколько отличаются от германцев 1914-го и не собираются иметь дело с «оппозицией», как с будущей «правящей элитой» после уничтожения СССР-России. Но после войны, и тем более в последние годы жизни Сталина, «оппозиция» опять оживилась.
А уж после его смерти все его реформы стали сворачиваться просто открыто (об этом цикл статей «Государственный переворот 1953 года» http://inance.ru/2015/02/iuda/).
Что провозглашали Сталин и его команда ещё в 1925 году, на XIV съезде ВКП(б)?
«Мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке», «превратить нашу страну из аграрной в индустриальную, способную производить своими силами необходимое оборудование для собственной экономики и промышленности, не зависеть в этом от поставок и «помощи» Запада.
И что предлагала «оппозиция»?
Согласно планам оппозиции, «наша страна должна остаться ещё долго аграрной, должна вывозить сельскохозяйственные продукты и привозить оборудование» закупленное на Западе на эти продукты. К чему должна была привести подобная экономическая деятельность «оппозиции»?
Это привело бы к тому, что «наша страна никогда, или почти никогда, не могла бы индустриализироваться, наша страна из экономически самостоятельной единицы, опирающейся на внутренний рынок, должна была бы объективно превратиться в придаток общей капиталистической системы», мировой системы Запада, в сырьевой придаток (http://liewar.ru/kto-vyigral-vojnu/ ).
Ничего не напоминает в сегодняшние дни?
На вопрос о том, был, или не был заговор генералов летом 1941 года, на то, чтобы организовать «поражение в войне с Германией», можно попробовать поискать ответы в единственно доступном «Деле» генерала армии Павлова, которое более-менее сегодня опубликовано в разных книгах-исследованиях об этом периоде.
В книге Ю.И. Мухина «Если бы не генералы», приводятся куски таких показаний командующего ЗапОВО Героя Советского Союза, Генерала армии Д.Г. Павлова. Арестован Павлов был в первых числах июля 1941 года и в первых же показаниях стал заявлять, что он состоит в заговоре военных с целью нанести поражение СССР.
На этом месте у «разоблачителей сталинизма» враз заявляется стандартное — его «пытали именно для того, чтобы и выбить признание в традиционном для Сталина заговоре против Советской власти». Тратить время на опровержение подобного просто не хочется — ну, хорошо, «пытали» и боевой генерал «сознался»! А почему осудили и расстреляли по статье о «преступной халатности»? Сталин ведь полубезумный маньяк, не считающийся ни с какой «законностью», шили дела и покруче, сочиняя для подследственных всё что угодно.
Павлов
А интересно вот что. На основании показаний Павлова, примерно через неделю, арестовывается Герой Советского Союза, герой Финской компании, заместитель наркома обороны (курирующий строительство укрепрайонов, кажется) генерал армии К.А. Мерецков. Арестовывается всего лишь на заявлении Павлова, что Мерецков, в компании, «под шафе», сболтнул, мол:
…в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет
Также Павлов заявил, что
… Генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10.
Генерал Мерецков был начальником Генштаба всего 5 месяцев, с августа 1940 года, по январь 1941-го. С февраля 1941 г. начальником Генштаба был Г.К. Жуков. И было бы логичнее арестовывать и допрашивать Жукова, а не Мерецкова, и тем более не за пьяные разговоры. Но «Дело» на генерала Мерецкова, которого отпустили уже через две недели после ареста, и которого в итоге ни в чем не обвиняли — недоступно.
И тут уже хочется спросить современных «хранителей тайн» — А в чём проблема? Человек отпущен из «сталинско-бериевских застенков», как невиновный! А его «Дело» до сих пор не подлежит опубликованию и изучению? Интересно, какие вопросы задавали «палачи-следователи» генералу Мерецкову, и какие ответы давал генерал, если до сих пор с них не снят гриф секретности? Похоже, «ответ» в этом странном «Деле» надо искать в том, какую должность исполнял Мерецков до этого, когда он был начальником Генерального штаба.
Решение на начало боевых действий против другого государства, на начало войны, глава страны принимает только при наличии неких разведывательных и аналитических данных. При этом глава государства должен быть уверен, что его решение абсолютно верное и не приведет к поражению, в случае нападения на другую страну, тем более такую, как СССР тогда, занимавшую Второе место в Мире по экономической (а значит и Военной!) Мощи.
Гитлер подписывает «План «Барбаросса» как раз в декабре 1940 года. И значит на момент подписания этого «плана», предусматривающего конкретные направления главных ударов, Гитлер знал о СССР что-то такое , что позволило ему пойти на такой шаг.
Также известно из учебников школьной Истории, что Гитлер и всё его окружение (а также Англия и США ), давали СССР срок на пару недель, максимум пару месяцев, для «сопротивления», что в СССР произойдет «революция» сразу после его нападения, что на национальных окраинах произойдут восстания и «тюрьма народов» распадётся сама собой.
Сегодня Гитлера всё ещё модно считать «авантюристом», «параноиком» и страдальцем многих разных нервных (и не только) болезней. Но таковым его считать принято от большого лукавства, что наших и, что, особенно важно, западных историков, не желающих акцентирования внимания читателей на забугорных спонсорах «фюрера». Гитлер подписывает план нападения на СССР, также имея на руках некую информацию, которая позволит по его расчётам, победить в войне с СССР. И это не только «астрологические прогнозы».
Гитлер уже в декабре что-то знает. Утверждает «План «Барбаросса» и начинает торопиться с его выполнением, хотя реально Гитлер и к июню 41 не был до конца готов воевать. Но его также усердно подталкивали и англичане! Мог получить Гитлер некую информацию и через Англию, или всё же «напрямую», из Москвы?
Англичане ведь, ну очень усердно толкали Гитлера на СССР. И Сталин это знал. В 1914 г. были истории с передачей Германии мобилизационных планов России царскими генералами? Вроде были. Когда округ-фронт Павлова рухнул и сам Павлов стал болтать на следствии о «предательстве» именно Мерецкова (а не того же Жукова), то Сталин хорошо изучивший историю Первой Мировой, и причины её поражения в которой были замешаны и царский генералитет, мог допустить, что при Мерецкове из Генштаба могла произойти некая утечка, которая «подтолкнула» Гитлера на принятие «решения»? Мог. Остаётся нашим историкам-копателям искать причину того, почему Гитлер подписал «Барбароссу», и почему он был так уверен , что СССР не продержится и пару месяцев.
А «Дело» на генерала К. А. Мерецкова, закрытое в июле 41-го, может помочь в этом.
У нас любят восхищаться тем, что суть плана «Барбаросса» лежала на столе у Сталина чуть не через пару дней после его утверждения Гитлером — правда, тиран-деспот «не смог воспользоваться» полученной информацией. А может и «на столе» у Гитлера лежали некие «планы» в СССР?
Сегодня ведь уже известно, что в аппарате у А.И. Микояна была агентура перед войной, работающая на Германию. В ведомстве у Вознесенского после войны пропадали особо секретные документы связанные с госпланированием? Так что ничего «необычного» в том, что и в советском Генштабе могли служить не очень «преданные Родине» офицеры, нет. Чем советские командиры отличались от тех же царских в своей сути? Тоже люди, которые не верят в возможность победы над Германией, т.к. знают о готовящемся предательстве, о его масштабах.
Мерецков, по показаниям Павлова, об этом в принципе и говорит, мол если немцы нападут, то СССР обязательно проиграет, а «…в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет». Может Мерецковы, на случай неизбежного нападения Гитлера на СССР «и победы германской армии», уже как-то подсуетились, чтобы их не забыли новые хозяева? Данное предположение уже выдвигали в своих книгах и Ю.И. Мухин, и А.Б. Мартиросян и многие другие исследователи.
Другое дело, что найти документальное подтверждение подобным фактам практически невозможно. Если бы что-то подобное и произошло, то подтверждение такого предательства тщательно скрывалось бы. Как скрывается сегодня до сих пор факт приведения в «повышенную» и «полную боевую готовность» частей западных округов 18 июня 1941 года — за 4 дня до нападения Германии на СССР.
Утраченный приказ от 18 июня 1941 года
Ещё при жизни Сталина и по его приказу в конце 40-х — начале 50-х гг. под руководством начальника Военно-научного Управления Генерального штаба генерал-полковника А. П. Покровского велась тщательная работа по обобщению опыта сосредоточения и развертывания войск западных приграничных округов по плану прикрытия государственной границы 1941 году накануне Великой Отечественной войны.
Под этим прикрытием продолжалось тщательное расследование причин невероятной трагедии 22 июня, которое в глубокой тайне было инициировано Сталиным еще в начале войны. С этой целью участникам тех событий, занимавшим в начальный период войны различные командные должности в войсках западных приграничных округов, были заданы пять вопросов:
- Был ли доведён до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
- С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
- Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?
- Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
- Насколько штабы были подготовлены к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
Вы только вдумайтесь в суть поставленных вопросов! Ведь они же однозначно свидетельствуют о том, что Сталин всерьез и не без оснований подозревал предательство части генералитета, в том числе и в вопросе о приведении войск в боевую готовность, что и привело к невиданной трагедии, ценой которой стала гибель 27 миллионов граждан Советского Союза!
Ведь Сталин знал об истинном масштабе общих демографических потерь Советского Союза в войне. Он сам после войны все время горько сожалел, что война выбила около 30 млн. человек советских граждан. Жаль только, что сам публично не озвучил эту цифру, чтобы в дальнейшем не было спекуляций. Правда, по политическим соображениям сразу после войны этого, очевидно, не стоило делать. О материальном ущербе уж и не говорим, ибо даже астрономические его цифры ничто в сравнении с человеческими жизнями!
В те годы опрос являлся секретным мероприятием. Прошло время, наступило, казалось бы, время гласности. Честные историки в погонах решили обратиться к материалам этого опроса. И вот знаменитый и авторитетнейший «Военно-исторический журнал», начиная с № 3 1989 году, стал печатать ответы советских генералов на указанные выше вопросы, поочередно посвящая одну статью в номере ответу на один вопрос.
Удалось опубликовать ответы генералов только на два первых вопроса, потому как едва только очередь дошла до ответов на вопрос «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность?», безо всяких объяснений публикация была прекращена. А главному редактору ВИЖ так дали по шапке и по рукам, что не приведи Господь…
Однако и того, что успели опубликовать, оказалось вполне достаточно, чтобы вбить хороший-прехороший осиновый кол в донельзя лживые байки Хрущёва, Жукова и иже с ними лгунов о том, что-де накануне войны Сталин не разрешал привести войска в боевую готовность. Потому что все те, чьи ответы были приведены в первых публикациях, оперировали датами в диапазоне от 13—14 до 24.00 21 июня.
Шифротелеграмма с приказом N962/ш командующего ВВС ЗапОВО: РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА N217 Из Лиды Подана 4:08 21.6.41 Принята 8:00 21.6.41 Поступила в ОШШС 8:05 21.6.41 Расшифрована 8:15 21.6.41г. Адрес: Командирам АД, нач-кам районов авиационного базирования, к-рам отдельных АП.
Командующий ВВС приказал все части привести в боевую готовность , подвести необходимое количество боеприпасов принять необходимые меры маскировки аэродромов, матчасти и транспорта. Об исполнении донести 21.6.41г. повторяю 21.6.41г. к 18:00. N962/ш Тараненко Абзац нач-кам ШШС Немедленно ознакомить данной шифровкой нач-ков районов авиационного базирования. (ЦАМО РФ, фонд 14 Гв. БАП, оп.178446, д. 2, л. 310.) http://svoim.info/201410/10-6-1.jpg
Приведём пару ответов военначальников.
Генерал-полковник танковых войск П.П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО):
16 июня (!) в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н. М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности.
18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.
16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А. В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».
Генерал-майор П.И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии):
20 июня 1941 года я получил такую шифровку из Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубежи подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года». Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения.
Что любопытно. Всякое упоминание, даже намеки на существование директивы от 18 июня 1941 г. исчезли. Без малого полвека назад исчезли. Поэтому установить её номер, а также координаты хранения в архивах сейчас едва ли возможно. А ведь следует вспомнить, что именно Жуков стал министром обороны и получил доступ ко всем архивам. Но «Не в силе Бог — но в Правде»!
Следы этой телеграммы остались, причём не только в письменном виде, но прежде всего там, где их менее всего жаждал бы увидеть маршал Жуков. Они остались в протоколах следствия и судебного разбирательства по делу арестованных вместе с Павловым Д.Г. командиров Западного особого военного округа, санкцию на арест и привлечение к суду которых утвердил лично Жуков. На 70-м листе 4-го тома следственного дела по их обвинению зафиксированы следующие слова начальника связи ЗапОВО генерала Андрея Терентьевича Григорьева:
И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность.
Телеграмма, значит, была — в этом смысле особое значение имеет бывшая должность Григорьева. Он был начальником связи ЗапОВО, то есть телеграмма прошла через его руки! И на суде Григорьев подтвердил это следующими словами: «Всё это верно» (Федюнинский И.И. Поднятые по тревоге. М., 1960, с. 11 — 12. Неизвестная Россия, XX век. Кн. II. М., 1992, с. 106. История Великой Отечественной войны. М., 1965. Т. 6. С. 135.).
Но ладно бы это, но явный саботаж приведения войск в полную боевую готовность был осуществлён Жуковым и Тимошенко даже в отношении знаменитой «Директивы №1» от 21 июня 1941 года (ЦА МО. Ф. 48А. Оп. 1554. Д. 3. Л. 257 — 259.), написанной после начавшегося в 12:00 21 июня совещания Будённого, Тимошенко, Жукова и Сталина в Москве.
Судя по документам, а также словам Н.Г. Кузнецова, который к полуночи по вызову прибыл к Тимошенко, Жуков и Тимошенко почему-то проваландались с этой директивой до ночи — она ушла в войска только в 00.30 22 июня! Два высших военных руководителя в течение как минимум 7 (семи!) часов почему-то не могли «родить» директиву № 1 объёмом всего-то в полстраницы! А если исходить из содержания дневника С. М. Будённого, то и вовсе выходит, что с 12.00 21 июня до 00.30 22 июня!
В результате единственные войска, которые действительно были приведены в полную боевую готовность, — это подчинявшиеся Берия пограничные и внутренние войска. Там она была объявлена уже в 21.30 21 июня, то есть за 6 часов до начала агрессии! Одновременно полная боевая готовность была объявлена во всех органах НКВД и НКГБ.
После принятия принципиального решения Генштаб с наркоматом обороны только в 00.30 мин. 22 июня отправили Директиву № 1 в округа. Вполне понятно, что её расшифровку в округах осуществляли уже под варварские бомбардировки гитлеровцев… «Боевые порядки» мирно спавших, в том числе и после культмероприятий, за четыре же дня до агрессии по личному указанию Сталина предупрежденных войск первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона в мгновение ока были смяты, раздавлены и уничтожены. Произошло то, что в этих условиях и должно было произойти!..
А после убийства Сталина Жуков на пару с Хрущёвым родил миф о том, что-де Иосиф Виссарионович не разрешал приводить войска в боевую готовность?! Только вот позабыл он одну деталь. В вышедшей из-под его пера «Директиве № 1» — в действительности-то её авторство принадлежит Будённому с одобрения Сталина — было указано:
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
На этот нюанс десятилетиями никто не обращал внимания. К сожалению, и автор тоже. На смысл этой малюсенькой, но, как оказалось, имеющей колоссальнейшее значение детали внимание обратил бывший офицер российской армии и вдумчивый читатель из Пензы — Олег Юрьевич Козинкин. Согласно его сугубо профессиональному разъяснению, которое он проверил также и с помощью своего друга — начальника кафедры тактики одного из военных училищ, — «быть в полной боевой готовности» в такой директиве означает, что приказ о приведении войск в полную боевую готовность был отдан ранее! А ведь верно же! В том числе и поэтому в 13.00 по московскому времени 22 июня Сталин «врезал» Тимошенко и Жукову следующими словами:
Вы прикрываетесь внезапностью. Имейте в виду — немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии.
Произнести же такие обвиняющие слова «Вы прикрываетесь внезапностью!» Сталин мог только в одном случае — в случае, если действительно войскам заблаговременно был дан приказ быть в полной боевой готовности. И он знал, что такой приказ он сам же лично и отдал! Так что «стратеги» получили «на орехи» вполне справедливо…
Вот так маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков и высек себя немилосердно за свою же ложь! А заодно и Хрущева и иже с ним! Жаль только, что не солёными розгами…
Вывод
Заговор маршалов, как минимум, Жукова и Тимошенко, как минимум в том, чтобы скрыть если не прямой саботаж, то своё разгильдяйство — был. Скорее всего заговор был многослойным, поскольку нахрапистость маршалов с их желанием «контрблицкрига» и «войны на вражеской территории» умело использовалась, как минимум Западом (а если точнее, то Англией и «ястребиными» кругами США) для того, чтобы присоединиться к гитлеровской коалиции в войне с СССР.
Запад в свою очередь использовался глобальными силами, желавшими свернуть проект построения социализма в отдельно взятой стране, в который Сталин превратил проект страны-«хвороста для мировой революции» Троцкого (об этом http://inance.ru/2015/06/oni/). Но этим их планам не дано было осуществиться, Гитлер пал, к тому же обозначился курс на сближение США и СССР, чем ярким примером служит голливудский фильм «Миссия в Москву» о судах над троцкистами:
К сожалению цена за такие достижения была огромной — это не только 30 миллионов жизней советских людей, но и дальнейший развал СССР после того, как в 1953 году был осуществлён государственный переворот. Одну из ключевых ролей в этих событиях этого переворота играл и Жуков, которого могли привлечь на свою сторону, пригрозив обнародованием результатов комиссии Покровского к тому времени уже завершившей свою основную работу по выяснению причин трагедии 22 июня 1941 года.
Заключение
В качестве заключения приведём приведём отрывок из книги Сергея Мальцева «Невидимая битва» (http://www.n-bitva.narod.ru/chitat.htm), в котором отразился 7 порядок рассмотрения исторических процессов:
Иерархия Разума и Света — вершина и основа мира, созданного Разумом и Светом. Иерархия тьмы, на какой бы планете она ни появилась, — тупиковое, временное явление, это самые настоящие отбросы, которые на какое-то время сохраняют свои способности, достигнутые ими когда-то, до момента отрыва от духовной эволюции.
Но в Битве с иерархией тьмы Иерархии Света приходится считаться с выбором человека, очень часто встающего на сторону Зла и отдающего Злу свою духовную и физическую силу. Она вынуждена считаться со свободным выбором человека, потому что свободный выбор — это то, без чего человек не будет человеком, а будет лишь дрессированным животным. Лишает человека свободы выбора как раз другая сторона — тёмная иерархия. Методом внушения, обмана или запугивания.
Мы видим в повседневной жизни, как легко человек поддается овеществлению. Стоит только создать соответствующий научный миф, какие-нибудь «-измы», рационально их обосновать, и тогда мы готовы рассматривать самих себя просто как биологический материал. Способны ли мы тогда уважать себя и других? Нет, мы будем распростерты перед каким-нибудь более могущественным механизмом, перед силой, перед каким-нибудь «божеством», фюрером или «Галактическим советом» и ради него пойдем по головам других. Способны ли мы будем принимать решения и брать на себя ответственность за них? Нет, мы передадим ответственность за себя системе или «божеству» и позволим принимать за нас решения. Способны ли будем бороться за осуществление нашего уникального, единственного смысла, того предназначения, с которым каждый из нас приходит в этот мир? Нет, мы будем осуществлять чужие смыслы, служить чужим интересам.
Получается тогда, что наука может быть в услужении у Зла, у деградации и рабства?
Нет, подлинная наука не может вести к рабству. А значит, нужно внимательно смотреть, что является подлинной наукой, а что является просто чьим-то подсознательным или сознательным стремлением овеществить весь живой, чувствующий и думающий, мир.
Не может быть живое существо просто механизмом, просто набором биологических обусловленностей, замкнутых на самих себя. Не может быть такой мёртвой обусловленностью, механистичностью весь мир, который эволюционирует, а значит, непрерывно перерастает сам себя в качестве, во внутреннем измерении. Не составляет одна только механистичность сущность мира. Не является механистичность и сущностью человека.
Потому что в каждое мгновение своей жизни человек принимает свои решения, делает свой сознательный, свой свободный выбор. Выбор между Добром и Злом. И мы видели, заглянув в живую душу истории и заглянув за черту материальной, биологической жизни, что Добро и Зло реальны, что они есть, существуют. Они есть не где-то на далекой звезде или в романтических мечтах, а они присутствуют каждое мгновение рядом с нами и в нас самих. И в любых условиях, даже в самом ядре Зла, у человека всегда есть выбор и возможность быть и оставаться человеком. В Битве со Злом у человека всегда есть выбор, выбор стать победителем.
Предоставим последнее слово в нашем исследовании Виктору Франклу (австрийский психиатр, психолог и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря):
Прошедшие годы, пожалуй, отрезвили нас. Вместе с тем они показали нам и то, что с человеческим в человеке нельзя не считаться, они научили нас тому, что всё зависит от человека. В памяти о концлагере сохранился человек. Я хочу упомянуть лишь одного из начальников того лагеря, в который я попал под конец и из которого был освобожден. Он был эсэсовцем.
Когда лагерь был освобожден, стало известным то, о чем раньше знал лишь лагерный врач, сам из заключенных: этот человек из лагерного начальства выкладывал из своего кармана немалые деньги, чтобы доставать из аптеки в ближайшем населенном пункте медикаменты для заключенных! Староста же того же лагеря, сам тоже заключенный, был строже, чем все охранники-эсэсовцы, вместе взятые; он бил заключенных когда, где и как только мог, в то время как, например, начальник, про которого я говорил, насколько мне известно, ни разу не поднял руку на кого-нибудь из «своих» заключенных.
В этом проявился человек. Человек сохранился. В огне страданий, в котором он плавился, обнажилась его суть.
Если мы спросим себя о самом главном опыте, который дали нам концентрационные лагеря, эта жизнь в бездне, то из всего пережитого нами можно выделить такую квинтэссенцию: мы узнали человека, как, может быть, не знало его ни одно из предшествующих поколений. Что же такое человек? Это существо, постоянно принимающее решение, что оно такое. Это существо, которое изобрело газовые камеры, но это и существо, которое шло в эти газовые камеры с гордо поднятой головой и с молитвой на устах…
Молодёжная аналитическая группа
У уроков Великой Отечественной войны - два аспекта: информационно-военный и историко-практический. У последнего, в свою очередь, две стороны. Одна - собственно историческая: правдивое знание фактов нашей истории, войны. Другая - практическая: история не повторяется в целом, но повторяются многие детали. Например, предательство как фактор, который порой играет решающую роль. Уже на наших глазах в судьбах СССР, Югославии, Ирака, Ливии большую роль сыграло предательство, причём, предательство не "человека с улицы", а представителей правящих верхушек - лиц и целых групп. А разве не предательство генералов лежит у основания февральского переворота 1917 г.? Именно оно стало, конечно же, не причиной, но спусковым крючком разрушения Российской империи. "Шотландец клятву преступил, за грош он короля сгубил", - это о том, как шотландская гвардия сдала Карла I во время английской революции. Имело место предательство и во время Великой Отечественной войны, причём, на самом высоком уровне - достаточно вспомнить генерала Власова, да и не только его.
В связи с этим можно сказать, что анализ механизма предательства во время кризисов и войн - мы живём в условиях разрастающегося мирового кризиса и в военную эпоху - дело весьма практическое и архиактуальное. Особенно если учесть, какая часть российских верхов держит деньги в банках Запада, имеет там недвижимость и учит там своих детей. А как говаривал помощник президента Никсона Чак Колсон, если вы взяли кого-то за гениталии, остальные части тела придут сами.
Одно из направлений информационной войны, направленной против роли и значения Победы в Великой Отечественной войне, - антисталинская истерия в самых разных её формах, где центральное место занимают два мифа: о "сталинских репрессиях" и о вине Сталина за катастрофу 22 июня, за поражения лета 1941 года. Проще говоря, за то, что якобы из-за его "доверия Гитлеру", "недоверия к собственной разведке", "кровожадности", "запрета отвечать огнём на немецкое вторжение в первые часы войны" и т.п. мы чуть не проиграли войну.
Первыми этот миф запустили вовсе не наши заклятые друзья на Западе, хотя и они изрядно перестарались на эту тему, а Хрущёв, о котором Черчилль сказал, что тот сделал для разрушения коммунизма значительно больше, чем сам английский премьер. То же самое он мог сказать о многих сталинских маршалах и генералах. Когда-то они трепетали перед вождём, но после ХХ съезда, этих сатурналий номенклатуры, оказались готовы облить его грязью по первому кивку нового хозяина. К чести советской армии, далеко не все пошли на ложь и унижение. Например, маршалы К.К. Рокоссовский и Е.А. Голованов слова худого о Сталине не сказали, хотя из них это слово и пытались выдавить.
Впрочем, не только холуйство двигало генералами. Ведь обвинив Сталина в поражениях начального периода войны, можно было снять вину с себя лично и с военного истеблишмента в целом. После смерти Сталина, можно было не бояться расследования причин трагедии 22 июня - оно началось во время войны и прекратилось только со смертью вождя. Теперь можно было ковать мифы. Мифы, о которых идёт речь, подхватили сначала "шестидесятники", стремившиеся пригреться у ног новой власти, затем эти мифы перекочевали на Запад, а во времена горбачёвщины бумерангом вернулись обратно, сыграв немалую роль в той вакханалии, которую устроила перестроечная шпана под взмахи дирижёрской палочки главного идеолога-перевёртыша перестройки.
Мифы хрущёвцев и перестройщиков удивительно органично переплелись с нацистско-британскими интерпретациями причин войны и механизмов её начала. До сих пор многие из этих мифов живы: и потому, что есть заказ, и потому, что есть страх перед историческим возмездием, и потому, что мало информации - бoльшая часть материалов, связанных с историей непосредственного кануна и первых дней Великой Отечественной войны, до сих пор не разобрана. Плюс сознательные искажения, фальсификации. Тем не менее, за последние годы сделано очень много в плане восстановления реальной исторической картины и развенчания антисоветских и антисталинских мифов.
Одним из наиболее успешных ученых, работающих в данном направлении, является Арсен Беникович Мартиросян - автор более двух десятков книг, посвящённых истории 1930-х-50-х гг., в том числе борьбе советской и британской разведок в 1930-е годы, Великой Отечественной войне, Сталину, Берия. Главная тема его нового двухтомного исследования - причины катастрофы 22 июня. По мнению автора, причина - предательство части советского генералитета и офицерского корпуса. Главную вину Мартиросян аргументированно возлагает на "киевскую мафию" - группу генералов-выходцев из Киевского военного округа (КОВО) во главе с наркомом обороны Тимошенко и начальником Генштаба Жуковым.
Тематически двухтомник распадается на три неравные части: две небольшие (одна посвящена тому, как британцы готовили мировые войны, вторая - непосредственной подготовке ими нападения Гитлера на СССР в течение 10 лет, предшествовавших войне) и огромная третья, посвящённая детальному анализу последних 10 дней июня 1941 г.
Одна из линий фальсификации истории Второй мировой войны (да и Первой тоже) - попытка представить её в качестве случайной. Работа Мартиросяна, как и большое число других серьёзных исследований, не оставляет камня на камне от этой убогой схемы, из-за которой торчат уши заинтересованных лиц, а точнее - государств и наднациональных групп. Вторая мировая война логически вытекала из Первой и должна была решить те задачи, которые так и не решила Первая мировая война. Проницательные современники уже в 1919 г. говорили о том, что Версальский мир сделал практически неизбежной Вторую мировую. Добавлю, что разведуправление Генштаба Российской империи еще в 1916 г., полагая, что страны Антанты одержат победу над Германской империей и ее союзниками, считало неизбежным возникновение новой войны через 20 лет.
Мир с логической неизбежностью шёл к новой войне из-за целого клубка противоречий, прежде всего британско-американских: заокеанские "кузены" поставили задачу разрушить Британскую империю, но не своими руками, а руками немцев, поэтому и вкладывали в Гитлера. Британцы мечтали об уничтожении России, теперь уже советской, тоже чужими руками и поэтому тоже вкладывали в Гитлера. Международный капитал в целом был заинтересован в достижении двух целей. Во-первых, в уничтожении национальных государств в Европе. Именно это Я. Шахт, "финансовый гений Третьего рейха", обещал банкирам еще в 1931 г. в случае прихода Гитлера к власти, что хорошо показывает целый ряд работ, в частности "Трагедия и мечта" К. Куигли и "Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх" Г. Препараты. Во-вторых, в установлении контроля над двумя новыми мировыми промышленными центрами: Донецко-Днепропетровским (после советской модернизации) и Урало-Кузбасским, находившимися на территории СССР. В мире тогда существовало всего пять таких центров, и два из них - в Советском Союзе (на Западе - Пенсильвания, Бирмингем, Рур). Наконец, особое значение имел этно-демографи- ческий ("расовый", как сказали бы в Рейхе) аспект, причём, не только для немцев, но и для создателей расизма как доктрины - британцев: в 1939 г. 46% населения Европы составляли славяне, которые, по прогнозам, к середине ХХ века должны были составить более половины населения Европы.
В этой ситуации именно Великобритания сделала всё, чтобы натравить Гитлера на СССР. Собственно, для того и затевался Мюнхенский сговор. Вовсе не симпатизировавший СССР маститый американский журналист У. Липпман заметил по поводу Мюнхена: Великобритания и Франция сдавали Гитлеру Чехословакию в надежде, что Германия и СССР начнут воевать друг с другом и истощат себя. Кроме получения с Чехословакии оружия и обмундирования для 50 дивизий, военно-промышленного комплекса и золотого запаса, Гитлер выводился на ближайший к границам СССР плацдарм для нападения. Однако, как отмечает Г. Препарата, здесь-то Гитлер, который понял, что его загоняют в ловушку, и попытался соскочить с британского крючка. Чехию он превратил в протекторат Богемия и Моравия, а Словакию провозгласил суверенным государством, независимость которого гарантировал лично. Тем самым Гитлер ясно дал понять британским кукловодам, что воевать с СССР в ближайшее время он не собирается. Да и не было у Германии в тот момент потенциала для мировой войны. Это доказали американские экономисты, специально исследовавшие этот вопрос в 1950-е годы. Германия была бы готова к мировой войне в 1944-1946 гг., но это, естественно, не устраивало британцев. И по их наущению Рейх стала провоцировать Польша, руководство которой в предвоенный период Черчилль охарактеризовал как "гнуснейшее из гнуснейших". Польша ультимативно потребовала для себя протектората над Словакией, на что Гитлер пойти не мог, он понял: чтобы избежать мировой войны сейчас, но готовиться к ней в будущем, надо решить польскую проблему. А для этого нужно договариваться с Советским Союзом, что и было сделано.
Благодаря германо-советскому договору СССР вышел из изоляции, в которую его пытались загнать Мюнхеном, и получил почти два года передышки. А в том, что принципиально войны не избежать, у советского руководства не было никаких иллюзий. Мартиросян приводит показательный эпизод: во время августовских переговоров 1939 г. Сталин, отвечая на один из вопросов Риббентропа, сказал: "Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нас". А когда Риббентроп попытался начать своё выступление с фразы о "духе братства" между немецким и русским народами, Молотов оборвал его: "Между нами не может быть братства. Если хотите, поговорим о деле". Это к вопросу о том, верили ли советские руководители и Сталин, в частности, Гитлеру.
Особый интерес в работе Мартиросяна представляет анализ майско-июньских событий 1941 г., ставших прелюдией к войне. 4 мая, выступая в Рейхстаге с речью о внутренней и внешней политике, Гитлер ни разу не назвал СССР - как будто его не существовало. На следующий день, 5 мая - ответный ход: выступая на приёме в Кремле в честь выпускников военных академий, Сталин довольно резко высказался по поводу Германии. А 6 мая состоялось его назначение на пост председателя Совнаркома - Сталин официально стал главой правительства. 10 мая (по другой версии - раньше) Гесс перелетел в Великобританию (ответом СССР стали учения ВДВ и призыв на службу 800 тыс. резервистов, а затем ещё 300 тыс.) и начались секретные переговоры наци № 2 с представителями британской верхушки.
Это сейчас, пользуясь тем, что документы по Гессу засекречены до 2017 г., а его самого отправили на тот свет, как только СССР высказал готовность выпустить его из Шпандау (узнав об этом, Гесс сказал сыну по телефону, что теперь англичане его точно убьют - через несколько дней его нашли повешенным), англичане делают вид, что с самого начала отнеслись к Гессу, как к преступнику. На самом же деле они вели интенсивные переговоры, о ходе и содержании которых Сталин, кстати, получал донесения от нашей разведки чуть ли не со стола переговоров.
Решающий сдвиг в секретных переговорах произошёл 9 июня. В тот день к переговорам с Гессом по поручению Черчилля подключился лорд-канцлер Великобритании Джон Саймон - в 1935 г. он был министром иностранных дел, давшим во время мартовских британско-германских переговоров "зелёный свет" Германии в её экспансии на восток.
Узнав об этом на следующий день, Сталин прекрасно понял: британцы дали немцам некие гарантии, и не случайно уже 10 июня Гитлер окончательно назначил 22 июня датой нападения на СССР и приказал начать переброску на германо-советскую границу дополнительных контингентов войск из Франции, оставив там всего 14-15 дивизий. Прав Мартиросян - без британских гарантий Гитлер на это никогда бы не решился.
Опасаясь, что, сговорившись, немцы и британцы устроят провокацию, обвинят СССР в агрессии и, воспользовавшись этим как поводом для замирения, нанесут совместный удар по СССР, Сталин, исходя из данных разведки, инициировал знаменитое заявление ТАСС от 13 июня (опубликовано в прессе 14 июня), выдержанное в миролюбивом тоне.
Это заявление используется хулителями Сталина в качестве доказательства "глупости вождя", "его стремления заискивать перед Гитлером", пытаясь таким образом оттянуть войну. Эти люди почему-то полагают, что адресатом заявления был Гитлер. На самом деле Сталин прекрасно понимал неотвратимость войны. Но государство было к ней готово, и здесь самым главным было лишить кого бы то ни было на Западе и, прежде всего, пронемецкие круги США (которые в то время были весьма могущественны) приписать СССР агрессивные намерения. Именно такое впечатление у западных держав пытался создать Гитлер - и не случайно.
Дело в том, что ещё в 1937 г. Рузвельт заявил, что в случае нападения Германии на СССР, США выступят на стороне СССР, в противоположном случае они выступят на стороне Германии. А 17 апреля 1941 г. Конгресс США принял решение о том, что в случае советской агрессии против Германии США выступят в союзе с Гитлером. Это автоматически означало бы конец британско-германской войны и образование международного блока против СССР в составе США, Британской империи, Третьего рейха, Турции, Японии и каких-нибудь ещё мелких геополитических шакалов. Только идиот или предатель типа Резуна-Суворова может вешать лапшу на уши о том, что Сталин готовил вторжение в Европу. В таком случае Сталин имел бы против себя весь Запад плюс Японию, Финляндию и Турцию. Относительный военный потенциал СССР в 1937 г. специалисты (например, Пол Кеннеди в своей знаменитой работе "Взлёт и падение великих держав") оценивают в 14%, Германии - 14,4%, Великобритании - 10,2%, Франции - 4,2%, Италии - 2,5%, США - 41,7%, Японии - 2,5%; в сумме получается 14% против 86%. И даже возросшая к 22 июня 1941 г. военная мощь СССР всё равно намного уступала суммарной мощи указанного потенциального блока, члены которого также наращивали свою военную мощь.
Допустить такую ситуацию, Сталин, естественно, не мог, а потому всячески подчёркивал миролюбие СССР, но обращался он при этом не к Гитлеру, а к Рузвельту. В складывающейся ситуации США могли быть единственным реальным союзником СССР. К тому же, они могли сдержать (и сдержали) антисоветские поползновения Великобритании (разумеется, не из-за любви к нам, а из-за стремления разрушить Британскую империю). И американцы Сталина услышали. Поэтому не СССР оказался один против всего Запада, как это произошло с Россией в Крымской войне, а Гитлер - против союза русских и англосаксов. И кончилось всё руинами Рейхстага, а не Кремля. И был Парад Победы на Красной площади, когда к подножию мавзолея были брошены флаги нацистской Германии, их союзников и прихвостней (тех же власовцев), превращением СССР в одну из двух сверхдержав, крушением Британской империи (вот уж воистину вспомнишь гамлетовское "Ступай, отравленная сталь, по назначению"). И всё это - несмотря на катастрофу 22 июня, которую смакуют резуны-солонины-соколовы и прочая публика подобного сорта и запаха. Несмотря на летние поражения 1941 г. А ведь именно тот факт, что героическое сопротивление Красной армии - при всех поражениях - сорвало блицкриг и уже в сентябре 1941 г. лишило Гитлера шансов на победу. С той ресурсной базой, которую имел Рейх, победу над СССР можно было достичь только в одном случае - в случае разгрома СССР за 2-3 месяца. И катастрофа 22 июня, казалось, обещала именно такой вариант. Но гитлеры и предатели предполагали, а русский народ и советская система во главе со Сталиным располагали. Вернёмся, однако, в предвоенные дни.
После заявления ТАСС от 13 июня Гитлер приостановил выдвижение войск ударных группировок на исходные для нападения позиции. Мартиросян полагает, что, воспользовавшись ситуацией, он стал добиваться дополнительных гарантий. Не исключено, что Гитлер, понимая, кому адресовано заявление ТАСС, решил ещё раз взвесить "за" и "против" и, скорее всего, это само по себе стало средством давления на британцев - для них нападение Германии на СССР было единственным выходом из сложившейся ситуации, и они сделали всё, чтобы оно состоялось, предоставив определённые гарантии. Причём, гарантии эти несложно вычислить, исходя из дальнейших действий наших британских "союзников". Это обещание, что не ударят в спину рейха, т.е. не откроют второй фронт, что резко сократят бомбардировки Германии. И надо сказать, эти обещания британцы сдержали.
Ещё 4 сентября 1941 г. в разговоре с советским послом И. Майским - Мартиросян специально указывает на этот интереснейший факт - Черчилль проговорился, сказав, что открытия второго фронта не следует ожидать до 1944 г., т.е. британцы дали Гитлеру три года на изматывание и его Рейха, и СССР. Интенсивные бомбардировки Германии они возобновили лишь в 1943 г. под серьёзным давлением США, а второй фронт был открыт только в 1944 году, только после победы Советского Союза в битве на Курской дуге, когда англосаксы, наконец, осознали, что СССР вполне способен победить Третий рейх в одиночку и оказаться на берегах Атлантики.
Вполне возможно, что британцы дали и некие туманные обещания насчет заключения мира с Германией и возможных совместных действий против СССР для совместного раздела "русского пирога". История их поведения в кризисных ситуациях вполне позволяет предположить и такую возможность - достаточно вспомнить слова и дела министра иностранных дел Эдуарда Грея и Георга V по отношению к немецким дипломатам в канун Первой мировой войны: британцы уверенно говорили о своём нейтралитете как о решённом деле, а затем объявили Германии войну.
Получив, по-видимому, дополнительные гарантии, 18 июня Гитлер приказывает возобновить выдвижение войск на исходные для нападения позиции. В тот же день по результатам дополнительно к имевшейся разведывательной информации проведенной воздушной разведки, Сталин санкционировал направление в западные округа директивы о приведении войск первого эшелона в боевую готовность. ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ ДО АГРЕССИИ! Но британцы и тут остались верны себе: дав Гитлеру гарантии и толкнув его на СССР, они, во-первых, поторопились обеспечить себе алиби - 16 июня Криппс (ну прямо лучший друг СССР, у которого "об всех об нас душа болит"; как тут не вспомнить слова замечательного русского геополитика Е.А. Едрихина-Вандама о том, что хуже вражды с англосаксом может быть только одно - дружба с ним) сообщает советскому послу о скором, со дня на день, нападении Германии на СССР. Во-вторых, уже зная о нападении Германии, 12 июня британцы (кому, как не им было знать, что всё уже решено и сроки назначены) чудом удержались от уже почти окончательно санкционированной бомбёжки советского Закавказья. Очевидно, чтобы не оказаться в одной компании с агрессором или, паче того, не дай бог (бог Коварного Альбиона), не спугнуть его.
Здесь не место подробно говорить об одном важном аспекте британо-германской вражды, поэтому вкратце. В 1870-е годы немцы, воспользовавшись помощью британских континентальных масонских лож (немецкие ложи более столетия находились под руководством этих последних) для победы над Францией, после этой победы, по сути, разорвали с ними прежние отношения. Объединив свои ложи в единый всегерманский союз, немцы начали создавать альтернативный не только британским континентальным, но, самое главное, островным масонским ложам комплекс закрытых структур мирового управления. Такое британцы могли простить только американцам, но не немцам, и наказанием могло быть только одно - уничтожение Рейха чужими руками, что и было исполнено со второго раза, хотя сегодня подъём Германии внешне выглядит, как реванш.
Итак, нападение Гитлера на СССР - я согласен с Мартиросяном - могло осуществиться только в результате британско-германского сговора, которым британцы загоняли Гитлера в ловушку. У фюрера не было шанса не попасть в эту ловушку, а единственным шансом выскочить из неё был разгром СССР в течение двух-трёх месяцев, а ещё лучше - нескольких недель. Гитлер полагал, что, заполучив советские ресурсы, можно было бы начать другим языком разговаривать с британцами, раздавив совместно с японцами британские владения в Индии. Но сначала нужно было разгромить СССР - молниеносно. И, казалось, так и будет: во-первых, агент стратегического влияния Великобритании руководитель Абвера адмирал Канарис (ломбардские корни) убедил Гитлера, что у русских только один оборонительный эшелон (на самом деле было три) и что вся Красная Армия сконцентрирована у границы, а потому всю её можно уничтожить одним ударом. Во-вторых, британско-немецкому заговору должно было помочь то, что Мартиросян назвал антисталинским заговором генералов, или вторым изданием, вторым эшелоном заговора Тухачевского.
28 мая 1941 г. резидент ГРУ в Румынии сообщил в Центр, что, согласно добытой им у немцев информации, "русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита в кратчайший срок". Так оно и вышло. Кроме того, резидент сообщал: немцы рассчитывают, что после их нападения в Кремле произойдут некие изменения. И это уже было серьёзно…
В своё время многие шестидесятники, а затем и перестроечные и постперестроечные борзописцы пытались и пытаются навязать общественному мнению, что в катастрофических событиях 22 июня и последующих недель виноват Сталин и только Сталин. Якобы доверившись Гитлеру и не доверяя собственной разведке, он не только не готовил страну к войне, но и запретил ответные действия и открытие ответного огня по немцам 21–22 июня 1941 г.
Но первыми смастырили эту схему Хрущёв и ряд советских маршалов и генералов. Можно ли им верить? Ни в коем случае, говорит А.Б. Мартиросян, они лгут – на примере тщательного сопоставления текстов 10 изданий воспоминаний Жукова, вследствие чего Мартиросян называет его «четырежды брехуном Советского Союза», а также анализа ряда других «мемуаров», он убедительно это доказывает. «Почему нельзя безоглядно верить маршалам?» – целый параграф с таким названием посвятил Мартиросян ответу на этот вопрос в своей книге.
Ложь – это не только искажение, но и сокрытие истины, секрета. Какой секрет скрывали маршалы своими воспоминаниями? Да и было ли что скрывать? По-видимому, было нечто, причём настолько серьёзное, что бросало тень на значительную часть высшего командования страны, его действий в самом начале войны. Это нечто, по мнению Мартиросяна, – отчасти преступно-халатная, отчасти преступно-заговорщическая деятельность генералов в канун войны и сразу после её начала, которая привела к трагедии 22 июня. «Факт предательства части советского генералитета и офицерского корпуса – вот подлинная причина трагедии 22 июня 1941 г.», – пишет Мартиросян. И более развёрнуто: «Основу… трагедии 22 июня 1941 г. составило, увы, именно ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Оно выразилось в незаконной, негласной, ни с кем и никак не согласованной с высшим политическим руководством СССР подмене официального плана отражения грядущей агрессии Германии, злоумышленной подставе сосредоточенных в приграничной зоне советских войск под неминуемые поражение, разгром и уничтожение. Командование же на местах также внесло свой преступный вклад в ослабление мобилизационной и боевой готовности вверенных ему войск. Более того. Несмотря на то, что пока ещё трудно категорически утверждать, что задержка с отправкой директивы № 1 произошла в преступных целях, тем не менее, есть все основания категорически утверждать, что это было сделано умышленно. А на фоне поражения должен был быть осуществлён антигосударственный переворот силами военных, преследовавший цели свержения советской власти, физического уничтожения высшего руководства СССР (включая и убийство Сталина) и сепаратного замирения с нацистской Германией на унизительных для великой державы условиях». Тысяча страниц текста исследования посвящены доказательству этого тезиса. В центре доказательной базы – действия наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Жукова, или как называет их автор, «дуэта».
Уже в феврале 1941 г. нарком и начгенштаба, не отменяя формально план обороны страны, изменили его фактически. Как пишет Мартиросян, перешагнули через него: принцип активной обороны, реализации которого Красной Армией весьма опасалось немецкое командование, «дуэт» подменил принципом «жёсткой обороны» (в их терминологии – «упорной обороны») на линии государственной границы. Кроме того, генералы предполагали нанесение по вторгшемуся противнику немедленного контрудара, как когда-то планировал М.Н. Тухачевский, что быстро привело бы Красную Армию к сокрушительному поражению, особенно если учесть чудовищную плотность наступления вермахта в начале агрессии. К.К. Рокоссовский в мемуарах напишет, что накануне войны вообще не мог разобраться, в чём суть нашего плана: «если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжёлое поражение наших войск в начальный период войны». По сути, это обвинение в адрес «дуэта», причём если Жуков так свою вину и не признал, то не оставивший мемуаров осторожный Тимошенко, пишет Мартиросян, вынужденно охарактеризовал избранную стратегию войны «безграмотным сценарием».
95 лет назад, в конце декабря 1917 года, представители Франции и Великобритании Жорж Клемансо и Роберт Сесиль подписали тайную конвенцию о разделе юга России на сферы интересов и районы будущих операций британских и французских войск.
«План Антанты» был принят на совещании в Париже 23 декабря 1917 года и обнародован президентом США Вудро Вильсоном в канун 1918 года. План предусматривал раздел России на сферы влияния и носил название «Условия конвенции».
В английскую «сферу действий» вошли Кавказ, казачьи области Дона и Кубани, Средняя Азия, а во французскую – Украина, Бессарабия и Крым.
Лондон и Париж сошлись на том, что отныне будут рассматривать Россию не в качестве союзника по Антанте, а как территорию для реализации своих интервенционистских замыслов.
Заключение англо-французской конвенции стоит в одном ряду с таким «славным» деянием западных демократий, как подписание Мюнхенского соглашения 1938 года, по которому они выдали демократическую Чехословакию на растерзание Германии, Польши и Венгрии, что стало прологом Второй мировой войны.
Во время заключения Брестского мира. Март 1918 г.
Неудивительно, что об этих страницах своей стараются не вспоминать на Западе – слишком они противоречат набившим оскомину утверждениям о высоких моральных принципах, которыми якобы руководствуются западные политики.
Увы, 95-летие начала интервенции в России остаётся вне поля зрения российских политиков, учёных и СМИ.
Мне могут возразить, напомнив о том, что с советских времён начало интервенции принято датировать весной 1918 года. Однако этой периодизации противоречит как факт заключения англо-французской конвенции, так и вторжение в Бессарабию войск Румынии – другого «верного союзника» по Антанте. Оба события произошли в декабре 1917 года.
Данное уточнение имеет принципиальное значение.
Запад оправдывает вмешательство во внутренние дела России Брестским миром и необходимостью борьбы с Германией. Но последовательность событий была иной.
Брестский мир был заключён в марте 1918 года, а подписание англо-французской конвенции и вторжение румын в Бессарабию произошли на два с половиной месяца раньше.
В декабре 1917 года, когда Париж и Лондон заключили конвенцию, переговоры большевиков со странами Четверного союза лишь начинались.
Можно как угодно относиться к Ленину и его партии, но невозможно отрицать, что, придя к власти, вождь большевиков сразу же обратился к народам и правительствам воюющих государств с предложением немедленно заключить демократический мир – без аннексий и контрибуций.
Причём свой призыв он обратил «в особенности к сознательным рабочим трёх самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии».
8 (21) ноября Народный комиссариат по иностранным делам обратился к послам союзных держав с предложением заключения «немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров». Ни о каком сепаратном мире России с Германией речи не шло.
Союзники по Антанте решили вообще никак не реагировать на мирные инициативы большевиков. Тамошние «знатоки России» были уверены в том, что дни Советской власти сочтены.
14 (27) ноября Германия заявила о согласии начать переговоры о перемирии. Получив ответ Берлина, большевики предприняли очередную попытку заключить всеобщий мир.
Предложив Германии отсрочить на пять дней начало переговоров, 15 (28) ноября они обратились с предложением присоединиться к мирным переговорам к правительствам других государств. Оно осталось без ответа.
Начав переговоры с Германией, советская делегация сразу же заявила, что намерена вести разговор о прекращении войны вообще, а не о сепаратном соглашении.
Военная оккупация Молдовы Румынией. Март 1918 г.
Разногласия в позициях выяснились быстро, и большевики, добившись десятидневного перемирия (с 7 по 17 декабря), вернулись в Петроград, откуда вновь обратились к государствам Антанты с предложением начать всеобщие мирные переговоры.
В декабре Советское правительство несколько раз повторяло предложение. Тщетно: Антанта была категорически против выхода России из войны.
10 ноября начальники военных миссий государств Антанты при штабе верховного главнокомандующего, сославшись на договор от 23 августа (5 сентября) 1914 года, заключённый между Россией, Англией и Францией, потребовали выполнения обязательств, взятых царским и Временным правительствами.
Поскольку народ не хотел воевать, а союзники по Антанте – вести переговоры о мире, советское правительство оказалось между молотом и наковальней. В сложившихся условиях альтернативы сепаратному миру с государствами Четверного союза у него не было.
Это понимал и далёкий от симпатий к большевикам английский посол в России Д. Бьюкенен. В ноябре 1917 года на Парижской конференции государств Антанты он предостерёг руководителей коалиции от стремления путём грубого давления заставить Россию воевать: «Моим единственным стремлением и целью всегда было удержать Россию в войне, но невозможно принудить истощённую нацию сражаться вопреки её собственной воле».
Однако возобладал подход французского маршала Ф. Фоша, увидевшего в румынской армии костяк, вокруг которого можно объединить антибольшевистские силы юга России (донское казачество, украинских и кавказских националистов), способные продолжить борьбу с Германией. А чтобы они могли получать и боеприпасы, предлагалось овладеть Транссибирской железнодорожной магистралью.
Не здесь ли лежат истоки чехословацкого мятежа, способствовавшего развязыванию полномасштабной Гражданской войны?
В марте 1918 года Россия подписала мир с государствами Четверного союза. Это вызвало вспышку ярости английских и французских политиков, привыкших смотреть на русского солдата как «пушечное мясо».
Если большевики до последнего цеплялись за призрачную надежду избежать заключения сепаратного мира с Германием, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, то государства Запада были не столь щепетильны.
Уже 5–6 (18–19) декабря в Женеве состоялись секретные переговоры между Англией и Австро-Венгрией об условиях сепаратного мира Австро-Венгрии с западными державами.
По инициативе британского генерала Смутса обсуждались вопросы возможных уступок со стороны Австро-Венгрии, Италии, Сербии и Румынии. Речь об уступках в пользу России, причинившей Австро-Венгрии наибольший ущерб в войне, так и не зашла…
Брестский мир окончательно развязал руки бывшим союзникам по Антанте. Обосновывая вмешательство во внутренние дела России, они соревновались в лицемерии.
11 ноября 1918 года в 11 часов утра прогремел первый из 101 залпа салюта, возвестившего об окончании Первой мировой войны.
13 ноября грабительский Брестский мир РСФСР аннулировала. «Главные доводы союзников в оправдание пребывания их войск в России рухнули», – справедливо заметили американские историки Д. Дэвис и Ю. Трани.
Однако государства Антанты и не думали уходить из России, продолжая нарушать её суверенитет. Бывших союзников не смущал тот факт, что во время революций во Франции русские войска в неё не вторгались, а в годы Гражданской войны – не высаживались в США.
Французы забыли о словах маршала Фоша, что «если Франция не была стёрта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России».
Об этом не вспомнил и бывший посол Франции в России М. Палеолог, который 4 августа 1914 года слёзно просил Николая II: «Я умоляю Ваше Величество предписать Вашим войскам перейти в немедленное наступление, – иначе французская армия рискует быть раздавленной...»
Царь приказал не закончившим мобилизацию войскам наступать. Для русской армии спешка обернулась катастрофой, но Франция была спасена.
Характерно, что Палеолог воспринял это как должное: «По культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия – одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утончённые; это сливки человечества… С этой точки зрения наши потери будут чувствительнее русских потерь».
Своя рубашка ближе к телу – это самые мягкие слова, которыми можно прокомментировать циничное высказывание дипломата.
Неблагодарной оказалась и Румыния. В начале Первой мировой войны она занимала выжидательную позицию, ведя дипломатический торг с обеими коалициями. Правда, с Россией уже в сентябре 1914 года Румыния подписала соглашение, пообещав соблюдать благожелательный нейтралитет.
Нейтралитет не был честным: Румыния допускала провоз через свою территорию в Турцию австро-венгерских и немецких грузов. Только в августе 1916 года Румыния вступила в войну на стороне Антанты, объявив войну Австро-Венгрии.
Войска Центральных держав нанесли румынам сокрушительное поражение, захватив две трети страны. В декабре 1916 года был сдан Бухарест. Королевская семья бежала в Россию.
Чтобы спасти союзника, русское командование спешно перебросило 35 пехотных и 13 кавалерийских дивизий. Для России вступление Румынии в войну ухудшило обстановку, удлинив фронт почти на 500 км.
Год спустя Румыния «отблагодарила» спасителей, вторгшись в Бессарабию.
По мнению историка Наталии Нарочницкой, смысл интервенции заключался «не в цели сокрушить большевизм и коммунистическую идеологию… Главные побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегические».
Развязав интервенцию, бывшие союзники по Антанте преследовали цель расчленить территорию исторической России, создав на её окраинах гирлянду подконтрольных Западу «независимых» государств.
Этот вывод находит подтверждение и в установках, которыми делился с президентом В. Вильсоном главный разработчик внешнеполитического курса США полковник Э. Хауз: «Первым возникает вопрос: является ли русская территория синонимом понятия территории, принадлежащей прежней Российской империи? Ясно, что это не так… Необходимо предусмотреть условия для вывода всех германских войск из России, и тогда перед мирной конференцией будет лежать чистый лист бумаги, на котором можно будет начертать политику для всех народов бывшей Российской империи».
Интересоваться мнением народов России, считают ли они свою историю и территорию «чистым листом бумаги» западные геополитики считали излишним…