Сколько лет провел тютчев на дипломатической работе. Тютчев подробная биография, тютчев дипломатия и интересные факты
Многие строки Тютчева стали крылатыми. Современник многих войн и социальных потрясений, он воспринимает свое время как «минуты роковые», канун великих событий.
Самое известное его четверостишие написано в 1866 году:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Великий русский лирик, поэт-мыслитель, публицист, Фёдор Иванович Тютчев - яркий представитель золотого века русской поэзии — стоит особняком в русском поэтическом пантеоне.
Он был современником Пушкина, который восхищался его поэзией. Однако сам Тютчев не считал поэзию своим основным занятием. Называл свои стихи «виршами» и «бумагомараньем». Относился к ним без трепета - по рассеянности мог где-то оставить или даже случайно выбросить.
Федор Иванович владел пятью языками, долгие годы работал дипломатом за границей. В своих политических статьях, которые актуальны и ныне,
Тютчев анализировал причину антирусских настроений, получивших распространение в Западной Европе, раскрывал и объяснял феномен русофобии, которая виделась ему в стремлении вытеснить Россию из Европы если не силой оружия, то силой презрения.
Об этом же он размышляет и в стихах. Вот одно из них - о некоторых доморощенных либералах:
Напрасный труд - нет, их не вразумишь, -
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация - для них фетиш,
Но недоступна им её идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В её глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Дипломат с душой поэта широко прославился, прежде всего, не своими политико-философскими размышлениями (так, в своих политических статьях он афористично писал: «Россия как государство гигант, а как общество - младенец»), а лирическими стихами. Широко известны и любимы романсы Чайковского, Рахманинова, Свиридова и других композиторов на стихи Тютчева.
«Только талантам сильным и самобытным, - писал о поэте Николай Карамзин, - дано затрагивать такие струны в человеческом сердце. Мы решительно относим талант г. Ф. Тютчева к русским первостепенным поэтическим талантам».
Он родился 5 декабря 1803 года в родовой усадьбе в селе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии (ныне - Брянская область). Именно из этих среднерусских мест вышла чуть ли не вся великая русская литература: Фет, Тютчев, Лев Толстой, Тургенев, Лесков. В провинции дать достойное образование дворянским детям было сложно - и Тютчевы перебрались в Москву.
С четырёх лет и до окончания Московского университета Фёдор Иванович жил в Армянском переулке в Москве, в доме, на фасаде которого ныне - мемориальная табличка. Именно отсюда он уехал на дипломатическую службу в Мюнхен.
Первым учителем литературы Федора Ивановича стал молодой поэт-переводчик Семён Раич, руководивший его домашним образованием и поощрявший первые стихотворные опыты Тютчева. Самое первое свое стихотворение Фёдор написал, когда ему было 11 лет. Юноша переводил Горация, изучал латынь и древнеримскую поэзию.
В 1819 году, когда Фёдор поступил на словесное отделение Московского университета, Семён Раич покинул дом Тютчевых в Армянском переулке и вскоре стал наставником юного Михаила Юрьевича Лермонтова.
В 1821 году Тютчев блестяще окончил Московский университет, где изучал иностранные языки, литературу, историю искусства, археологию, принимал живое участие в литературной жизни университета. Вскоре он поступил на службу в министерство иностранных дел. В 1822 году Тютчев уехал за границу, получив назначение на скромную должность в русское посольство в Мюнхене (столица тогдашнего Баварского королевства).
В Мюнхене он приобщился к немецкой идеалистической философии свел знакомство с Шеллингом, дружил с Генрихом Гейне, переводил Гёте и Шиллера.
Имeннo здесь пoэт coздaл ряд знaмeнитых cвoих cтиxoтвopeний: «Beceнняя гpoзa», «3имa нeдapoм злитcя...», «O чём ты вoeшь, вeтp нoчнoй?..» и дpугие.
В чужих краях Тютчев прожил двадцать два года, но не терял духовной связи с родиной и изредка навещал её. Он вернулся в Россию, как потом сам признался, - более русским, чем был.
Весной 1836 года Тютчев переслал из Мюнхена в Петербург рукопись с 24 стихотворениями. Пушкин опубликовал их в своём «Современнике» под заголовком «Стихи, присланные из Германии», за подписью Ф.Т.
«Мне рассказывали очевидцы, - писал Юрий Самарин, один из основателей движения славянофилов, - в какой восторг пришёл Пушкин, когда он в первый раз увидел собрание рукописное его стихов. Он носился с ними целую неделю».
С конца 1840-х годов начинается новый подъём лирического творчества поэта. Но лишь в 1850 году к Тютчеву снова обратилось внимание большого журнала. И снова это был «Современник», ставший к тому времени некрасовским. В статье «Русские второстепенные поэты» Некрасов перепечатал почти все известные стихи Тютчева, разобрал их и смело поставил рядом с лучшими произведениями русского поэтического гения:
«Только талантам сильным и самобытным дано затрагивать такие струны в человеческом сердце, вот почему мы нисколько не задумались бы поставить г. Ф.Т. рядом с Лермонтовым».
Первая книга стихов Тютчева была напечатана только в 1854 году, когда ему был уже 51 год. Но даже это издание не состоялось бы, если бы И.С. Тургенев не уговорил его издать свои стихи. К Тютчеву пришла поздняя, но подлинная слава.
Тютчева очень часто называют «Певцом природы». Поэт буквально очеловечивает её, делая природу такой близкой и родственной каждому человеку. Его лирическим стихотворениям свойственна удивительная мелодичность. Романтическое преклонение перед красотой природы, умение заметить самые незначительные детали - вот главные качества пейзажной лирики Тютчева.
Тютчев умел наблюдать все времена года: первые грозы, первые зелёные листья, первый листопад, первые снегопады. По поводу стихотворения «Весенние воды» Некрасов писал: «Читая их, чувствуешь весну...».
Вспомним строки пейзажной лирики Тютчева: «Весенние воды», «Весенняя гроза», «Ещё земли печален вид...», «Зима недаром злится...», «Ещё в полях белеет снег, а воды уж весной шумят…», «Есть в осени первоначальной...», - эти и другие замечательные стихи Тютчева запоминаешь с детства и на всю жизнь.
Чародейкою Зимою
Околдован, лес стоит —
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.
И стоит он, околдован,-
Не мертвец и не живой —
Сном волшебным очарован,
Весь опутан, весь окован
Легкой цепью пуховой…
Солнце зимнее ли мещет
На него свой луч косой —
В нем ничто не затрепещет,
Он весь вспыхнет и заблещет
Ослепительной красой.
Первой любовью поэта была Амалия Крюденер. Когда они познакомились, ей было всего 16, Тютчеву немного за 20. Родители прочили его избраннице более выгодную партию. Спустя почти полвека после их первой встречи, Амалия пришла попрощаться с умирающим Тютчевым. «В её лице, - запишет он напоследок, - лучшие дни моего прошлого пришли мне дать прощальный поцелуй».
Баронессе Амалии Крюденер, которая привезла когда-то Пушкину из Германии тютчевские стихотворения, он посвятил светлое, прекрасное стихотворение «Я встретил вас» о неожиданно вернувшейся весне любви, которой, как точно сказал Тургенев, не суждено умереть. Романс на эти стихи стал поистине народным.
Обе жены Фёдора Ивановича - первая Элеонора и вторая Эрнестина - тоже были немками. С каждой Тютчев венчался по двум обрядам - католическому и православному.
Последняя любовь Тютчева - Елена Денисьева, учившаяся в Смольном институте вместе с его дочерьми. Они познакомились в конце 1840-х годов. 47-летний поэт был женат, но без памяти влюбился в 24-летнюю Елену.
Эти отношения продлятся 14 лет и их плодом будут трое внебрачных детей и пронзительный Денисьевский лирический цикл Тютчева, признанный образцом русской любовной лирики. Одновременно от обоих законных браков у поэта было ещё шестеро детей.
Его отношения с Е.А. Денисьевой были очень драматичны. Перед ней закрылись двери светских гостиных, от Елены Александровны отвернулись даже родители.
В 1851 году Тютчев написал одно из самых известных стихотворений «Денисьевского цикла» «О, как убийственно мы любим…» (в 1854 году оно было опубликовано в 3-м номере журнала «Современник») об истинной сущности любви, которая может погубить человека, полное пронзительной боли, сознания вины перед любимой:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..
Умерла Елена Александровна 4 августа 1864 года от туберкулеза. После её кончины Тютчев горько раскаивался в том, что причинил возлюбленной столько страданий.
Фёдор Иванович умер через 9 лет после Елены Денисьевой - 27 июля (по новому стилю) 1873 года в Царском Селе (ныне - город Пушкин Ленинградской области).
«Ранним утром 15 июля 1873 года, - писал Иван Сергеевич Аксаков, - лицо его внезапно приняло какое-то особенное выражение торжественности и ужаса; глаза широко раскрылись, как бы вперились вдаль - он не мог уже ни шевельнуться, ни вымолвить слова, - он, казалось, весь уже умер, но жизнь витала во взоре и на челе. Никогда так не светилось оно мыслью, как в этот миг, рассказывали потом присутствовавшие при его кончине… Через полчаса вдруг все померкло, и его не стало… Он просиял и погас».
Часть стихотворений поэта была им, по досадной ошибке или небрежности, сожжена при разборе бумаг или же утеряна. Поэтому до нас дошло не всё его лирическое наследие.
Все созданные Тютчевым стихотворения можно уместить в одну книжку, которой Афанасий Фет предпослал очень точный эпиграф «На книжке стихотворений Тютчева» (1885 г.):
…Но муза, правду соблюдая,
Глядит: а на весах у ней
Вот эта книжка небольшая
Томов премногих тяжелей.
1822 г. — поступление на службу в Государственную коллегию иностранных дел. 1822-1841 гг. — дипломатическая служба в Германии и Турине.
1841 г. — отставка.
1845 г. — возвращение на службу.
1846 г. — чиновник особых поручений при государственном канцлере.
1848 г. — старший цензор при Министерстве иностранных дел. 1857 г. -действительный статский советник, председатель Комитета иностранной цензуры, ближайший советник канцлера Горчакова.
К середине 1860-х гг. Федор Иванович Тютчев занял очень весомое место во внешнеполитической жизни России. Роль его на этом поприще была чрезвычайно важна. И дело тут, конечно, не в том факте, что 30 августа 1865 г. он был произведен в тайные советники, то есть достиг третьей, а фактически даже второй ступени в государственной иерархии (к первому чиновному классу принадлежал, да и то только с 1867 г., всего один человек- канцлер Горчаков). Главная деятельность Тютчева разворачивалась на неофициальных путях, была как бы скрыта от любопытных глаз, затемнена. Можно сказать, что это был дипломат невидимого фронта. Став ближайшим и незаменимым сподвижником Горчакова, он во многом управлял его деятельностью, подавал нужные идеи, проекты, связанные с насущной и будущей судьбой России, оставаясь в тени. В этом отношении он действительно был тайным советником не только государственного канцлера, но и самого императора Александра П. Однако в начале его дипломатического пути ничто не предвещало ему легкой и быстрой карьеры…
Родился Тютчев 23 ноября 1803 г. в селе Овстуг, возле Брянска. В его родовитой семье ценили и православный быт, и французские манеры. Со стороны матери Тютчев принадлежал к боковой линии графов Толстых, один из которых был воеводой при Иване Грозном, а другой — видным дипломатом и сподвижником Петра I. Кроме того, родственными связями Тютчевы соединялись с еще одним государственным деятелем прошлой России — А. И. Остерманом. Видимо, и самому Федору Ивановичу было на роду написано служить Отечеству. Только на каком поприще? Он, как и положено, получил прекрасное домашнее образование. Затем окончил Московский университет со степенью кандидата словесных наук. Надо заметить, что уже с юных лет он писал стихи, которые в конечном счете прославили его как выдающегося поэта России. Жуковский в те годы предрекал ему великое будущее на литературной ниве. Молодой Тютчев дружил с Чаадаевым и Грибоедовым, братьями Муравьевыми и Бестужевыми, с Одоевским, Веневитиновым, Пушкиным, Киреевским, Глинкой — словом, был в приятельских отношениях со всей «золотой молодежью» того времени, с людьми, мыслящими прогрессивно, смело, каждый из которых представлял собою явление в общественно-политической или литературной жизни страны.
Однако на семейном совете было решено, что Федор пойдет по дипломатической стезе, продолжая традиции своих предков. В 1822 г. он был зачислен в Государственную коллегию иностранных дел с чином губернского секретаря (в табели о рангах это был 12-й класс, соответствующий званию под-. поручика). Опеку над ним взял граф Остерман-Толстой — сам живая легенда, участник штурма Измаила и Бородинского сражения. Он же и рекомендовал его на должность внештатного сотрудника русского консульства в Баварии. В том же году Тютчев отправился в Германию, где пробыл в общей сложности около двух десятилетий.
Собственно Германии как единой, целой страны тогда не было. Существовал лишь Германский союз, основанный в 1815 г., куда входило много десятков мелких государственных образований, а наиболее крупными из них были Пруссия и Бавария. Лишь в конце жизни Тютчева Бисмарку удалось создать единую державу. Но несомненно, что длительное пребывание Федора Ивановича в немецких городах и княжествах отразилось на его духовном и творческом развитии. Здесь он женился на Элеоноре Петерсон, познакомился с Шеллингом и Гейне, сложился как дипломат и поэт.
В 1825 г. Тютчев был произведен в камер-юнкеры, а через три года назначен вторым секретарем при посольстве в Мюнхене. Всю деятельность Министерства иностранных дел в то время определял Нессельроде, и проявить какую-либо самостоятельность было трудно. Тем не менее Федор Иванович попытался в 1829 г. П. Я. Чаадаев осуществить инициативный проект, связанный с греческой независимостью.
Он предполагал выдвинуть на греческий престол короля из Баварии — принца Оттона и даже направил послание Николаю I, призывая его к активной поддержке греческой государственности. Но против Оттона выступил первый президент Греции Каподистрия, сам бывший когда-то на русской службе и даже возглавлявший Министерство иностранных дел России. Первый самостоятельный дипломатический опыт Тютчева окончился неудачей. Однако Греция всегда будет занимать одно из первых мест в политическом и философском мировоззрении Тютчева.
Возможно, благодаря именно этому обстоятельству продвижение Федора Ивановича по службе проходило с трудом. К 1833 г. он был всего лишь в чине коллежского асессора, испытывая немалые финансовые затруднения. Причина здесь таилась в Нессельроде. О нем следует сказать особо, поскольку в истории российской дипломатии он занимает самое загадочное место, являясь фигурой, по-своему выдающейся, но со знаком минус.
Карл Нессельроде родился в 1780 г., а умер в 1862 г., почти сорок лет управляя внешней политикой России. Умирая, Карл Нессельроде, между прочим, сказал: «Я умираю с благодарностью за жизнь, которую я так любил, потому что ею так наслаждался». Наслаждался он и своими многочисленными интригами против национально ориентированных русских государственных деятелей, литераторов, военных. Это именно он был причастен к заговору Геккерена — Дантеса против Пушкина. Дантес, кстати, стал во Франции при Наполеоне III сенатором и строил дипломатические козни против России, плодом которых явилась Крымская война, к которой приложил руку и Нессельроде.
Став с 1822 г. безраздельным хозяином внешней политики России, Нессельроде начал планомерно выпалывать все то, что могло каким-либо образом влиять на разумный ход государственных дел. Несомненно, ему прежде всего помогали его огромные международные связи. Кроме того, он был сверхъестественно ловким царедворцем. О нем говорили, что он вице-канцлер потому, что его непосредственный начальник канцлер Меттерних сидит в Вене. Прямо скажем, роль Нессельроде во внешнеполитических делах России была зловещей… Сам Тютчев в 1850 г. написал о нем памфлет в стихах, начинавшийся словами: «Нет, карлик мой! Трус беспримерный!..»
Естественно, что и Нессельроде всячески препятствовал в продвижении Федора Ивановича по службе. И не только ему, но и такому крупнейшему дипломату, как Горчаков, который еще в 1820 г. принимал участие в международных конгрессах и был отмечен Александром I. В Троппау, например, Горчаков поразил всех, составив за три месяца работы конгресса 1200 дипломатических донесений, а ему было всего двадцать два года. Но с приходом к власти в Ми-‘ нистерстве иностранных дел Нессельроде Горчакова «задвигают» поверенным в делах в захолустном итальянском герцогстве Лукка, затем вообще увольняют с должности, а после возвращения на службу на тринадцать лет отправляют в королевство Вюртемберг. Тютчев же двадцать лет томился в Германии, вместо того чтобы проявлять свои дипломатические дарования на более важных постах. Ведь в дошедших до нас документах и бумагах Тютчева поражают его глубина и точность анализа международной обстановки, в них сочетается масштабность и твердость политической воли. Трудно сомневаться в том, что Тютчев и Горчаков, если бы им была предоставлена такая возможность, уже в 30-40-х гг. внесли бы самый весомый и плодотворный вклад в русскую внешнюю политику. Не допустили бы Крымской войны и морального унижения России. Когда в 1854 г. прозревший Николай I все же назначил Горчакова на важный пост посла в Вене, Нессельроде пытался возражать, указывая на… некомпетентность Горчакова, то император твердо ответил: «Я назначаю его потому, что он русский». Менее чем через два года злой гений России Нессельроде был отправлен в отставку, а его пост занял не кто иной, как князь Горчаков, который затем в течение двадцати пяти лет прилагал все усилия для исправления того, что натворил «карлик». Тютчев же стал ближайшим советником Горчакова.
С 1838 г. Тютчев выполнял обязанности поверенного в делах в Турине. Отсюда он направляет в Петербург донесение, в котором призывает к тому, что русская внешняя политика так или иначе противостояла претензиям римской церкви управлять миром. Нессельроде кладет донесение под сукно. Федор Иванович делает еще одно важное заключение на основании проникновения в Средиземное море флота Соединенных Штатов Америки. Он пишет, что это «не может, при настоящем положении вещей, не представлять значительного интереса для России». Он зорко разглядел тайные интриги еще молодого тогда государства США и провидчески определил основные принципы его мировой политики. Американский просветитель Томас Джефферсон писал в те времена президенту Джону Адамсу. «… Европейские варвары вновь собираются истреблять друг друга. Истребление безумцев в одной части света способствует росту благосостояния в других его частях. Пусть это будет нашей заботой, и давайте доить корову, пока русские держат ее за рога, а турки за хвост». Для сравнения неизменности американских принципов можно привести слова и другого президента США, Гарри Трумэна, сказанные им через сто лет, во время Второй мировой войны: «Если мы увидим, что выигрывает Гитлер, нам надо помогать России, а если выигрывать будет Россия, нам следует помогать Гитлеру, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше друг друга».
Однако Нессельроде не захотел понять и оценить деятельность Тютчева, хотя на основе одних этих донесений можно было прийти к выводу о высокой значительности Федора Ивановича как дипломата и предоставить ему реальную и широкую возможность действовать. Более того, Тютчев был вообще отстранен от дипломатии. Он был уволен из Министерства иностранных дел и лишен звания камергера в 1841 г. Характерно, что незадолго до этого был уволен и Горчаков — после двадцатилетней беспорочной службы.
Тютчев якобы был отстранен от дел, потому что потерял дипломатические шифры посольства… Однако ни в одном официальном документе того времени этот поступок отражения не нашел.
В 1845 г. благодаря заступничеству Бенкендорфа Николай I своим личным указом восстановил Тютчева на службе в Министерстве иностранных дел и возвратил звание камергера. Еще через год он был назначен чиновником особых поручений при государственном канцлере. В это время он часто ездит с дипломатическими миссиями в Германию и Швейцарию. Канцлер Нессельроде (он все-таки получил этот высший чин в 1845 г.) предоставляет Тютчеву заграничные командировки, но всячески отстраняет от серьезных политических дел. Опасаясь Бенкендорфа, Нессельроде как бы сохраняет в отношении Тютчева формальный нейтралитет. И все же именно в это время Федор Иванович принимает очень серьезное участие во внешнеполитических делах. Происходит это не напрямую, а косвенно: Тютчев публикует за границей серию глубоко содержательных и острых политических статей, которые вызывают чрезвычайно сильный отклик в Европе. Полемика вокруг этих статей продолжалась около трех десятилетий, даже и после кончины Тютчева. В них Европа впервые непосредственно услышала голос России.
Тютчев, по словам влиятельного французского политика Ф. Бюлоза, «явился в Западной Европе проводником идей и настроений, одушевляющих его страну».
Ф. И. Тютчев
Очень важно учесть и то, что Тютчев в этих статьях пророчески предчувствовал войну Запада против России, которая разразилась через десять лет. Он всегда в своих прогнозах значительно опережал время, являлся настоящим дипломатом-мыслителем, глубоким аналитиком, видящим гораздо дальше и глубже своих коллег. Так, еще в 1849 г. он с полной убежденностью говорил о неотвратимом исчезновении Австрийской империи, бывшей тогда крупнейшим государством Европы, и это действительно произошло через 70 лет. Другим поистине пророческим предвидением Тютчева были его размышления о Германии. Он писал: «Весь вопрос о единстве Германии сводится теперь к тому, чтоб узнать, захочет ли Германия смириться и стать Пруссией». В то время еще никто не думал о всеевропейских и, более того, всемирных последствиях происходящих в Германии перемен. Он предсказал прусско-австрийскую и франко-прусскую войны, а также Крымскую и русско-турецкую. Поразительна пророческая мощь его слов — и именно в сфере дипломатии и политики, а не только в известных всем стихах. Вот что он говорил: «Что меня поражает в современном состоянии умов в Европе, это недостаток разумной оценки некоторых наиважнейших явлений современной эпохи — например того, что творится теперь в Германии… Это дальнейшее выполнение все того же дела, обоготворения человека человеком…» Все это, по его словам, может «повести Европу к состоянию варварства, не имеющего ничего себе подобного в истории мира и в котором найдут себе оправдание всяческие иные угнетения».
Тютчев здесь с поражающей воображение проникновенностью сумел увидеть ростки того, что стало всемирной реальностью через сто лет — в 30-40-х гг. XX в. Это ли не гениальные откровения дипломата и поэта? Возможно, придет время, и сбудется еще одно предсказание Федора Ивановича — что древний Царьград опять станет когда-нибудь столицей православия, одним из центров «Великой Греко-Российской Восточной Державы». Он даже утверждал в набросках к своему трактату «Россия и Запад», что турки заняли православный Восток, «чтобы упрятать его от западных народов», и в этом смысле турки являются не столько завоевателями, сколько хранителями, исполняющими мудрый замысел Истории. Но на эти вопросы может ответить уже только время.
«Единственная естественная политика России по отношению к западным державам — это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они, только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными — по бессилию… Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но в конце концов ведь это закон нашего бытия».
Ф. И. Тютчев
После Крымской войны в русской дипломатии наступила «эра Горчакова». Но еще до ее начала Тютчев писал: «В сущности, для России опять начинается 1812 год, общее нападение на нее не менее страшно, чем в первый раз… И нашу слабость в этом положении составляет непостижимое самодовольство официальной России (Нессельроде еще верховодил во внешней политике), до такой степени утратившей смысл и чувство своей исторической традиции, что она не только не видела в Западе своего естественного и необходимого противника, но старалась только служить ему». Федор Иванович, пожалуй, первым за полтора года до вторжения в Россию определил характер Крымской войны — агрессия Запада. В это время он занимал должность цензора при Министерстве иностранных дел. В последующие годы он предпринял многообразные усилия, направленные к тому, чтобы так или иначе состоялось возвращение России на верный путь. У него не было сомнений в величии судеб Родины.
Тютчев стал при Горчакове действительным статским советником, главным редактором внешнеполитического журнала и председателем Комитета иностранной цензуры, а по сути — вторым человеком в его ведомстве. Он обрел возможность реально воздействовать на внешнеполитический курс страны. О Горчакове Тютчев писал: «Мы стали большими друзьями, и совершенно искренно. Он — положительно незаурядная натура с большими достоинствами…» Федор Иванович свел вместе Горчакова и Каткова, видного журналиста, имевшего особое влияние на императора и управлявшего его политическими воззрениями. И что удивительно, он добился того (ход истинного дипломата!), что эти государственные небожители стали внушать друг другу не что иное, как тютчевские идеи. Являясь чуть ли единственным прямым посредником между ними, Тютчев преподносил Каткову свои идеи как горчаковские, а Горчакову-в качестве катковских.
С конца 50-х гг. и до конца жизни политическая деятельность Тютчева была внешне незрима, но чрезвычайно широка и напряженна. Он стоял как бы за кулисами дипломатического театра кукол и управлял всеми нитями. Тютчев не только не стремился к тому, чтобы обрести признание и славу, но, напротив, предпринимал все усилия для того, чтобы скрыть свою основополагающую роль, думая лишь об успехе дела, в которое верил. Тютчев вовлек в свою деятельность на благо России многие десятки самых разных людей — от сотрудников газет и историков до министра иностранных дел и самого царя. И реальным воплощением его идей стало медленное возрождение России, новое ее утверждение на международной арене.
В продолжение семнадцати лет он еженедельно встречался в неофициальной обстановке с Горчаковым, формулировал основные внешнеполитические принципы, убеждал, доказывал. Оценивая успешные дипломатические акции министра, он видел в них воплощение своей собственной политической программы. Внимание Тютчева распространялось на все части света: Европу, Турцию, Персию, США. Свою литературную деятельность (которая его обессмертила — вот парадокс!) он считал делом второстепенным, основным для него в жизни была и оставалась дипломатия.
Он более всех других людей в России видел враждебность Запада и явственно осознавал историческую миссию своей страны в мире. Но он и не был сторонником какой-то исключительной обособленности России. В своих идеях он поднимался выше конкретной политики, становился философом-мыслителем, пророком. Для Тютчева борьба выражалась не в противостоянии России и Запада, но в борьбе со злом в мировом масштабе. И высочайшей целью для него было ради победы в этой борьбе «войти в мирное духовное общение с Западом».
В январе 1873 г. Федор Иванович тяжело заболел. Иван Аксаков в эти дни посещает Тютчева. Прикованный к постели, с ноющей и сверлящей болью в мозгу, не имея возможности ни приподняться, ни перевернуться без посторонней помощи, он истинно дивил врачей и посетителей блеском своего остроумия. Когда его пожелал навестить император Александр II, Тютчев с сокрушительным юмором заметил: «Это приведет меня в большое смущение. Так как будет крайне неделикатным, если я умру на другой же день после царского посещения». И в то же время Тютчев продолжал диктовать письма Горчакову, а когда тот приходил, вел с ним длительные беседы о задачах внешней политики.
Перед самой смертью к нему пришел его духовник, а Тютчев, предваряя напутствие к смерти, спросил: «Какие подробности о взятии Хивы?» И последними его словами были: «Я исчезаю, исчезаю!..» Когда-то он написал такие поэтические строчки: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…» 15 июля 1873 г. умер, «исчез» великий русский поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев. Как отзывается его слово в наших сердцах? Это должен спросить себя каждый.
Фёдор Тютчев: поэт и дипломат
К 200-летию со дня рождения
В эти дни во многих странах мира проходят мероприятия, посвя щённые юбилею Ф. Тютчева. О стихах русского поэта вспоминали на занятиях в образовательных учреждениях. В Клайпеде состо ялись литературный вечер «Души моей ты гордость и любовь», мини-спектакль «Ангел мой, ты видишь ли меня?», музыкально- поэтический концерт «Чарующие звуки осенних вечеров», кото рые были посвящены великому мастеру поэтического слова.
Фёдор Иванович Тютчев родился 5 декабря (23 ноября) 1803 года в селе Овстуге Орловской губернии в семье помещика. В декабре 1810 года Тютчевы купили в Москве, в Армянском переулке, просторный красивый особняк. Трёхэтажный дом - памятник архитектуры XVIII века, возведённый «смотрениями» замечательного русского зодчего.
В небольшой светлой комнатке, выходившей окнами на задний двор, семилетний мальчик с увлечением перечитывал стихотворения, своего любимого. Перед самой войной 1812 года в домах московской знати часто устраивались грандиозные балы. Однажды на Покровке в богатом доме князей Трубецких Фёдора познакомили с кудрявым непоседливым мальчиком Сашенькой Пушкиным. Возможно, так в первый и последний раз очно встретились два будущих русских поэта, о чем они никогда позже не вспоминали.
Первоначальное образование Фёдор получил дома, под руководством прекрасного учителя русской словесности Семёна Егоровича Амфитеатрова, который позже получил широкую известность как журналист и поэт-переводчик латинских и итальянских поэтов под фамилией Раич. Именно учитель пробудил в своем питомце любовь к литературе и к «стихотворчеству». Пятнадцатилетним мальчиком, в 1818 году, за стихотворение «Вельможа (Подражание Горацию)» Тютчев был избран сотрудником Общества любителей российской словесности; в следующем же году первые его стихотворения напечатали в «Трудах» общества. Основатель Общества, профессор Московского университета дал Фёдору Тютчеву рекомендацию в сотрудники Общества любителей русской словесности, потом рекомендовал для поступления в университет.
Тютчева экзаменовали профессора университета, которые по результатам записали, что «испытывали в русском, латинском, немецком и французском языках , в истории, поэзии и арифметике и нашли его способным к слушанию профессорских лекций». 6 ноября 1819 года Ф. Тютчев, которому через полмесяца исполнится шестнадцать лет, зачисляется студентом Московского университета. В этом событии для дворянской Москвы первой трети XIX века не было ничего из рук вон выходящего. В ее главный храм науки примерно в 14 лет поступили и. Тогда не без основания считали три года учёбы вполне достаточным для получения высшего образования гражданского становления.
Ф. Тютчев был неординарным человеком. Знавшие его люди подмечали быстрый ум, прекрасную память, начитанность и, конечно, поэтический дар. Он получил прекрасное образование в Московском университете и уже в 19 лет поступил на службу в Коллегию иностранных дел, оттуда в 1822 году был послан за границу. В Германии и Италии он прожил - представителем дипломатической службы России - двадцать два года.
Многолетнее пребывание за рубежом только внешне отдаляло о Тютчева от родины. В одном из своих писем того времени он признавался, что одинаково любит отечество и поэзию. Его стихи появлялись в печати на страницах различных журналов и сборников. После долгого пребывания за границей, ознаменованного общением с известными деятелями западноевропейской культуры: немецким поэтом Генрихом Гейне, философом Фридрихом Шеллингом и др., Ф. Тютчев в 1844 году вернулся в Россию. Он поселился с семьёй в Петербурге, где служил по цензурному ведомству до последнего дня своей жизни.
Тютчева в истории культуры стала понятна далеко не сразу. Немногие современники сумели разглядеть его могучий талант. При его жизни было, по меньшей мере, три человека, которые понимали, что Тютчев - гениальный поэт, второй после А. Пушкина. Достоевский, Л. Толстой и Н. Некрасов. Лев Толстой даже подчёркивал, что «Пушкин, конечно, шире, но Тютчев глубже».
В XX веке его оценивали по-разному. Тютчев признанный поэт, хотя многое о его жизни и творчестве по-прежнему неизвестно широкой публике.
Фёдор Тютчев поэт и дипломат. Это подтверждает его жизнь, его литературное наследие. Многие из его 392 стихотворений сопровождают нашу повседневную жизнь. Они важны и значительны. Школьники с упоением декламируют легко запоминающееся «люблю грозу в начале мая», любители поэзии постарше наслаждаются его «пейзажной и душевной» лирикой, политики и на рубеже XXI века не перестают цитировать «Умом Россию не понять...в Россию можно только верить».
В обществе Ф. Тютчев всегда был в центре внимания. В Петербурге в 1845 году его называли «львом сезона». Светское общество ценило его как блестящего собеседника, чьи шутки и острые слова подхватывались на лету и разносились стоустовой молвой: Его биограф И. Аксанов отмечал, что литература для Тютчева не была профессией, он лишь «записывал» свои стихи, мгновенно возникавшие под внезапным воздействием поразившего его явления природы или душевных переживаний.
Если внимательно проанализировать стихи, то заметим, что Ф. Тютчев всегда показывает природу в движении, в непрерывной смене явлений, в переходных состояниях - от зимы к весне, от лета к осени, от грозы к успокоению, от дня к ночи, от ночи к утру. Человек в представлении Тютчева составляет часть великого мира природы, исторических событий и явлений. Один из исследователей его творчества и жизни, писатель В. Кожинов, автор фундаментальной книги, изданной в серии «Жизнь замечательных людей», отмечал, что когда начал писать книгу, то хотел рассказать именно о великом поэте... Однако она превратилась в книгу об истории и об участии в ней Тютчева. У него было грандиозное историко-филологическое и философское мышление. Он мыслил веками и даже тысячелетиями. И свою дипломатическую деятельность воспринимал как участие в мировой истории.
Эту мысль подтвердил и современник Тютчева, его друг и коллега по дипломатической службе князь И. Гагарин. Он писал: «Богатство, почести и сама слава имели мало привлекательности для него. Самым большим наслаждением для него было присутствие на зрелище, которое развивается в мире, с неослабевающим постоянством следить за всеми его изменениями».
В истории есть примеры известных литераторов-дипломатов, вспомним Грибоедова, Бомарше и других, но всё же это редкость. По мнению наших современников, роль Тютчева на дипломатическом поприще всё же недооценена. Однако об этой стороне его деятельности более широко рассказывает В. Кожинов. Он считает, что Ф. Тютчев, кроме 22-х лет работы в дипломатических миссиях за границей, позже, находясь в Петербурге «сумел стать ближайшим сподвижником и советником министра иностранных дел Горчакова». По мнению В. Кожинова, основные дипломатические решения, которые принимал, в той или иной степени были подсказаны Тютчевым. В том числе знаменитая дипломатическая победа после поражения России в Крымской войне в 1856 году. Тогда согласно Парижскому мирному договору Россия была сильно урезана в правах в Крыму, а Горчакову удалось восстановить статус-кво, и этим он вошел в историю.
Много лет проживший в Западной Европе, Тютчев, разумеется, не мог не размышлять о судьбе России и её отношениях с Западом. Написал об этом несколько статей, работал над трактатом «Россия и Запад». Он высоко ценил успехи западной цивилизации. Ф. Тютчев был сторонником императора Александра II, который после коронации в 1856 году в своем обращении к дворянам Московской губернии ясно указал, что «крепостное право не может быть далее терпимо». Известно, что улучшать положение крестьян первыми начали дворяне западных губерний. Имеются немногочисленные свидетельства современников о том, что в беседах Ф. Тютчев упоминал И. Огинского, сына - государственного деятеля, литератора, композитора и дипломата, который в Ретавасе уравнял в правах крепостных и горожан, заменил крестьянскую барщину денежным оброком, сам ездил по деревням и учил крестьян вести хозяйство.
Ф. Тютчев, безусловно, был «Европеец высшей пробы», «западник по воспитанию», но одновременно и ревнитель православия, патриот, «один из самых ярких истолкователей русской души».
Практически треть жизни Тютчев провел за границей, обе его жены были иностранками, в доме обычно говорили не по-русски. И всё же Тютчев был, несомненно, патриотом России. Это ощущается и в стихах, и в статьях, и в письмах. Вот что он пишет дочери Анне, которая родилась и выросла в Германии, перед тем как 16-летней девушкой она должна была впервые увидеть Россию: «Ты найдёшь в России больше любви, нежели где бы то ни было в другом месте. И когда потом ты сама будешь в состоянии постичь всё величие этой страны и всё доброе в её народе, ты будешь горда и счастлива, что родилась русской». Вообще Тютчев как-то сказал, что больше всего любил отчизну и поэзию. Но только после... жены. Речь шла о первой жене, но не меньше он был предан и второй. Была у него и страстная первая любовь - ещё до женитьбы, и захватившая его целиком последняя, поздняя. Он вообще обладал особым даром любви, он боготворил женщин и не мог и дня прожить без любви. Женщины его тоже любили, но - поразительно - он воспринимал это не как должное, а как подарок судьбы: «Я не знаю никого, кто был бы менее чем я, достоин любви. Поэтому когда я становился объектом чьей-нибудь любви это всегда меня изумляло».
К сожалению, не всё на Земле вечно. Сменяются времена года и время суток, уходят одни и по являются другие. Так случилось и ранним утром 15 июля 1873 года в Царском селе, когда «просияло и погасло лицо» Ф. Тютчева. Ушёл из жизни поэт и дипломат, но память о нём жива. И сегодня мы читаем его стихи, поём романсы, композиторы создают новые мелодии наего стихи.
Сегодня многие воспринимают его как поэта, писавшего стихи о природе, красивые и легкие.
"Люблю грозу в начале мая,когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом."
А вот современники Федора Ивановича Тютчева знали его в основном как талантливого дипломата , публициста и остроумного человека, чьи остроты-афоризмы передавались из уст в уста.
Например: "Всякие попытки к политическим выступлениям в России равносильны стараниям высекать огонь из куска мыла ".
В феврале 1822 года восемнадцатилетний Федор Тютчев был зачислен на службу в Государственную коллегию иностранных дел в чине губернского секретаря. Приглядевшись к нему, Александр Иванович Остерман-Толстой рекомендовал его на должность сверхштатного чиновника русского посольства в Баварии и, поскольку сам собирался за границу, решил отвезти Федора в Мюнхен в своей карете.
Федор Тютчев прибыл в Германию в конце июня 1822 года и прожил здесь в общей сложности около двух десятилетий. В Баварии он знакомится со многими деятелями германской культуры того времени, прежде всего с Фридрихом Шиллером и Генрихом Гейне.
В 1838 году в составе русской дипломатической миссии Федор Иванович выезжает в Турин.
Позднее в письме Вяземскому Тютчев отметит: "Очень большое неудобство нашего положения заключается в том, что мы принуждены называть Европой то, что никогда не должно бы иметь другого имени, кроме своего собственного: Цивилизация. Вот в чем кроется для нас источник бесконечных заблуждений и неизбежных недоразумений. Вот что искажает наши понятия… Впрочем, я более и более убеждаюсь, что все, что могло сделать и могло дать нам мирное подражание Европе, – все это мы уже получили. Правда, это очень немного ".
К 1829 году Тютчев сложился как дипломат и попытался осуществить собственный дипломатический проект. В тот год Греция получила автономию, что привело к обострению борьбы между Россией и Англией за влияние на нее. Позднее Тютчев напишет:
Давно на почве европейской,Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась.
Поскольку в только еще возникающем греческом государстве происходили постоянные столкновения самых разных сил, было решено пригласить короля из "нейтральной" страны. На эту роль избрали Оттона – совсем юного сына баварского короля.
Одним из идеологов такого пути восстановления греческой государственности был ректор Мюнхенского университета Фридрих Тирш. Тютчев и Тирш совместно разрабатывали план, по которому новое королевство должно было находиться под покровительством России, которая сделала гораздо больше, чем кто-либо, для освобождения Греции.
Однако политика, проводимая министром иностранных дел Нессельроде, привела к тому, что Оттон стал, по сути дела, английской марионеткой. В мае 1850 г Тютчев писал:
Нет, карлик мой! трус беспримерный!Ты, как ни жмися, как ни трусь,
Своей душою маловерной
Не соблазнишь Святую Русь…
А еще спустя десять лет Федор Иванович с горечью заметит: "Смотрите, с какой безрассудной поспешностью мы хлопочем о примирении держав, которые могут прийти к соглашению лишь для того, чтобы обратиться против нас . А почему такая оплошность? Потому, что до сих пор мы не научились различать наше "я" от нашего "не я".
Как перед ней ни гнитесь, господа,Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Долгое время дипломатическая карьера Тютчева складывалась не вполне удачно. 30 июня 1841 года он под предлогом длительного "неприбытия из отпуска" был уволен из министерства иностранных дел и лишен звания камергера. Предлог был чисто формальным, подлинной же причиной стало расхождение Тютчева во взглядах на европейскую политику с руководством министерства, считает доктор исторических наук Виктория Хевролина.
Федор Иванович напишет об этом позднее: "Великие кризисы, великие кары наступают обычно не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует и управляет во всеоружии силы и бесстыдства. Нет, взрыв разражается по большей части при первой робкой попытке возврата к добру , при первом искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению".
После своего увольнения от должности старшего секретаря русской миссии в Турине Тютчев еще в течение нескольких лет продолжал оставаться в Мюнхене.
В конце сентября 1844 года, прожив за границей около 22 лет, Тютчев с женой и двумя детьми от второго брака переехал из Мюнхена в Петербург, а через полгода его снова зачислили в ведомство министерства иностранных дел; тогда же было возвращено поэту и звание камергера, напоминает Виктория Хевролина.
Он сумел стать ближайшим сподвижником и главным советником министра иностранных дел России Горчакова. С самого начала вступления Горчакова в эту должность в 1856 году он пригласил к себе Тютчева. Многие историки считают, что основные дипломатические решения, которые принимал Горчаков, в той или иной степени подсказаны Тютчевым.
В том числе знаменитая дипломатическая победа после поражения России в Крымской войне в 1856 году. Тогда, согласно Парижскому мирному договору, Россия была сильно урезана в правах в Крыму, а Горчакову удалось восстановить статус-кво, и с этим он вошел в историю, отмечает доктор исторических наук Виктория Хевролина.
Много лет проживший в Западной Европе Тютчев, разумеется, не мог не размышлять о судьбах России и ее отношениях с Западом. Написал об этом несколько статей, работал над трактатом "Россия и Запад". Он высоко ценил успехи западной цивилизации, но не считал, что Россия может идти по этому пути . Выдвигая идею о нравственном смысле истории, нравственности власти, критиковал западный индивидуализм. Советский поэт Яков Хелемский напишет о Тютчеве:
А в жизни были Мюнхен и Париж,Почтенный Шеллинг, незабвенный Гейне.
Но все влекло в Умысличи и Вщиж,
Десна всегда мерещилась на Рейне.
Коллега по дипломатической службе князь Иван Гагарин писал: "Богатство, почести и самая слава имели мало привлекательности для него. Самым большим, самым глубоким наслаждением для него было присутствовать на зрелище, которое развертывается в мире, с неослабевающим любопытством следить за всеми его изменениями".
Сам же Тютчев в письме Вяземскому заметил: "Есть, я знаю, между нами люди, которые говорят, что в нас нет ничего, что стоило бы познавать, но в таком случае единственное, что следовало бы предпринять, это перестать существовать, а между тем, я думаю, никто не придерживается такого мнения…"
***
Из В.В. Похлебкина „Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1”.
Вышедший в серии "Русский путь" очередной том, посвящённый выдающемуся русскому поэту, философу, дипломату, и патриоту России Ф.И. Тютчеву. Главная ценность данного издания в том, что здесь, впервые сделана, попытка систематизировать всю критическую литературу о поэте
Тютчев: поэт, дипломат, философ, гражданин
Ф.И. Тютчев: pro et contra Сост., вступ. статья и коммент. К.Г. Исупова. - Спб.: РХГИ, 2005. - 1038с. - Русский путь .
Вышедший в серии "Русский путь" очередной том, посвящённый выдающемуся русскому поэту, политическому философу, дипломату, гражданину и патриоту России Ф.И. Тютчеву (1803-1873), во многом завершает многочисленные издания, посвящённые 200-летию со дня его рождения. Среди изданий этого периода можно выделить полное академическое собрание сочинений в 6-ти томах, а также издание "Стихотворений" ("Прогресс-Плеяда, 2004), вышедших недавно в канун 200-летия Ф.И. Тютчева. Данное же издание, позволяет полнее понять то значение русского поэта, которое он действительно имел как для русской, так и для мировой культуры.
Главная ценность данного издания заключается в том, что здесь, впервые сделана, попытка систематизировать всю критическую литературу о поэте, представить идеи Тютчева наиболее полно: как поэта-романтика, философа, публициста, дипломата, общественного деятеля. Этой теме были посвящена большая представленных в издании работ. Некоторые тексты, такие как статья И.С. Аксакова "Ф.И. Тютчев и его статья "Римский вопрос и папство" и некоторые другие, прежде малодоступные для исследователей, представлены в этом издании. Работы И.С. Аксакова "Ф.И. Тютчев и его статья "Римский вопрос и папство", Л.И. Львова, Г.В. Флоровского, Д.И. Чижевского, Л.П. Гроссмана, В.В. Вейдле, Б.К. Зайцева, Б.А. Филлиппова, М. Рославлева, Б.Н. Тарасова показывающих Тютчева, не только как поэта, но и оригинального философа, дипломата, публициста и общественного деятеля.
В завершении издания представлена максимально полная библиография, исследовательская литература, позволяющая исследователю Ф.И. Тютчева в полной мере исследовать его наследие и полнее представить его в культурной и общественной жизни России XIX века.
Во вступительной статье уделено большое внимание теме "Тютчев, романтизм, политика, эстетика истории". Автор вступительной статьи К.Г. Исупов справедливо отмечает: "Романтизм создаёт трагическую по основным параметрам философию и эстетику истории. В её основе лежат три постулата: 1) история есть часть природы (...); 2) история - вполне эмпирический, но провиденциальный по замыслу спектакль, Божественная мистерия ("история - это ставшая явной мистерия Божественного царства"); 3) история есть искусство ("историческое есть... некоторый вид символического"" (мысли немецкого философа-романтика Ф.В. Шеллинга, последователем, особенно в юности, был Ф.И. Тютчев).
Личность в мире Тютчева призвана к полному воплощению идеи метафизического единства космоса и истории. История, для русского поэта, есть самопознание природы, вносящее в жизнь космоса событийность и телеологию. В мире истории и в космосе Тютчевым найдены общие черты: и тот и другой подвержены катастрофам, оба зрелищны, там и там царит зло во всём блеске некротической агрессии.
Мифологема "история как театр символов" у Тютчева глубже, чем у Шеллинга. В самой истории, справедливо полагает русский поэт, ещё не было ситуации, когда замысел мирового спектакля нашёл бы себе адекватного исполнителя. Претенденты на эту роль - императоры Рима, Карл Великий, Наполеон, Николай I - критики Тютчева не выдерживают. Причина этого несоответствия режиссуры исполнению онтологического порядка: в мире царит Ложь. "Ложь, злая ложь растлила все умы, И целый мир стал воплощённой ложью". У Фёдора Ивановича антитезы правды и кривды, мудрости и хитрости левой стороной связаны с Россией, а правой - с Западом. С его точки зрения, мир Запада избирает авантюризм как тип поведения и вырабатывает ложные ("хитрые") формы государственности: "Не знаешь, что лестней для хитрости людской: /Иль вавилонский столп немецкого единства, Или французского бесчинства Республиканский хитрый строй".
В целом политические идеи Тютчева являются во многом уникальными, и для русской мысли XIX века. Он далёк как от почвенного катастрофизма первого "Философического письма" П.Я. Чаадаева, так и от открытого русофильства братьев Аксаковых и Киреевских и М.П. Погодина. В тютчевской философии истории, как справедливо считает автор вступительной статьи, совмещены две с трудом сочетающиеся между собой, идеи: 1) прошлое Запада отягощено историческими ошибками, а прошлое России - исторической виной; 2) потрясения, какие переживает тютчевская современность, создают ситуацию исторического катарсиса, в котором Россия и Запад на новых высотах самопознания способны войти в непротиворечивое единство.
Здесь необходимо уточнить, что многие вещи Тютчева насыщены контрастными контекстами таких понятий, как Россия, Европа, Запад, Восток, Север, Юг и т.д. Геополитическое наполнение этих слов, как и семантика имён мировых городов, имеют у Тютчева минимум две стороны: Петербург может им мыслиться как "Восток" относительно Западной Европы, но как "Европа" относительно Константинополя; Рим в прямом и переносном смысле будет "Востоком" для Парижа (точно как у Н.В. Гоголя в очерке "Рим" (1842)), но "Западом" для Москвы; в смысловую орбиту "Москвы" войдут и имена славянских столиц; Русь и Польша оказались ближе к "Киеву и Царьграду", чем к Москве и Петербургу.
С этой точки зрения, Тютчев не без иронии относился к яростному спору сторонников петербуржцев и москвичей и не столь резко противопоставлял две русские столицы, как это делали славянофилы, Н.М. Языков.
С одной стороны, он был неутомимым пропагандистом славянского единства, автором популярных "при дворе двух императоров" монархических прожектов решения восточного вопроса, с другой - человек западной культуры, имеющий двух жён немецких аристократических фамилий. С одной стороны, защитник от цензурных гонений своего тестя и славянофила И.С. Аксакова, а с другой: "Куда сомнителен мне твой, Святая Русь, прогресс житейский". С одной стороны - глубоко православный публицист, а с другой пишет следующие строки: "Я лютеран люблю богослуженье". С одной стороны, западноевропеец по духу и времени, с другой стороны - обличитель папства.
Кроме этого, равно любя Москву, Мюнхен, Петербург, Венецию, он любил и Киев, считая этот город "родником истории", где он как полагает, находится "арена", предопределённой России "великой будущности" (что полностью подтверждает политика США по созданию враждебного форпоста (Украины), направленной против России). В сущности, происходит довольно странная аберрация: Тютчев пытается увидеть в Западе Россию и наоборот.
Таким образом, план истории, при всей его провиденциальной непрозрачности, опирается у Фёдора Ивановича на Добро. Но, пресуществляясь в поступки людей, оно роковым для них образом обращается во зло. В одном месте он пишет следующее: "В истории человеческих обществ существует роковой закон...Великие кризисы, великие кары обычно наступают не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует, управляет во всеоружии зла и бесстыдства. Нет, взрыв разражается по большей части при первой попытке возврата к добру, при первом искреннем...поползновении к необходимому исправлению. Тогда-то Людовики шестнадцатые расплачиваются за Людовиков пятнадцатых и Людовиков четырнадцатых" (если перейти к русской истории, то за "европеизацию" Петра I ответил Николай II).
Вся мировая история у Тютчева осознаётся в романтических категориях Рока, мести, проклятия, греха, вины, искупления и спасения, т.е. характерных для христианского миропонимания. Особенно интересно в этом плане отношение Тютчева к папству и конкретно к папе. Всю энергию публициста обрушил Тютчев на провозглашённый Ватиканским собором 18 июля 1870 года догмат о непогрешимости папы. В стихах и в прозе у Тютчева римская тема окрашивается в тон обличения. Из Рима, спящего в историческом самозабвении, столица Италии превращается в источник всеевропейской греховности, в "юродствующий Рим", торжествующий своё неправое самостоянье в "непогрешимости греховной". "Новый богочеловек" приобретает у Тютчева, любящего неожиданные сравнения, варварскую азиатскую кличку: "ватиканский далай-лама". Таким образом, в свете итальянской истории как "вечной борьбы итальянца против варвара" папа Пий IX оказывается "восточнее" самого "Востока".
Тютчев постоянно ждёт "политического спектакля". Так, скучая в Турине в 1837 году, он скажет, что существование его "лишено всякой занимательности и представляется мне плохим спектаклем". "Провидение, - в другом месте говорит он, - действуя, как великий артист, говорит нам тут один их самых поразительных театральных эффектов".
Собственно говоря, отношение к миру как игре, вещь не новая и свойственна не только Тютчеву (она имеет давнюю философскую традицию начиная с Гераклита и Платона). Тютчев же на основе философии немецких романтиков, трансформирует её в образ тотального лицедейства. Здесь для него сама философия истории становится философией жертвенного выбора между злом меньшим и злом большим. В этом контексте осмыслена Тютчевым судьба России и перспектива славянства.
По Тютчеву Европа совершает путь от Христа к Антихристу. Его итоги: папа, Бисмарк, Парижская Коммуна. Но когда Тютчев называет папу "неповинным", Бисмарка - воплощением духа нации, а в феврале 1854 года пишет следующее: "Красный спасёт нас", он как бы перечёркивает все катастрофические контексты своей философии истории и превращает её в авторскую "диалектику истории". На диалектическом противопоставлении исторического процесса строятся такие стихотворения как "14 декабря 1825 г." (1826) и "Два голоса" (1850). В них как бы утверждается право на историческую инициативу вопреки роковой необратимости хода истории.
Тютчев полагает, что русская история и формы отечественной государственности находятся в трагическом противоречии с формами национально-исторического самопознания. "Первое условие всякого прогресса, - говорил он П.А. Вяземскому, - есть самопознание". Отсюда - следствия разрыва между послепетровским прошлым и настоящим. Так объяснена, например, севастопольская катастрофа: ошибка императора "была лишь роковым последствием совершенно ложного направления, данного задолго до него судьбам России". Ложная идеология порождена ложной властью и мистифицирует жизнь как таковую. В письме к А.Д. Блудовой он писал следующее: "...Власть в России - такая, какою её образовало её собственное прошедшее своим полным разрывом со страной и её историческим прошлым - (...) эта власть не признаёт и не допускает иного права, кроме своего (...) Власть в России на деле безбожна (...)".
Далее, в размышлениях о России как "цивилизации" (её носитель - проевропейская "публика", т.е. не подлинный народ, а подделка под него" противопоставлена не "культура", а настоящая (т.е. народная история): "Тот род цивилизации, которой привили этой несчастной стране, роковым образом привёл к двум последствиям: извращению инстинктов и притуплению или уничтожения рассудка. Это относится лишь к накипи русского общества, которое мнит себя цивилизацией, к публике, - ибо жизнь народная, жизнь историческая ещё не проснулась в массах населения". То же, что в России образованное общество считает культурой, на деле является её энтропийным оборотнем - цивилизацией, причём вторично-подражательной (как у К. Леонтьева). Об этом им было прямо сказано в письме к П.А. Вяземскому: "...Мы вынуждены назвать Европой то, что никогда не должно иметь бы другого имени, кроме своего собственного: Цивилизация - вот что искажает наши понятия. Я всё более и более убеждаюсь, что всё, что могло сделать и могло дать мировое подражание Европе, - это всё мы уже получили. Правда, это очень немного. Это не разбило лёд, а лишь прикрыло её слоем мха, который довольно хорошо имитирует растительность".
Лучше не скажешь. Мы до сих пор находимся в том положении, которое так блистательно описал Тютчев (даже хуже, ибо с каждым годом вырождаемся и разрушаемся).
Данное издание является важным моментом в процессе собрания всего материала о Тютчеве. К сожалению, вышел только первый сборник, хотелось бы, составителям пожелать издать другой том, с другими текстами о Тютчеве и его роли в русской культуре. Надеемся, что данное издание даст необходимый импульс в дальнейшей работе, в забытой ранее, над воссозданием более полного научного аппарата о таком прекрасном человеке и гражданине России, каким был Ф.И. Тютчев.
http://www.pravaya.ru/idea/20/9900